Страница 22 из 36
Но сможешь ты, Данко, сказать неправду? Или просто молчать. Сможешь?.. Но зачем ставить вопрос так: сможешь или не сможешь? Предположим, сможешь. Что из этого! Надо спросить себя: что должен ты оказать - правду или неправду. И сразу станет ясно: конечно, должен сказать правду.
Так проверяют себя и комсомольцы и коммунисты.
Они не спрашивают у себя: ты это сможешь сделать? Они спрашивают: ты это должен сделать?
Значит… Значит, прощайте эти привольные дни, прощай Скалистый?..
Так думал Данко, и, видимо, думали об этом и остальные. На обратном пути Юра сказал, не то утверждая, не то спрашивая:
- Может, в последний раз едем…
Он сказал это, ни к кому не обращаясь, и никто не ответил, но все его поняли и как-то странно переглянулись.
На лагерном берегу их встретил Борис. Он был в хорошем настроении и пошутил:
- Ну, покорители Антарктиды, много белых медведей видели?
- Мы медведей не считали, мы - только китов,- в тон ему ответил Саша.
Ваня весь сжался, напрягаясь, чтобы не выдать боль и пройти как можно ровнее. Однако Борис сразу заметил, что он хромает.
- Иван, ты что - об айсберг споткнулся?
- Ага.- Ваня бодро кивнул головой и попытался улыбнуться.- Я его пнул, думал, он снежный, а он ледяной, твёрдый.
- Сильно ногу повредил? - уже серьёзно спросил вожатый.
- Нет, Борис, пустяки! Просто немного ушиб.
- Ну, смотри…
Всё как будто обошлось благополучно.
Данко стоял у лодки вытянувшись, чуть побледневший,
Борис сказал ему:
- Ты, Даниил, не стой, пошевеливайся, скоро ужин.
Данко взметнул на него строгие потемневшие глаза и чётко, как солдат перед строем, шагнул вперёд, вскинул руку в салюте.
- Товарищ вожатый,- начал он громко, замялся и продолжал глухо: - На острове произошло… произошёл несчастный случай. Ваня ушиб ногу не немножко, а очень сильно. Вот. Всё.- И он ещё раз посмотрел в глаза вожатого прямым и долгим взглядом.
- Стой, Крутиков! - крикнул Борис и пошёл к Ване.- А ну садись. Показывай ногу.- Он взялся за распухшую, отёкшую лодыжку. Ваня скрипнул зубами.- Растяжение сухожилий. Если не хуже. Ведите к врачу.- Потом повернулся к звеньевому: - Как получилось?
Данко рассказал.
Борис слушал, пожёвывая травинку, и лицо его было спокойным, казалось - даже равнодушным.
- Ладно. Готовьтесь к ужину.- И он, сорвав новую травинку, пошёл к штабу,- наверное, доложить начальнику лагеря и Асе Васильевне.
К ужину уже весь лагерь знал о случившемся. От одной группы к другой перебегала Маша и, делая страшные глаза, наговаривала:
- Девочки, вы слышали? Ваня Крутиков… Не слыхали?! Он же ногу повредил. Должно быть, сломал. Упал со скалы… Как это сочиняю? Я сама слышала, рассказывали… Его Петя Силкин толкнул. Сейчас понесли к врачу Ваню. А Петя сзади идёт и, должно быть, плачет.
Через минуту её голос звучал уже возле другой группы:
- Мальчики, вы, конечно, слышали? Ваня Крутиков…
Когда отряды строились на ужин, к Пете подошла Соня Клюшкина, посмотрела на него печально и сказала:
- Вот уж этого от тебя не ожидали. Нехорошо.- Она тихонечко посопела и добавила:- Очень нехорошо!
К ночи у Вани поднялась температура. Его уложили в изолятор.
Вход на остров запрещён
Петя бродил по лагерю. Его длинная фигура выражала уныние и печаль. Вообще он выглядел как-то необычно. В чём эта необычность, сначала было трудно определить. Но стоило приглядеться внимательно, и становилось ясно - в чём: в необыкновенном для Пети аккуратном виде. Он был помыт и тщательно причёсан, лишь на самой макушке вызывающе торчал один задорный вихорок. Но только один. На Пете были новые трусы и совершенно чистая, без единой дырки сиреневая майка.
Вчера вечером дело обернулось так. Перед самым отбоем в спальную комнату зашёл Борис. Отряд только что вернулся с умывания и готовился ко сну. В комнате было шумно, но шум сразу же стих, как только зашёл вожатый.
- Виктор! - позвал Борис председателя совета отряда. Тот немедленно вырос перед ним.- Почему дежурный плохо следит за порядком?
