Исповедь проститутки

* * *

Вскоре я отметила, что меняюсь. Тоска по несбывшейся любви ожесточила меня. Вернулось желание причинять боль. И теперь вместо изысканных ласк я дарила своим клиентам новые ощущения: то в порыве ярости кусала, то с размаху шлёпала по ягодице, то сжимала рукой грудные мышцы или мошонку до боли; наступала коленом в область паха или сжимала бёдрами бока клиента, что у того аж дыхание перехватывало. Мои движения были резки, мои ласки были беспощадны.

Новая Марго нравилась клиентам ещё больше прежней. Они стонали подо мной, целиком отдаваясь в мою власть. Им нравилась моя агрессия, моя жестокость. И мне это тоже нравилось. Наконец-то я могла выплеснуть весь свой гнев и обиду, выместить свою боль на других.

В последующие две недели клиентов у меня прибавилось чуть ли не вдвое. Таисия была довольна мной, и опять заговорила о скором переводе на более дорогую базу.

– Осенью мы открыли ещё одну дешёвую базу, – сказала она, – а в следующем месяце открываем элитную девятую. В помещении сейчас заканчивают ремонт. Кстати, это недалеко отсюда, здесь же, на Бессарабке. Я планирую тебя переводить сразу туда. Могу, если хочешь, отправить тебя на этот месяц на восьмёрку. Или уже здесь доработаешь?

– Нет, Таисия, не надо, – ответила я, – не хочу прыгать туда-сюда. Вот как будет готово моё место, так я сразу туда и перееду.

Я не стала скрывать от девочек, что в скором времени уйду от них. Да они и сами каким-то непонятным для меня образом уже обо всём знали. У некоторых эта новость вызвала зависть и новые приступы агрессии. Понятно, о ком я говорю. Это была Ирма. Она снова взбесилась и при каждой встрече цепляла меня.

– Наша королева идёт на повышение, – говорила она, сверкая глазами.

– Ирма, завидуй молча, – огрызались девочки.

А она только шипела в ответ, как змея, и брызгала ядом во все стороны. Она опять стала задевать Камиллу, провоцировала ссоры и разборки, и просто проходу не давала Элле. Бедняжка Элла не знала, как и куда от неё спрятаться, от её постоянных тычков и морального прессинга. Я снова обратила своё внимание на Эллу и заметила, что она очень изменилась за последнее время.

Последние два месяца я была целиком поглощена собственными проблемами: выяснением отношений с Виктором, исчезновением и поисками Ксюши. И я совсем не замечала, что происходит вокруг. Зато сейчас я отчётливо видела, что Элла переменилась: она похудела, осунулась, на бледном лице вокруг глаз легли тени. Затравленный взгляд придавал вид перепуганного до смерти зверька, загнанного в угол.

По словам её соседки Жанны, клиентов у Эллы становилось всё меньше и меньше: её всё реже выбирали во время «смотрин», реже звонили по ней операторы из офиса.

– Я боюсь, что её могут понизить на «пятёрку» или на «четвёрку», – говорила Жанна, – или вообще выгнать.

– За что выгнать? – удивилась я.

– Ну, не выгнать, а понизить, – исправилась Жанна.

Я решила поговорить с Эллой. Однажды днём, когда наша смена отдыхала, я пришла в комнату Эллы и Жанны. Эллы там не оказалось. Жанна сказала, что она уехала на заказ.

Примерно через два часа Элла вернулась, я слышала из своей комнаты её голос. Я вышла в коридор и увидела, как Элла заскочила в ванную. Я прошла туда же, чтобы подождать возле двери. Я не хотела снова её упустить.

Подойдя к двери в ванную, я увидела, что дверь приоткрыта, а изнутри не доносится ни звука. Я приоткрыла дверь и позвала:

– Элла, ты здесь?

Ответа не последовало. Тогда я открыла дверь пошире и заглянула внутрь, и тут же отпрянула. На полу лежала распростёртая Элла с полуприкрытыми глазами и страшной умиротворённой улыбкой на лице. Я испугалась, решив, что она упала и ударилась головой. Мне даже на мгновение показалось, что она мертва. Я бросилась к ней, послушала пульс, дыхание. Элла была жива. Я вздохнула с облегчением и стала тормошить её, что есть силы.

– Элла, очнись, – говорила я, тряся её за плечи. – Ты слышишь меня, Элла? Очнись!

Из её рук что-то выпало и глухо стукнулось о кафель. Я подняла с пола то, что выронила Элла. Это оказалась какая-то капсула с маленьким острым наконечником, похожим на жало пчелы.

