Свет во тьме

– А их, в общем-то, сейчас нет, – ответил начальник управления юстиции Петровского облисполкома Григорий Николаевич Ильичев. – У нас на сегодняшний день в стране законодательство такое, что все, что угодно, можно стало…

– Но нашему ведомству приходится все равно все отслеживать, – вставил до того молчавший представитель КГБ.

– Ну, это уж как водится, – усмехнулся Баранов. – В общем-то ситуация в целом в области, если подвести итог всему сказанному, не так уж и плоха. Плохо то, что мы не знаем, как себя вести, когда в стране каждый день все меняется. Сегодня в моду входят плюрализм мнений, многопартийность. И в этой связи в дальнейшем религиозный фактор будет играть очень большую роль в общественной жизни. Ведь именно Православная Церковь много сделала для созидания российской государственности, развития образования и культуры нашей страны. А новомодные религиозные течения, как мне представляется, нередко выполняют просто роль прикрытия подрывной работы иностранных спецслужб. Поэтому нам необходимо пристально отслеживать процессы, происходящие в области в этой сфере, и направлять их в необходимом нам направлении.

Глава 9.

Выйдя из соборной столовой, отец Александр опять пошел в храм. Сегодня к нему должен был подойти Евгений Алексеевич Иванов, много лет работавший уполномоченным Совета по делам религий по Петровской области, а сейчас возглавлявший кафедру в Петровском университете. Бывший уполномоченный всю жизнь был отчаянным правдоискателем, а с годами его все более занимал вопрос смысла жизни. С протоиереем Александром он мог говорить часами. Казалось бы, священник не мог сказать ему чего-то такого, что бы он, обладающий энциклопедическими знаниями, и сам не знал. Но он чувствовал потребность в этом общении, чувствовал потребность приходить в церковь уже не по служебной необходимости, а по зову своего сердца.

У самых дверей храма отец Александр увидел заплаканную молодую женщину, которая бросилась к нему, схватила за руку и стала просить помочь ей в ее беде. «Что же у вас случилось?» – спросил священник. Она, рыдая, рассказала, что у ее мужа было коммерческое предприятие, а сейчас оно внезапно разорилось, они и двое их маленьких детей остались без средств к существованию, другой работы он найти не может. Сама она никогда не работала. Муж в отчаянии уже неделю пьет, думает о самоубийстве, а вчера у него прозвучала мысль, что он боится оставлять ее и детей, таких неприспособленных к жизни в этом жестоком мире, и хочет сначала убить их, а потом себя, но что-то его останавливает…

Отца Александра очень впечатлила услышанная им история. Он сказал женщине, чтобы она и думать не смела о плохом.

– У вас есть где пожить несколько дней с детьми? – спросил он.

Оказалось, что есть тетка, с которой она, став богатой, прервала общение, но думает, что та примет ненадолго ее и детей.

– Ну, вот и хорошо, – сказал священник. – Вашему мужу нужно придти в себя, находиться с ним вместе пока опасно. А мы давай с тобой встанем на колени перед иконой Божией Матери и помолимся, чтобы Она помогла вашей семье. Тебя как зовут?

– Настя.

– А мужа и детей?

– Борис, Люба и Лиза.

– Ну, вот давай помолимся за болящего Бориса, Анастасию и младенцев Любовь и Елизавету.

Священник с женщиной встали на колени перед иконой, он молился, а она просто плакала рядом, слушая такие непривычные слова на одновременно знакомом и непонятном языке. Когда они поднялись, лицо отца Александра было мертвенно бледным, на лбу у него выступила испарина.

– Мне кажется, что все у вас устроится, – сказал он. – Но нужно не забывать Бога, благодарить Его, и Господь не оставит вашу семью.

