Страница 19 из 74
Выбираюсь наружу, голова будто разламывается на части - здорово меня оглушило.
- Гера!
Ноги едва не подкашиваются от увиденного - здоровяк Гера лежит опрокинутый навзничь, шлем пробит выстрелом в упор, над переносицей черное отверстие от пули, кровь двумя темными струйками растеклась по лицу, заполнила глазные впадины. Рядом валяется убитый враг. Но не это страшно - возле мертвецов стоит Шику, мой Шику… Я выдергиваю винтовку из так и не разжавшихся рук Геры. Мне не надо даже смотреть, я знаю, что у него просто-напросто заклинило патрон в стволе.
Яростно щелкаю микрофон шлема, пытаясь восстановить связь, и, наконец, сквозь немыслимые помехи ловлю нужный канал.
- Рядовой Хольд, доложите обстановку.
- Господин командир отделения, - раздается голос Йохана, - огонь по цели прекращен, занимаемся погрузкой снарядов.
Остается надеяться, что никто ЭТОГО не видел: артиллеристы расстреливали ДЗОТ, а близнецы таскали ящики с боеприпасами.
- Нар-одар! - Шику опускается на колени, прижимая к груди винтовку.
- Заткнись, бестолочь, - устало произношу я, - только попробуй проговориться, нас обоих разорвут на кусочки.
Шику судорожно сглатывает, на тонкой, как у гусенка, шее дергается кадык. Кивает, но в убийстве ничуть не раскаивается, его беспокоит лишь то, что он расстроил своего кумира.
Вызываю Сергея:
- Командир, - докладываю я, - приказ выполнен, огневые точки противника уничтожены.
- Потери?
- Один человек. Засада нарьягов, применили магию.
Молчание.
- Ты не ранен, Дан,… у тебя такой голос?
- Чуточку оглушен.
- Немедленно выводи своих, и присоединяйтесь к нам, тебе окажут помощь.
========== Глава 17 ==========
Оглушило меня не чуток, только я в разгаре боя этого не заметил. Пока шел до наших позиций в рощице, в глазах начало темнеть, и я почти рухнул возле ног Сергея. Меня подхватили, сдернули шлем, липкий от крови, бережно потащили куда-то.
Помню, как болтало в командирской БМД, казалось, что каждый трак вдавливается не в лесную землю, а в мою несчастную башку. Но нет худа без добра, зато мне не пришлось объяснять про Геру, думал я, то и дело выныривая из глухого беспамятства.
Как прибыли в селение, помню смутно. Были какие-то голоса, целый гул, нет, девятый вал голосов и громкий женский плач (кто же может так обо мне плакать?), отвратная вонь нашатыря и качающееся небо.
Просыпаюсь в избе Веры, в углу, за ситцевой шторой. У моих ног сидит Таня, лицо бледное, с красными, как у кролика глазами. Что случилось? Кто-то умер? Так и спрашиваю, со стоном приподнимаясь на локте. Она подпрыгивает от моего голоса, глядит, как на ожившего покойника.
- Ой, мамочки! - восклицает, сложив ладошки на груди. - Очнулся, Господи, спасибо!
- Таня, ты чего такая… Ревешь что ли? Танюшка, не плачь! Не надо же…
Она не слушает мое бормотание, прижимается к груди:
- Все думали, ты умрешь! - навзрыд. - Дан, никто не надеялся… Я так боялаааааась…
- Не реви, - смущенно утешаю ее, - пулю для меня еще не отлили, чтоб убить имперского десантника, такой ерунды слишком мало.
Танюшка всхлипывает, но уже успокоенная, просто от избытка чувств. Я падаю на подушку, голова тяжелая, словно внутрь через воронку залили свинец.
- Отец велел позвать его, если ты очнешься, - говорит Таня, - но можно… я попозже ему скажу? А пока посижу с тобой?
- Можно, - шепчу, закрывая глаза, - сиди, а я подремлю.
Я сижу на подоконнике, подтянув колени к груди. За окном настоящий оримский дождь: густая беспросветная пелена мороси, стекающие с крыши, струйки звенят в водосточной трубе. Дую на стекло и вывожу пальцем букву V, пририсовываю к ней двойку и украшаю вензелями.
Корд, я ужасно устал, запутался так, что распутывать нет ни сил, ни желания. Мне не хватает твоих звонков с другого конца света, наших редких ночных разговоров, после которых все непонятное выстраивается в стройную логическую схему. Я скучаю.