Витя Бордов хорошо знал вожатого: если расспрашивать, откуда он это заключил, Борис рассердится и скажет: «Значит, не только дежурный не следит, а и председатель - тоже». Поэтому Витя деловито наморщил лоб, поправил очки и начал быстро оглядывать комнату. В углу, около кроватей четвёртого звена, он заметил несколько комочков сухой грязи,- видимо, принесли на ногах.
- Может быть, тебе нужно бинокль, чтобы разглядеть грязь? - строго и насмешливо спросил Витя у дежурного по отряду.
Дежурный, подвижной курносый парнишка, как раз из четвёртого звена, обиделся и сказал, что бинокль ему вовсе не нужен, а просто он пойдёт и устроит в своём звене трам-тарарам,- пускай убирают сами.
- Как хочешь,- сказал Витя и повернулся к вожатому: - Всё?
Борис, терпеливо наблюдавший за действиями председателя отряда, сказал спокойно:
- Нет, не всё. Ты ещё не ответил на мой вопрос.
Витя чуть приоткрыл рот, вспоминая вопрос, из-за которого заварилась каша.
- Это почему дежурный плохо следит за порядком?.. Действительно. Наверное, потому, что уже конец дня и он думает: всё равно, дежурство кончается…
Борис чуть улыбнулся:
- Ну вот. Ты это учти.
Больше он ничего Вите не сказал и повернулся к кроватям звена Данко. Звено ждало именно этого. Как только Борис зашёл в комнату, Саша шепнул:
- Сейчас он нам скажет…
Все поняли, о чём говорит Саша, и напряжённо ждали. В другой раз они бы посмеялись со всем отрядом и над дежурным, и над Витей Борцовым, но сейчас было не до смеха.
А Борис, обернувшись к ним, сказал:
- Ну, один боец у вас выбыл. Справитесь без него?
Они даже растерялись. Этого никто из них не ожидал.
- Значит… - Саша оглянулся на товарищей.- Значит, всё в порядке?
Вожатый усмехнулся.
- Насчёт порядка - это от вас зависит. Сухожилия растягивать больше никто не собирается?
Все разом вскочили, загалдели, а Саша сделал между кроватями стойку на руках. Тут Борис повернулся к Пете:
- После завтрака зайдёшь ко мне.
Петя сразу понял, в чём дело, но всё же переспросил:
- После завтрака?
А в глазах было: ведь после завтрака лодка уйдёт к Скалистому. И Борис ответил не на тот вопрос, что ему задал Петя, а на тот, что был в Петиных глазах.
- Да,- ответил он,- звено уедет, а ты останешься…
И вот, тщательно умывшись и переодевшись, Петя явился к вожатому. Был час кружковой работы, лагерь готовился к общему «штурму» острова, и пионеры разошлись то кружкам. Борис, дав задание Вите Борцову, сидел на скамейке возле клуба. Тут и нашёл его Петя.
- Вот,- сказал он,- пришёл.
Вожатый, прикрыв глаза от солнца ладонью, внимательно оглядел его, остался, видимо, доволен и, хлопнув рукой по скамейке, сказал:
- Садись.
Потом он сорвал травинку, пожевал её, сплюнул и начал разговор.
- Видишь ли какое дело, Пётр. Беседовал я с ребятами о тебе, о том, что случилось у вас с Иваном, и наслушался самого разного. Одни говорят: тут Силкин всему виной, другие - виноват, мол, сам Иван. Решил у тебя спросить. Ты как считаешь?
Петя сделал вид, что такой тон беседы - дело само собой разумеющееся. Он задумчиво почесал нос и сказал:
- Я так считаю, что Ваня ногу подвернул, в этом я виноват. Потому что я на него крикнул и хотел отобрать планшетку. Но он тоже виноват: зачем не смотрел под ноги? Ведь и вы говорили: разведчик должен быть смелым, наблюдательным и осторожным.
- Угм.- Борис задумался, взял с земли сухую веточку, провёл ею на песке вертикальную линию и прочертил слева от неё и справа по минусу.- Значит, с одной стороны, виноват ты, а с другой, всё-таки виноват он. Так?
- Значит, так,- подтвердил Петя.
- Теперь ты мне вот что скажи. Вот вы поссорились. А почему поссорились? Тут кто виноват?
- А тут мы тоже оба виноваты. Я не вовремя за горихвосткой погнался. Правда, всего на несколько минуточек, но в общем… не вовремя. Но и Ваня виноват. Зачем он при всех на меня набросился, ругать стал? Можно ведь сказать мне одному, а он при всех. Ну, мы и поссорились. А если бы он не говорил, мы бы не поссорились.