– Господи, Элла, что ты наделала? – говорила я, пытаясь привести её в чувство.

Я подумала, что она отравилась, не вынеся постоянных издевательств Ирмы. И опять я опоздала, опять не уделила должного внимания этой бедной девочке.

Я хотела позвать Камиллу и остальных, чтобы помогли мне и позвонили в скорую. Но сейчас в комнатах были клиенты, и я не могла громко звать на помощь. Я поднялась, чтобы бежать за девочками, как вдруг Элла глубоко вздохнула и тихо застонала. Я снова бросилась к ней.

– Элла, ты слышишь меня? – говорила я, приподняв её голову. – Что с тобой? Тебе плохо? У тебя что-то болит?

Элла открыла глаза. Она смотрела, но, казалось, не видела ни меня, ни ванной комнаты, в которой мы находились. Она приоткрыла рот и стала что-то говорить, еле шевеля губами. Я ничего не могла расслышать или понять. Её руки безвольно лежали вдоль тела, глаза то открывались, то закатывались под самые веки. У меня возникло странное ощущение: тихие стоны, расслабленная полуулыбка и выражение тупого счастья на бледном лице, расширенные зрачки стеклянных глаз … И вдруг меня осенила страшная догадка. Я ещё раз посмотрела на её лицо, затем на капсулу, которую держала в руке, вспомнила и сопоставила некоторые моменты и эпизоды, которые раньше вызывали у меня вопросы и сомнения, а теперь всё сложилось в единую картину, словно большой зловещий пазл – Элла была наркоманкой. Вот откуда её худоба и бледность, откуда затравленный взгляд и это дурацкое почёсывание, вот зачем ей постоянно были нужны в большом количестве деньги.

Я схватила её за плечи и что есть силы начала трясти, стараясь пробудить её. Я хлестала её по щекам, а она морщилась и пыталась отмахнуться от моих пощёчин. Она что-то мямлила, но рот не слушался её. Элла была в глубокой нирване.

– Вот дура! Вот дура! – повторяла я, поднимая её с пола и запихивая в ванну. – Что же ты делаешь, идиотка?!

Я открыла душ, и струи прохладной воды полились на полуобморочную Эллу. Она стала приходить в себя и пытаться прикрыться руками от потоков воды. Одежда на ней промокла до нитки, Элла замёрзла, её всю начало трясти, словно в лихорадке.

– Элла, очнись, – сказала я громко. – Открой глаза. Это я, Марго.

Элла открыла мутные от забытья глаза и посмотрела на меня.

– Марго …, – промямлила она, заикаясь на каждом слоге. – Что ты здесь делаешь?

И снова закрыла глаза. Я подняла душ и направила ей в лицо. Элла встрепенулась, замахала руками и замотала головой.

– Марго, не надо, – пролепетала она плаксивым голосом, – мне так плохо.

– А как тебе хорошо, сучка ты безмозглая? – ругала я её, продолжая обливать водой. – Что это?

Я протянула руку с пустой капсулой.

– Что это, я тебя спрашиваю? – крикнула я. – Открой глаза!

Элла лениво открыла глаза и посмотрела на мою ладонь. Я закрыла горячий кран и пустила только холодную воду. Элла завизжала.

– Всё, Марго, хватит, – визжала она. – Пожалуйста, убери воду, я замёрзла.

По её голосу я поняла, что Элла полностью пришла в себя – ледяной душ сделал своё дело.

– Снимай с себя мокрую одежду и переоденься, – я подала ей длинный махровый халат с капюшоном, который висел здесь же.

Элла стянула с себя мокрые вещи и укуталась в мягкий тёплый халат. Её трясло, зубы стучали.

– Блин, Марго, такой кайф обломала, – сказала она с досадой.

– Что?! – вскричала я. – Ты что, совсем обалдела?! Ты понимаешь, что ты говоришь? Какой кайф?

– А ты понимаешь, сколько стоит одна такая капсула??? – крикнула в ответ Элла.

Я хлестанула её по щеке и тряхнула за плечи.

– Я не знаю, и даже знать не хочу, сколько может стоить эта гадость! – сказала я, стиснув зубы. – Я жалела тебя, думала, ты в беду попала, хотела тебе помочь, остальных просила подключиться, а ты … всего лишь наркоманка! Ты спускаешь все свои деньги на эту дрянь, у подруг воровала, чтоб накачать ею свои вены. Как так можно, Элла?