Страница 12 из 18
Когда проходили мимо оранжевого мусоровоза, оттуда донёсся подозрительный шорох. Костик схватил Тамару за руку и оттащил подальше от брошенной машины. Вскоре на дорогу выбралась большая собака – лабрадор. К её боку прилипли ошмётки колбасной обёртки и прозрачный целлофановый пакет. Пёс равнодушно посмотрел вслед людям, мол, ходют тут всякие.
Одна из оставленных на парковке машин вдруг завизжала. Костя с Томой увидели бросившегося от неё ребёнка. Непонятно, девочку или мальчика. На вид не больше семи-восьми лет, короткие растрёпанные волосы, худощавое тельце. Ребёнок скрылся во дворе ближайшего дома, между деревьев и, вероятно, продолжал поглядывать оттуда за странными сородичами, нацепившими зачем-то тряпки.
Фельдшер переступила через брошенный посреди дороги пиджак. От прошедших дождей он покрылся грязью и потерял цвет. Из внутреннего кармана торчал краешек паспорта. Она наклонилась и вытащила документ.
– Скворецкий Вадим Егорович, – прочла с такой интонацией, словно знала этого человека. – Место рождения Казахская ССР. Прописан в Марьино.
Костик остановился и удивлённо посмотрел на подругу. Тома бросила документ и направилась дальше. У обоих уже заплетались ноги.
– Просто хотела удостовериться, что он настоящий, – наконец произнесла фельдшер. – Как-то всё…
– Странно? – попытался угадать Костик.
– Как-то всё жутко.
Хорошёвский мост показался неестественно длинным, словно за время отсутствия молодых людей некто могущественный незримо увеличил его в несколько раз. Из-за домов выглянул край солнца. Его лучи приятно грели кожу. Тамара смотрела под ноги, по её опущенным уголкам губ и блеклым глазам не трудно было догадаться, что она в полнейшем смятении. Это весело было смотреть апокалипсис на киноэкране. А вот участвовать в нём абсолютно неинтересно и до жути страшно. Особенно когда не понимаешь, что именно произошло.
Костик шаркал резиновыми сланцами по асфальту. Он чувствовал такую усталость, будто в одиночку разгрузил фуру с кирпичами. На дереве закаркала ворона. Тома вздрогнула. Костик поднял взгляд на птицу. Затем подхватил валявшийся чуть в сторонке мобильник с разбитым экраном и запустил им в ворону. Телефон пролетел в нескольких метрах от цели. Ворона ещё раз каркнула, но так и осталась сидеть.
– Ты чего? – посмотрела на него Тамара.
– Зло берёт, – честно признался Костик.
Фельдшер вздохнула. Некоторое время шли в тишине. Когда миновали пост охраны на въезде, она спросила:
– У тебя кто-нибудь остался… там, – кивнула в сторону города.
– Нет. Я гол как сокол.
– Тебе проще, – Тамара подняла листок, упавший с дерева и одиноко валявшийся на проезжей части. – А у меня там папа, мама и сестра. Младшая.
– Мы обязательно их заберём, – сказал Костик.
– Сомневаюсь, – фельдшер покрутила листок перед глазами, словно в первый раз видела подобную штуковину. – Я не понимаю, что произошло, но это точно никакой не вирус. В этом Власов нам врёт.
– А может он и сам не знает, – предложил Костик.
Они свернули на свою улицу. Увидели завалившийся на бок дорогой внедорожник.
– Может он и сам не знает, – легко согласилась Тома. – Только у меня смутные подозрения, что он-то как раз если точно и не знает, то хотя бы догадывается. Во-первых, как я поняла, он первый, кто вышел из комы. Во-вторых, он почему-то выбрал именно эту дачу в Серебряном Бору для лагеря выживших. В-третьих, почему собственно он назначил себя главным? Потому, что он депутат?! Заметь, бывший. Почему, например, не ты главный?
Костик внимательно посмотрел на Тому.
– Я думаю, мы вскоре узнаем ответы на эти вопросы. А не скажет сам, так мы спросим, – ответил он. – Начинать сейчас ссориться из-за этой псевдовласти не разумно. Хочет быть главным, пускай.
Тамара с кислинкой посмотрела на попутчика. Протяжно вздохнула.
