Страница 17 из 34
Изменилась она и во всей этой местности. Темные силы, столько лет властвовавшие здесь, не смогли здесь находиться. Мистер Линс получил от них задание искать другое место дислокации. Он хотел прислать в городок вооруженный отряд, истребить тех, кто разрушил его маленькое царство зла, но почувствовал, что ничего не может сделать. Эти места вновь стали находиться под защитой, о которой он очень хорошо знал, когда был католическим священником, но предпочел служить тьме.
Тогда он решил действовать через юристов, ведь земля и здания в Моуди были его собственностью. Но профессор Ричмонд, ведший переговоры, пригрозил, что будет обнародована вся правда о тайной лаборатории в горах, а это не было нужно Линсу. Он заставил мистера Спилета купить у него обратно шахту, и уничтожить там все свидетельства опытов над людьми (сам мистер Линс и его подручные не могли пройти через какую‑то незримую черту, оградившую Моуди и его окрестности). Поскольку город с его строениями и землей также были его собственностью, он продал и их. Покупателями стали генерал Бэрримор, профессор Вернер и профессор Ричмонд.
Через несколько лет в городе вновь появились люди, вновь заработала шахта. Как выяснилось, она могла еще обеспечить работой сотни людей на десятки лет.
Отец Николай не пережил физического напряжения во время молебна, и скончался от инсульта. Его похоронили возле храма, в котором он совершил свою последнюю службу. Отец Уильям переехал в Моуди, и стал новым настоятелем этого храма. По его инициативе, с разрешения властей, останки отца Альберта эксгумировали, привезли в Моуди и захоронили рядом с могилой отца Николая.
Перебрались в этот город и Эндрю с Патрицией. Через год Бэрримору и Беркли через знакомых удалось вызволить Пола из психиатрической клиники доктора Хайда. Он выглядел очень болезненным, но быстро пошел на поправку.
Через десять лет все страшное, что случилось здесь, многие из жителей городка уже считали легендой.
Прошло двадцать лет.
ЧАСТЬ ІІ
УНИВЕРСИТЕТ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Актер на троне
— Нам многое удалось сделать за последние годы, и предстоит сделать еще больше. Кинематограф и телевидение сумели смешать в сознании очень многих людей грани между призрачным и реальным. Политические деятели все больше воспринимаются, как звезды шоу–бизнеса, а звезды шоу–бизнеса представляются столь же важными, как ведущие политики. Несколько лет назад нашим Президентом стал актер, и в этом символ новой эпохи. Правители ведущих держав всего лишь играют роль, которую мы им укажем. В прошлое уходят все самодержавные режимы; скоро падут Советский Союз и Китай, и уже никого не останется на нашем пути к всемирному господству. Мы превратили в шоу человеческие боль и страдание, привыкая видеть их изо дня в день на экранах телевизора, люди не обращают на них внимания и в жизни. Все пороки постепенно благодаря кино и телевидению будут выставлены на всеобщее обозрение и названы «творческим подходом», «альтернативой». Мы постоянно смешиваем понятия добра и зла, чтобы терминологическая путаница не давала людям понимать, хорошо они поступают или плохо.
Мистер Линс выступал перед членами одного из закрытых студенческих клубов университета, президентом которого он являлся уже двадцать лет. Никто не знал сколько ему лет, поговаривали, что уже девяносто. Говорили также, что когда‑то он был иезуитом. Самые посвященные рассказывали, что президент университета – один из тех людей, которые являются теневой властью мира, решения которых воплощают в жизнь главы государств. Сегодняшнее выступление косвенно подтверждало это, однако один из участников встречи, двадцатилетний Артур Хейз, решил уточнить:
— Мистер Линс, правильно ли я вас понимаю, что вы можете отдать распоряжение Президенту США, которое он выполнит?
