Страница 10 из 12
– Правда? – деланно изумился Прыщ. – А я уж было подумал, что мы во дворце. Во чудак, да Ильич?
– Нет. Ты ошибаешься, – спокойно ответил Тимоха. – Это не дворец, а подвал. Ты, наверное, сильно ударился.
– Нет, это ты ударился! Тебя ударили об пол головой сразу после рождения! – заорал Прыщ, вскакивая на ноги. – Раза три. Чтоб наверняка. Но сосунок живучий попался. Оклемался и даже вырос.
– Хочешь со мной ссориться? – поинтересовался Тимоха. Он бережно положил Лилю на лежанку и поднялся в полный рост. – Хочешь сказать, что я дебил?
– Да хочу! Ты дебильнее дебильного дебила! – подскочил к нему Прыщ. – Ты уже достал меня своей тупостью. И все меня достало! Стекло достало! Придурки в черных кожанках… Этот кошмарный город! Трупы! Они ведь даже тетку с чилдреном не пожалели. А с кузнецом что сделали… А она ведь смотрела! До последнего смотрела! Она даже тогда глаза не закрыла. Как будто все запомнить хотела… Фашисты! Подонки! Мы же не на Земле? Да? Это меня тоже достало! Я домой хочу. Хочу, чтобы это все было компьютерной игрой и всегда можно было выйти. Я не привык так. Здесь нет сейвов и откатов. Это реал! Вы понимаете, тупицы – реал! Не будет сейва! Гейм овер нам будет по самое нихочу!
Он сел на корточки и спрятав лицо в ладонях тихонько, как-то по-детски заплакал. Костлявые плечи задергались в такт всхлипам.
Тимоха опустился на пол рядом с Прыщом и положил медвежью лапу ему на плечо.
– Знаешь Серега, мне тоже плохо. И Димычу плохо. И даже Ильичу плохо. Но мы мужчины. Нам не положено показывать слабости. Что бы ни случилось. Если мужчины будут слабыми, на что тогда надеяться женщинам? Мы сила! Понимаешь? Сила! Повтори.
– Мы сила, – всхлипывая, тихо повторил Прыщ.
– Не верю, – посмотрел на него Тимоха. – Ты мямлишь как баба. Скажи как мужик.
– Мы сила.
– Слабак! Мямля!
– Тимоха, отстань, – попросил я. – Он же еще ребенок. У него истерика. Мы неизвестно где и ждет нас…
– У всех истерика, – Тимоха аккуратно отстранил рукой Лилю собравшуюся пожалеть Прыща. – Всем плохо. Ей тоже плохо, но она молчит и не жалуется. Мужчина должен уметь терпеть.
– Не ровняй всех по себе, – перехватил я его руку. – Каждый имеет право на слабость.
– И ты туда же Димыч, – сказал он и печально покачал головой. – Какие же вы слабаки. С вашей решительностью у нас ни одного шанса вернуться домой.
– Вы уверенны, что этого хотите? – поинтересовался Ильич, неторопливо прикуривая сигару.
– Да, – чуть ли не хором ответили остальные.
– Ильич, что-то я вас не пойму, – раздраженный перепалкой сказал я. – Вам что, здесь нравится? Предлагаете остаться тут жить? Не знаю где мы, но местные нравы и обычаи мне совсем не по душе. Прыщ правильно сказал – фашисты.
– Время рассудит, – неопределенно ответил Ильич. – Сейчас я больше всего хочу отдохнуть, что и вам советую. И не делайте опрометчивых выводов. Никто не знает, что будет завтра.
– Но вы ведь знаете? – язвительно поинтересовался я.
– Не знаю, но догадываюсь. Жизненный опыт. Поэтому настоятельно советую всем отдыхать и набираться сил.
– Зачем? – хмыкнул я. – Чтобы нас как быков на бойне… Как кузнеца…
– Он мог этого и не делать, – еле слышно прозвучал голос Лили. – Он сам выбрал. Знал, как все будет, и все равно шагнул вперед. Не мог больше терпеть…
– Безумству храбрых, поем мы песню, – буркнул Прыщ и, оттолкнув руку Тимохи лег на нары. – Только ему уже пофиг. Жмурам все пофиг.
Удобно устроившись, насколько это возможно на жесткой лежанке, присыпанной перепревшей соломой, я вслушиваюсь в дыхание коллег. Тимоха сопит как паровоз – ровно и шумно. Досталось ему сегодня… Но силен мужик… Я бы так не смог. Тихо хныкает и что-то бормочет во сне Прыщ. Что с пацана взять. Студент есть студент.
