Колонист. Слуга

Это понятно. Не он первый. Слышал я про таких шустрых неоднократно. Чужим слезы и кровь - Питер с большой прибылью. А что такое? Они сами виноваты, что под руку подвернулись, да еще не иначе бобровые шкуры имели.

- Всем известно, - правильно поняв взгляд, сказал Адам. - Он сам хвастался великими подвигами.

Очень хотелось спросить - а когда ты на пиратском корабле на абордаж ходил, гражданских при случае не резал и наших моряков за борт не отправлял, чтобы свидетелей не было? Естественно, промолчал. Не для того сказано. И глупо восстанавливать против себя благожелательно настроенного человека. Тем более что нам с ним и впредь рядом ходить по одним тропам.

Дверь каюты распахнулась, и оттуда высунулся наш замечательный лейтенант.

- В покер играешь? - спросил отрывисто, опровергнув предположение, что мешаем своими разговорами.

- Конечно. И в вист с "мушкой".

- Иди сюда, - приказал, Адам кивнул, когда я показал на свои вещи. И уже внутри, будто извиняясь: - Не могу заснуть.

Интересно, какой у него бой? Как бы не первый. Мандражирует. Желательно все же не по поводу, как будет смотреться, а правильно ли поведет ополченцев.

- Сколько ставка? - деловито спросил я, извлекая заранее на всякий случай отделенную пригоршню монет.

Глава 10

Боевые действия

Уж не знаю, случайно так вышло или очень хороший расчет, но подошли мы к Де-Труа на рассвете. На излучине, чтобы от города не было видно, где-то ярдов за шестьсот две роты, солдатская и наша, высадились на берег, стараясь проделать это максимально тихо. Потом построились шеренгой и двинулись вперед, выставив штыки.

Я героически держался сзади, рядом с недовольным жизнью Питером, у которого болела голова. Это не мешало ему соображать и быть готовым ко всему. Оба мы держались настороже в полной решимости стрелять при малейшей опасности, за неимением штыков. Я тоже находился не в лучшей форме. Постоянно тянуло громко зевнуть с завыванием. Только огромным усилием воздерживался и не вывихнул себе от напряжения челюсть.

Играли мы всю ночь, причем чуть позже к обществу присоединился и майор, вернувшийся с обхода вверенного подразделения в сопровождении лейтенанта саперов. Ночная компания вышла достаточно своеобразной. Франкский дворянин, американский буржуа-юрист, выходец из сержантов и сомнительный тип, называющий себя йоменом. В смысле я сам. За карточным столом разница в звании и положении куда-то незаметно исчезла. Кэмпбелл был излишне азартен и постоянно зарывался. Пажоль временами глупо блефовал, постоянно прикладывался к бутылке и под утро вырубился полностью. Сапер регулярно ругался на нескольких языках и больше изображал азарт, будучи совершенно спокойным. Я играл честно, не передергивая, но действовал очень осторожно и редко увеличивал ставку, даже если имел на руках явно выигрышную комбинацию.

Сильно обдирать для начала не хотелось. Умный пастух овец стрижет, но никогда не снимает шкуру, а то новая шерсть не нарастет. Мне служить под их началом, и не стоит превращаться в раздражитель. Кроме того, желательно, чтобы позвали на игру еще. Потому с майора после длительной борьбы снял всего ливр, а лейтенанту сдал два, хотя мог бы при его глупом поведении раздеть до исподнего. Сапер остался при своих, разве пару медных монет потерял. И все бы хорошо, да только спать опять не пришлось нормально. Часик под утро подремал, когда майор отключился.

Город почти целиком был разрушен, но сам форт удержался. Над ним по-прежнему реяло знамя. Как все виденные прежде подобного рода сооружения, рассчитан именно на отражение дикарей. Артиллерийского огня он бы не выдержал, но откуда индейцам взять пушки? Вполне достаточно для обороны бревенчатых стен, засыпанных землей, и рва, куда, наверное, должны были пустить воду, но поленились и не докопали. Главное - несколько легких орудий, которые можно было переносить с места на место, где бы ни возникла надобность, и та самая мортира.