- Здравствуй, Дан.
Ты возникаешь рядом, кладешь руку на плечо, и все сразу становится неважно.
- Так, - провожу рукой по лбу, - почему я опять тебя вижу? Снова бред?
- У тебя черепно-мозговая травма.
- Отличный способ тебя увидеть: посильнее долбануться обо что-нибудь твердое, - замечаю я.
- Совсем необязательно, - ты едва сдерживаешь смех, - достаточно просто захотеть.
- Как просто! Взял и захотел! Ты понимаешь, что я ничего на свете не желаю больше, чем оказаться сейчас с тобой! - взрываюсь я.
Ты сжимаешь мои плечи, успокаивая. Тебя, кажется, больше занимает дождь, чем мои метания. Что мертвым до проблем живых?
- Я тоже скучаю, Дан.
- Правда?
- Правда.
Меня переполняет замешанная на боли эйфория, распирает изнутри так, что я не могу сделать вдох. Легкие горят, в горле застревают слова, которых не знаю, которых нет ни в одном языке мира - слов, что передали бы мои чувства. Живому мне нет возврата в Ориму, к тебе. Я будто грешник, перед носом которого захлопнулись врата рая, но музыка и свет еще льются в узкую щелку.
- Как он? - голос надо мной немыслимо громкий.
- Утром проснулся, поговорил со мной, а потом снова уснул.
- Плохо, похоже, все серьезнее, чем мы предполагали.
Почему они кричат? Почему голоса дробятся, будто эхо в подворотне?
Открываю глаза.
- Можно потише, мать вашу!
По щекам Тани снова бегут слезы, Сергей встревожен, позади, сложив руки на груди, стоит Вера. Только сейчас до меня доходит, что все говорили шепотом.
- Нормальная реакция при травме - его все раздражает, - сообщает хозяйка. - Дан, голова болит?
Прислушиваюсь к своим ощущениям. Голова туго стянута повязкой, тяжелая, но боли нет.
- Нет.
Лица светлеют от облегчения, ну надо же, какая забота! Через полчаса прогоняю всех от своей кровати и медленно-медленно тащусь на крыльцо покурить. Сергей помогает мне сесть и протягивает пачку сигарет.
- Дан, - глядя в землю, говорит он, - хочу сказать тебе… спасибо. Спасибо, друг! Ты сделал там, на руднике, то, чего не смог бы никто другой.
- Но ведь…
- Жертвы неизбежны на любой войне. В отряде всего погибло четверо, семь раненых, но то, что ты сделал, спасло весь отряд.
- Да ладно, - отмахиваюсь я, выпускаю колечко дыма и смотрю, как оно медленно рассеивается.
Сергей кашляет, вытирает рот рукавом, мне почему-то кажется, что он тоже невыносимо хочет затянуться.
- Для тебя есть еще одно задание, - говорит он, - потом, как отлежишься, поправишься…
- Какое?
- Выяснить местонахождение аэродрома противника. Придется пробираться в глубокий тыл врага, но тебе, я думаю, не впервой.
Киваю, позабыв про повязку, виски стягивает от боли, но в груди зарождается искорка радости - в логово Алвано я готов отправиться хоть сейчас.
- Согласен.
- Я не сомневался. Не торопись, подлечись пару дней, а там…
К нам подходит Шику, молча опускается на колени рядом со мной. Сергей подмигивает мальчишке и уходит - он ничего не знает о Гере…
========== Глава 18 ==========
На другой день мне полегчало, но Вера не выпустила из дома и заставила лежать. Шику с виноватым видом сидел возле меня, изредка осмеливаясь заглянуть в глаза, весь его по-собачьи преданный и скорбный вид выражал глубочайшую степень раскаяния. Я пытался заставить себя вновь относиться к нему, как прежде, но ниточка, протянувшаяся между мной и маленьким нарьягом после рассказа о тебе, уже оборвалась, и у меня ничего не получалось.
Танюшка тоже крутилась рядом, они с Шику о чем-то шептались в уголке и наперебой кидались ко мне, если у меня вдруг возникала какая-то потребность. Закинув руки за голову, я размышлял о предстоящей разведке. Ошалев от неизвестности, попросил у Веры ноутбук и углубился в изучение спутниковых снимков местности.