В узкие окна, под потолком уже заглядывают лучи садящегося солнца. Не смотря на усталость никак не получается уснуть.
В помещении царит уже ставшая привычной вонь. Я не успел еще проветриться от предыдущей порции как получил новую. Теперь я знаю, что так пахнут тюрьмы.
Даже не пытаюсь анализировать события уходящего дня. Это бессмысленно. Нереальность анализу не подлежит. Стеклянный город, средневековый быт обитателей, солдаты в черных доспехах, интригующая девушка со шрамом… Сплошная нереальность. Наверное, нечто подобное я смог бы придумать, находясь в утренней депрессии после вчерашнего гудежа. Ха! Сто процентное попадание. Может я вчера что-то не то съел и выпил и теперь кайфую под капельницей в ближайшей больничке. А завтра наступит привычное завтра – скучные лица медиков и вертлявые задницы молоденьких медсестричек. Потом в палату припрется босс и устроит мозгосверление по поводу злоупотребления и чревоугодия. Вслед за ним, естественно выдержав положенную для распесочивания паузу, сквозь приоткрытую дверь просочатся сотрудники. Дружески похлопает по плечу Тимоха. Чмокнет в щечку Лиля. Пожелает чего-то непонятного и заумного Прыщ и подарит диск со свежей игрой, которая дома отправится на пыльную полку к десятку подобных. Ну, никогда он не запомнит – не геймер я не геймер, и его вожделенный комп для меня ничуть не круче телевизора. Но вслух я лишь поблагодарю за подарок и пообещаю ближайшую ночь злостно порубаться с орками или демонами, в зависимости от картинки на диске. А потом мы все вместе будем дружно смеяться над моими кошмарами, и вспоминать подробности вчерашней вечеринки. Пусть будет так!
Уже почти уснув, я осознаю наибольшую нереальность – подобный город невозможно создать даже при наших развитых технологиях. Куда уж этим примитивам с алебардами и арбалетами… Может гипотеза Прыща насчет бомбы не так уж глупа…
Согреваемый мыслью о нереальности происходящего я уснул.
–
Ильич как в воду смотрел. Силы нам точно понадобятся.
За спиной захлопнулась дверь, отрезая путь к отступлению. Почему-то вспомнился один из многочисленных лозунгов второй мировой – «ни шагу назад». Очень подходит к нынешней ситуации. Даже если очень захотеть «назад» никак не получится. А хочется с каждой секундой все больше и больше. Разве что крылья отрастить.
– Чому я не сокил, чому не литаю, – фальшиво промычал я под нос. – А жить то хочется ребята… И чем дальше тем больше.
– Приехали, – сглотнул Прыщ, осматривая заполненные зрителями трибуны нависшие над нами. – Остановка амфитеатр. Конечная. Трамвай дальше не идет. Скот подан и готов к публичному расчленению на бойне. Димыч, вот что-то там поешь для храбрости, а нас сейчас убивать будут.
– Опять? – Пронзенный тысячами взглядов я невольно почувствовал себя провинциальным актеришкой, этаким Донкихотом кацапетовского клюба, попавшим на большую сцену. Вспыхнули юпитеры. Копошатся в яме музыканты, шелестя нотами батальных арий для начала и похоронных маршей к финалу. Замерли в ожидании действия зрители. Ерзают в креслах критики, готовясь в пух и прах разнести наше выступление, мол, померли аматоры бездарно, не смогли даже уйти красиво. В общем, бездарность редкостная, туда им и дорога. Аминь! Закапывайте, а то выпить пора.
– Они хотят, чтобы мы выступали? – поинтересовался Тимоха, глядя на бушующую в ожидании представления публику. – Серьезно?
– Ага, танцевать будем, – нервно хихикнул Прыщ и поежился от утренней прохлады. – Танец маленьких дохлых лебедей. Тем, кто будет громче всех аплодировать – приз – честь первыми ощипать тушки… перышки на сувениры… Как у павлинов.
– Причем здесь павлины? – уставился на него Тимоха. – Что-то я не понимаю, о чем ты говоришь. То лебеди то павлины. Аллегория?
– Тимоха, ты в зоопарке хоть раз был?
– Конечно. Три, нет четыре… нет, все-таки три раза меня мама водила. Там вату сахарную у входа продавали. Вкусная. И обезьяны такие смешные. Особенно те, которые с красными попками.
– Бабуины, – улыбнулся Ильич, хотя ситуация никак не располагала к веселью.