Тихонько подкравшиеся корабли внезапно ударили по кустам на берегу картечью. Видимо, кто-то собирался найти там ирокезов. Вполне ожидаемо вместо них с криком проснулись жители города и высыпали на стены, радостно приветствуя наступающие роты. Наверное, для них данное событие было крайне приятным. Лично я чувствовал себя идиотом, с грозным видом выступая в полный рост по открытому месту. При желании дикари могли бы здорово нащелкать в наших рядах покойников. Я бы начал с офицеров, хорошо заметных на общем фоне разукрашенностью павлинов.

Честно говоря, никогда ни одного не видел, но в одной из книг вычитал. Впрочем, парочка перьев достаточно занятного вида попадалась на шляпах еще в Ливерпуле и Лондоне. Не уверен, с какой птицы. Подходить и спрашивать в тот момент было не с руки, и вряд ли бы ответили хозяева цензурными словами на никчемное любопытство.

Словно в ответ на мысли на дальнем конце сожженных развалин нечто мелькнуло. Кажется, великой битвы не случится. Несколько задержавшихся воинов спокойно уходили в лес. Где-нибудь подальше переберутся через реку, и мы никогда их больше не увидим. Оно и к лучшему. Гоняться по здешним чащам без опытных следопытов - все одно что ловить единственный корабль на океанских просторах. Говорят, при определенной сноровке возможно вычислить маршрут и подождать тяжело нагруженного купца. Только дело это опасное и ирокезы не безобидные пузаны без оружия, но с кучей ценных вещей. Сами повременят в засаде и с удовольствием избавят от скальпа.

Народ высыпал навстречу избавителям. Люди были откровенно счастливы. Девушки вешались на шею солдатам, забыв о приличиях. Мужчины угощали вином и пивом. Как ни странно, этого добра оказалось достаточно на сохранившихся складах. А вот с едой и порохом было туго. Еще немного - и нечем стало бы отбиваться, а к спасенному скоту уже присматривались насчет того, чтобы зарезать на мясо. Вообще вид у горожан был замызганным и затравленным.

Три дня обстрелов и грабежей, уцелело не больше половины прежнего населения. Все фермы в округе сожжены. Про большинство их хозяев ничего не известно. Хотя дикари ушли еще вчера, что дивно совпало по срокам с моим приходом в Форт-Ройал, - видать, тоже умеют хорошо считать и не надеялись остановить приход по воде серьезного отряда, но высунуться за охраняемую территорию боялись.

Тут на меня набросились сразу толпой, аж испугался от неожиданности. Кто-то поведал о моей роли в приходе армии, и все подряд горожане норовили выразить благодарность - от пожатия руки до поцелуя в щечку, в зависимости от пола. Они так восхищались мужеством и самоотверженностью, с которой помчался их всех спасать, что стало просто неудобно. А когда выяснилось про двух убитых индейцев и спасенье мадам Ренье, прямо залило восхищением. Я был крайне доволен, когда лейтенант Кэмпбелл вырвал меня из объятий и отправил на разведку. Причем одного. Питера он погнал в противоположном направлении.

С одной стороны хорошо, никто не стоит над душой и не дает указаний, сам себе голова и действуешь по обстановке. С другой - нехорошо спать в кустах. Потом кого-то зарежут в том самом месте, куда не соизволил сходить, и всеобщее преклонение моментально сменится на свою противоположность. Хочется или нет, нравится или мечтаешь посидеть спокойно, а придется приказ выполнить, пробежавшись по ближайшим фермам. Вдруг там люди остались, схоронившись.

Очередная порция солдат высадилась на противоположном от Де-Труа берегу. Вместе с нашей будет уже седьмая рота. Умные командиры с самого начала старались держать своих подчиненных подальше от гражданских. В особенности от вина, пива и баб. Хотя среди протестантов в маленьких городах не так просто найти доступных женщин, но после устроенного индейцами погрома появилась куча вдов. Кое-кто из них не прочь опереться на твердую мужскую руку, и, что хуже даже пьянства, есть шансы на дезертирство. Леса большие, достать беглого не так просто. Правда, и рискнут немногие. Все же кровожадные дикари при встрече не помилуют, а в здешних местах они почти у себя дома.