Страница 3 из 6
Как далеки уже эти нравственные правила от правил жизни первых христиан — продажи всего имения и раздачи бедным, от обычая жить одной семьей и иметь все общее!
Характерным показателем высоты христианского духа является отношение христиан к военной службе.
Древние христиане считали совершенно невозможным служить в военной службе. Ни тюрьмы, ни мучения, ни даже смерть не могли их принудить к участию в войне. Это доказывается целым рядом примеров, из которых мы приведем только некоторые. Один христианин, по имени Максимилиан, приведенный к римскому начальнику для зачисления в военную службу, ответил ему: "Я христианин и сражаться не могу". Его насильно взяли на службу, но он все-таки отказался служить.
— Кто убедил тебя поступать так? — спросил его начальник.
— Мое собственное сознание и Тот, кто призвал меня — ответил Максимилиан.
Его стали соблазнять всевозможными приманками, указывая на его молодость, мужество, на возможность добиться славы и почестей. Но на все увещания Максимилиан отвечал, что он христианин и не может сражаться ни для каких земных целей. Тогда его приговорили к смертной казни, и приговор был приведен в исполнение. Максимилиан мужественно встретил смерть.
Другой пример представляет Марцелл. Он принял христианство в то время, когда служил сотником в римском войске. Поняв, что война запрещена христианам, он вышел перед отрядом, в котором служил, и, об'явив, почему он не может служить, бросил свой меч. Его казнили.
Наиболее древние христианские писатели, как Июстин, Ириней, Тертуллиан и другие считали войну несовместимым с христианством. Только в III веке со времени Климента Александрийского на военную службу христиан начинают смотреть, как на вещь допустимую, хотя все-таки многие христиане продолжали возмущаться этим явлением и находить его несовместимым с учением Христа. Но мало-по-малу дух христианства продолжал понижаться и, поддаваясь влиянию окружающих, христиане стали в значительном числе наполнять ряды римских войск.
То же нравственное понижение замечалось и во всем строе христианских общин. В первое время избираемые общинами епископы были только распорядителями хозяйственных дел и руководителями в вопросах духовных, руководителями, помогавшими слабым, увещевавшими заблуждавшихся. Но уже спустя каких-нибудь два столетия епископы стали начальниками. Они не увещевают, а приказывают. В их руках скопляются крупные деньги. Простота первых времен христианства исчезает.
В первые времена каждая христианская община представляла собою небольшую независимую республику. Но так как невольно в каждой из таких общин появлялись некоторые особенности в исполнении тех или иных обрядов, то многие из узких приверженцев единообразия находили необходимым установить, чтобы во всех общинах все обряды и обычаи были бы одинаковы. Это приучало смотреть на обряд и обычай, как на нечто священное.
Для установления такого единообразия епископы собирались в известные периоды в главнейших городах провинций, чтобы сговориться о тех порядках, какие нужно поддерживать в общинах. Епископы больших городов обыкновенно получали больше дохода, около них кормилось много людей, они пользовались большим почетом и, в конце-концов, вышло так, что епископ главного города провинции стал считаться главою епископов других городов, а епископ столицы приобретал главенство над епископами главных городов. Таким образом мало-по-малу вопреки заветам Христа установилась целая лестница начальников и подчиненных, и мало-по-малу христианские общины раскололись на мирян и клир, образовался особый класс людей-священнослужителей, класс, который существовал у евреев, существовал у язычников, но которого не знали первые христиане.
Христиан становилось все больше и больше. Они вели и торговлю, служили в разных ведомствах государственного управления, т. е. были правительственными чиновниками, даже стали служить в войсках. Первое время после смерти Христа его последователи отказывались совершенно поступать на военную службу. Потом, когда они стали все больше и больше забывать заветы своего учителя и вообще духовно опускаться, — христиане стали соглашаться идти в солдаты, но с тем условием, чтобы их не заставляли воевать против своих единоверцев христиан. А затем через некоторое время они стали соглашаться убивать на войне всех, кого прикажет начальство. Хотя и ослабевши духом и изменивши учению Христа, — в мирском отношении христиане стали представлять такую силу, что во время одной междоусобной войны в римском государстве один из враждующих императоров нашел, что необходимо привлечь христиан на свою сторону, и об'явил, что будет покровительствовать христианству, а язычество назвал суеверием. Можно думать, что это подняло дух христиан, служивших в войсках этого императора, и победа осталась за ним. Этот император, Константин, за покровительство христианству был назван святым и равным апостолам. Константин великий и равноапостольный в то же время известен, как убийца своей жены и сына [в IV веке по Р. X.]
Покровительство императора сразу увеличило число последователей христианства. Белая одежда и деньги, выдаваемые новообращенным, действовали успешнее всяких увещаний. Но понятно, что люди, переходившие в христианство из-за одежды и денег, были худшими из язычников. Точно так же и придворные и солдаты, во множестве принимавшие христианство, чтобы обеспечить себе милость императора, не отличались высокой нравственностью и были христианами только по имени. Стоявшие во главе христианства епископы не хотели, чтобы их вера, которой покровительствовал сам император, в чем-нибудь уступала языческой вере, и вот воздвигаются роскошные храмы, придумываются сложные службы, простота древних христиан забыта, церковь вступает в самое тесное общение с "царством мира сего" и обращается к помощи его материальной силы для покорения всех несогласно с ней мыслящих. Были случаи, когда христиане обращались даже к языческим властям за разрешением своих религиозных споров.
А эти несогласно мыслящие стали появляться все чаше и чаще. Раньше, когда христиане терпели всякие гонения, если появлялось какое-нибудь учение, несогласное с прежним пониманием, дело ограничивалось только спорами и взаимными обличениями, теперь же, когда христианство сделалось господствующей религией, все, несогласные с принятым большинством епископов мнением, рисковали подвергнуться всем карам, которые могло на них обрушить правительство. А между тем, раз христиане, уклонившись от простой веры, требовавшей только доброй жизни, обратились к расследованию сущности божества, то среди них естественно должны были возникнуть разногласия.
Когда в первые годы христианства вся сущность учения выражалась в признании всех людей братьями — детьми одного Отца-Бога и в требовании поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, то поводов к несогласиям и спорам почти не представлялось; но когда стали обсуждать вопросы о том, сколько естеств заключается в Христе, в каком отношении находятся эти естества друг к другу, из скольких лиц состоит единый Бог и каким образом произошло беспорочное зачатие и тому подобное — тогда, конечно, должны были возникнуть самые разнообразные и многочисленные споры, а нравственная сторона учения должна была понизиться.
Особенно известен происходивший в царствование Константина спор по поводу учения пресвитера города Александрии — Ария, который не соглашался с православным учением, т. е. с учением господствовавшей тогда церкви о том, что Сын Божий равен Отцу, и рожден раньше всех веков. У Ария было много последователей. Они пред'являли православным между прочим такие возражении против верования в предвечное рождение Сына Божия:
"Бог родил сына, который уже существовал [вечного] или который не существовал. Если не существовавшего, то правильно сказать, что он родился во времени. Если же скажем, родил сына, который уже существовал, то сказать это не только нелепость и хула, но и совершенная глупость, ибо существующему не нужно рождение".