… Через несколько дней эта женщина вновь подошла к отцу Александру со слезами благодарности. Когда они молились в храме, ее муж заснул, а проснулся смирившимся со своим новым положением. Он перестал пить, за два дня пришел в себя, с ужасом вспомнил о своих желаниях. А сегодня ему предложили работу. Конечно, больших денег у них уже не будет, но на жизнь им и их детям вполне хватит. Мужчина тоже стоял немного поодаль. Чувствовалось, что ему неловко. Священник подозвал его и сказал, чтобы они всегда благодарили Бога за то, что Он спас их и детей, чтобы пришли на исповедь. Эта семья стала ходить в собор. Богатство к ним уже никогда не вернулось, трудностей хватало, но чувство безысходности и страха навсегда ушло из их жизни.

… Только проводив плачущую женщину, отец Александр увидел стоявшую в храме девочку лет двенадцати с полными боли и отчаяния сухими глазами.

– Что у тебя случилось? – превозмогая боль в голове и сердце, спросил ее священник.

Она сказала, что ее мама тяжело больна, она лежит в больнице, а сегодня врачи сказали, что нужно готовиться к худшему.

– Давай помолимся за нее, – ласково сказал отец Александр. – Ты умеешь молиться?

– Нет.

– А ты крещеная?

– Не знаю, бабушка в детстве носила меня в церковь, там поп окунал меня в какой-то жбан с водой…

– Значит, крещеная, – улыбнулся священник. – Раз бабушка тебя носила крестить, то, наверное, и маму в детстве крестили?

– Нет, это бабушка по отцу. А мамины родители – атеисты, дедушка вообще ругает меня за то, что я крест ношу, а я не снимаю, всегда говорит, что в церковь нельзя ходить, а я все равно иногда хожу, мне здесь как-то спокойнее…

– Как тебя зовут?

– Вера.

– А маму?

– Октябрина.

– Ну, давай встанем на колени и помолимся, чтобы Господь ее исцелил, - мягко сказал отец Александр, стараясь ничем не выдать того, что имя больной его несколько смутило.

Священник читал молитвы, в сухих до того глазах девочки появились слезы и какое-то облегчение.

– А мне кажется, что мама поправится, – вдруг сказала она.

– Будем надеяться на это, – серьезно кивнул отец Александр. – А она хоть немного верит в Бога?

– Мне кажется, что да, – кивнула Вера, – только боится дедушки.

– Ну, пусть тогда, если выздоровеет, придет креститься в храм. Расскажи ей, что ты за нее молилась.

– Обязательно.

…Девочка подошла к нему радостная на другой день и сказала, что кризис в состоянии ее матери прошел, больная пошла на поправку. А еще через месяц отец Александр крестил Октябрину с именем Ольга.

…Попрощавшись с Верой, настоятель собора почувствовал, что сейчас может потерять сознание. Голова его закружилась, он начал медленно оседать. В этот момент его поймали чьи-то крепкие руки. Кто-то заботливо поддержал его, усадил на скамью у стены, подал стакан воды. Через несколько минут священник пришел в себя и увидел Иванова.

– Простите, Евгений Алексеевич, что-то мне плохо стало, – слабым голосом сказал он.

– Нет, это вы меня простите, – ответил ему профессор. – Я здесь уже час, и то, что я видел, открыло мне на многое глаза лучше, чем сотни любых бесед. Я видел сейчас искренность вашей молитвы, вашего сопереживания людям. И это очень тронуло мое сердце. Я всю жизнь искал идеальных людей, верил в гуманизм и общечеловеческие ценности, но как-то постоянно разочаровывался. А вы и архиепископ Анатолий столько раз говорили мне, что на земле не может быть ничего идеального, что только в Боге может успокоиться душа человека. А я слушал и не слышал… Я столько раз отнимал у вас часы времени на бесплодные дискуссии о смысле жизни, о религиозном сознании, а вы за это время могли бы помочь таким вот многим отчаявшимся во всем людям. А я все искал высший смысл в каких-то земных свершениях, раздувался от гордости, что делаю вклад в науку, считал себя лучше вас от того, что имею ученые степени…

– Но вы ведь и правда доктор наук, – слабо улыбнулся священник, – а я простой человек.

– Все эти степени не всегда отражают подлинное состояние знаний человека. Если кто-то защитит диссертацию на тему «Роль свиней в развитии жилищного строительства (по материалам книги «Три поросенка»)», то он не будет от этого обладать подлинным знанием жизни.