— Зачем же так грубо, Артур? – хищно улыбнулся бывший иезуит. – Мистер Рейган должен думать, что все его действия – исключительно его заслуга. Те, кто вертится вокруг него, что‑то подсказывает, готовит проекты решений – всего лишь обслуга, которая помогает ему более эффектно сыграть его главную роль, которую, вероятно, ему предстоит играть и второй срок. Он прекрасно озвучивает вещи, которые ему готовят другие, но которые прочно связаны с его именем. Его тезис о Советском Союзе, как империи зла – разве он имел бы такое влияние на умы американцев, если бы не фильмы Джорджа Лукаса «Звездные войны», если бы не многие другие наши культурные и образовательные проекты? И важно ли кто готовит текст – изреченный Президентом США, как символом свободной Америки, он уже прочно связывается с его именем. Конечно, мы не можем не только приказывать нашему Президенту, но даже избегаем просить его о чем‑то. Более того: мы лишний раз не напоминаем о нашем существовании. Но мы строим его жизнь, окружение, график таким образом, что он делает то, что нужно нам.
— Прямо иезуитство какое‑то… — растерянно сказал Артур.
— Не нужно пренебрежительно относится к этому интересному многовековому опыту представления черного белым и, наоборот, под прикрытием самых высших и светлых вещей для того, чтобы и эти высшие и светлые вещи перестали таковыми восприниматься. Вы должны очень многое знать; в этом университете мы готовим будущее Америки, но центр университета – наш клуб. Именно из него выйдут те, кто будет играть свою роль в публичной политике, или готовить сценарии для этих актеров. Но не нужно думать, что актер на троне величайшей из современных империй представляет собой что‑то несерьезное. Он играет роль с огромной долей импровизации; высшим искусством невидимых режиссеров должно быть то, чтобы актер, почти не зная о них и имея смутное представление о сценарии, играл его лучше, чем это планировали для него режиссеры.
— То есть он свободен в своих поступках? – уточнил Артур.
— Свобода, в данном случае, очень относительное понятие. Вступая в наши клубы, человек уже делает свой выбор, кому он служит. Дальше его свобода выбора не больше, чем свобода выбрать пить чай или кофе. В этом смысле, он свободен, конечно.
— Нужно ли понимать, что, вступив в этот клуб, мы сделали выбор, который никогда в жизни не сможем изменить? – продолжал спрашивать дотошный Хейз.
— Милый Артур, — зло оскалился мистер Линс, — пока вы живы всегда есть возможность иного выбора. Другое дело, что те, кто нас покидает, живут плохо и очень недолго…
Записывающий голоса
Арнольд Стерн был худощавым светловолосым молодым человеком с воспаленным взором. В свои двадцать пять лет он пользовался уже большой известностью, как один из лучших американских писателей современности. Вокруг него вились толпы поклонников и поклонниц, у него было море денег, роскошная вилла, но он избегал общества, стараясь, насколько это возможно быть один. В его воспаленном взоре, который почитатели называли таинственным, виделась какая‑то нездешняя боль, страх перед чем‑то, что нельзя описать словами и глубокая безысходность.
На вилле у Арнольда было трое слуг – секретарь, кухарка и еще одна служанка, совмещавшая обязанности уборщицы и прачки. Из них Стерн общался только с секретарем – рыжеватым Майклом, который был его лет на пять старше. Но и Майкл имел очень ограниченный доступ к хозяину. В доме имелась одна комната, в которую никто не смел входить. В ней писатель проводил большую часть времени, в ней создавались и его произведения.
Его романы, которые выходили из печати один за другим несли в себе отпечаток неизбывной жути, чего‑то такого, от чего хотелось тут же освободиться. Но, не зная как это сделать, читатели вновь тянулись к книгам Стерна, подсаживаясь на них, как на наркотик. Героями этих книг были обыкновенные американцы, такие же, как большинство читателей. Но с ними случались совсем необыкновенные истории. Арнольд умел очень реалистично описывать, то, к чему его современники еще не привыкли. Одна история была о том, как семья маньяков в заброшенном городке ловит случайных прохожих, чтобы пополнять ими свою коллекцию мумий. При этом некоторые пытаются спастись, возмездие преступникам возможно. Но… в последний момент маньяки все равно торжествуют, хотя часть из них и погибла. Другая история была про мальчика, жившего в пустом доме, где покончили с собой его родители. Он видел жутких монстров, которые сначала хотели утащить его к себе, где мучились его родители. Но потом чудовища вдруг стали ласковыми; они убедили его вместе с ними мучить его родителей, которых он раньше любил, и мальчик незаметно превратился в одного из монстров. И это были наиболее «мягкие» из книг Стерна.