Возле перевёрнутого внедорожника по-прежнему несильно воняло бензином. Костя вдохнул этот запах, и сразу вспомнилось детство, как бегал по лужам с масляными пятнами, как сосед катал по двору на синем мотоцикле и даже разрешал посидеть за рулём своего стального коня, пока тот был заглушен. Если кто-нибудь из ребятни откручивал пробку бензобака, то оттуда пахло так же…
Где-то далеко загавкала собака. Этот звук показался странным, словно инопланетным. Чем ближе подходили к забору из белого кирпича, за которым находился лагерь, тем сильнее чувствовался запах жареной картошки. Костик почувствовал, как в животе заурчало. Тома шумно втянула носом воздух.
Костя толкнул створку ворот, та с лёгким скрипом открылась. Первой запустил фельдшера, затем вошёл сам. На первый взгляд во дворе ничего не изменилось. Неработающий фонтан, «Урал» с надписью «ОМОН», бетонная дорога, уводившая ко входу в дом. Костик закрыл створку ворот. С лязгом задвинул засов. Когда повернулся, то увидел, как из-за грузовика вышел Бандит. В правой руке он держал пистолет, нацеленный в Тому. Фельдшер сразу подняла руки, хотя бывший спецназовец этого и не требовал.
– На землю, нахрен! – скомандовал он, направляя оружие на Костика.
– Эй-эй-эй, полегче! – Костя поднял руки на уровень лица. – Ты чего дружище, не узнал?
– На землю, нахрен, я сказал! – рыкнул Бандит. – Мордой, нахрен, вниз! Или я, нахрен, неясно выражаюсь?!
Он так и остался стоять возле грузовика, словно боялся подойти.
– Хорошо, хорошо, – задрожал голос Тамары. – Мы ложимся, – и она первая выполнила приказ. Вначале опустилась на колени, затем легла на бетонную дорогу.
Костик тоже выполнил приказ. Бетон оказался холодный и почему-то пах известью.
– Кто вам, нахрен, разрешал покидать лагерь? – тон Бандита немного смягчился, он словно просил прощения за предыдущую грубость. Естественно тем способом, которым умел.
– А кто нам запрещал? – вопросом на вопрос ответила фельдшер.
– А вот это, нахрен, вы уже с Петром Валерьевичем решите, кто вам запрещал, – сказал Бандит.
Тома скосила глаза на Костика. В её взгляде так и читалось: «Ну, что? Убедился?».
Лежать на холодном бетоне пришлось долго. Лишь минут через десять послышались тяжёлые шаги.
– Ой, Боже! – услышали молодые люди голос Ануш. – А чего ты их…
– Позови, нахрен, Петра Валерьевича, – перебил Бандит. – Скажи, нахрен, срочно.
– Да вижу, что срочно… – Ануш попятилась.
Время текло медленно. В такие моменты кажется, что оно бесконечно. Запах жаренной картошки сводил с ума. В желудках у Костика с Тамарой происходила нешуточная революция. Наконец запах чуть поутих. В глубине сада щебетала птичка. Где-то неподалёку, скорее всего на дороге, завыли друг на друга коты.
Костик уже начинал чувствовать, как затекают колени, показалось, что даже бетон под щекой нагрелся от человеческого тепла. По ощущениям прошло минут сорок. Тамара, наконец, не выдержала:
– Долго мы будем здесь валяться? – она приподнялась на руках и посмотрела на Бандита.
Бывший спецназовец присел на могучий бампер «Урала», пистолет опустил между широко расставленных ног. Костик вывернул голову и тоже посмотрел на него. Появилась мысль вскочить и броситься на человека с оружием. Расстояние небольшое, плюс эффект неожиданности. Из минусов: перед ним всё же человек хорошей физической подготовки, пусть и однорукий.
Бандит лениво посмотрел на фельдшера.
– Ждём, нахрен. Петра Валерьевича, – хмыкнул он. – Он уже пусть, нахрен, решает, что с вами делать.
– Я не понимаю, что мы такого противоправного совершили, чтобы с нами чего-то решать?! – потемнели глаза Тамары. – Ты кем вообще себя возомнил?! – от возмущения она попыталась встать.
Бандит молниеносным движением поднял оружие. Тёмный ствол оказался направлен ей в лоб.
– Ещё хоть одно движение и я тебя, нахрен, пристрелю, – буднично сообщил он, словно речь шла не о человеческой жизни, а об очередном задании начальника.
Костик напрягся. Мысли лихорадочно забегали, но решения он не находил. Все события последних дней по-прежнему, если вдуматься, казались сном или бредом.