Страница 6 из 19
Все началось чрезвычайно неожиданно, а закончилось очень быстро. Под углом примерно в 45 град к курсу русских дредноутов клубы тумана сгустились... и извергли два гигантских приземистых силуэта не далее чем в 35 кабельтовых от головного "Петропавловска". Разумеется, "Фридрих дер Гроссе" и "Кениг Альберт" (а это были они) обладали недюжинной и куда как превосходящей русские линкоры живучестью, но на такой дистанции их 350 мм бронепояс пробивался 305 мм русскими снарядами ничуть не хуже, чем русский 225 мм бронепояс - германскими. А самое главное - линкоры кайзера не были готовы к бою, на них не была сыграна боевая тревога, орудия стояли не заряженными и повернутыми "на ноль"...промахнуться с 35 кабельтов было чрезвычайно сложно, к тому же курс линкоров Непенина сокращал эту дистанцию все сильнее и сильнее. Вот так и случилось, что оба немецких дредноута оказались засыпаны снарядами еще до того, как смогли оказать серьезное сопротивление. И за каких-то двадцать минут все было кончено - оба немца получили не менее 40 попаданий каждый, превратившись в чудовищные факелы, щедро осыпающие мириадами расплавленных брызг осенние волны Балтики. На двадцать второй минуте последняя уцелевшая двенадцатидюймовая башня "Фридрих дер Гроссе" исчезла во вспышке взрыва - и линкор, словно бы нехотя завалился на левый борт, а затем, будто бы устав бороться за жизнь, быстро ушел на дно. "Кениг Альберт" тонуть не хотел, и его закопченный, озаренный пламенем многих пожаров остов медленно дрейфовал в сторону минного поля, (где он в итоге и затонул, подорвавшись на двух минах). Русские дредноуты фатальных повреждений не имели - два снаряда разворотили кормовую надстройку "Полтавы", еще два - уничтожили третью башню ГК но, к счастью, взрыва боекомплекта не произошло. Один снаряд пробил полубак навылет не взорвавшись, а еще один полноценно рванул вызвав обширные разрушения и незначительный пожар. Седьмой снаряд пробив 225 мм бронепояс и скос за ним угодил в кочегарку - но, к счастью, не разорвался и ничего там не повредил.
Севастополю повезло не меньше. Один 305 мм снаряд угодил в самый центр второй трубы линкора, но труба устояла. Еще одним попаданием оказалась сбита грот мачта. Два снаряда, угодившие в корпус в районе первой трубы полноценно рванули, вызвав пожар на палубе противоминной артиллерии - от близких взрывов заклинило вторую башню ГК. И еще один снаряд разорвался на палубе между кормовой надстройкой и третьей башней ГК - взрыв разметал катера и шлюпки, палубу вдавило внутрь, но, тем не менее, к серьезным повреждениям не привело. Последний, шестой снаряд сделал аккуратную дырку в корме и улетел в далекую даль не разорвавшись.
Громкое "ура" рвалось из сотен луженых глоток перекатываясь с корабля на корабль. В этот миг классовая борьба оказалась забыта - зрелище быстрой кончины могучего врага горячило кровь и властно тянуло на новые подвиги.
Здесь нужно заметить, что советские историки многократно подчеркивают совместные и слаженные действия дредноутов Непенина и батареи Каруста. Утверждается, что Непенину сходу удалось установить радиосвязь с артиллеристами, распределить цели и наладить огневое взаимодействие... В результате чего береговые орудия внесли весомый вклад в победу над врагом. Многие советские авторы видят в этом бою зарождение концепции сосредоточенного удара, доминировавшей впоследствии во флоте РККА...
Следует заметить, что 4 120-мм орудия батареи действительно обнаружили дредноуты в туманной дымке и открыли по ним огонь. К сожалению, это были дредноуты самого Андриана Ивановича, находящиеся между берегом Эзеля и немецкими линкорами и тем самым оказавшимися куда ближе к батарее, нежели "Фридрих дер Гроссе" и "Кениг Альберт". Все попытки связаться с артиллеристами батареи были этими самыми артиллеристами проигнорированы - до радиограмм ли, когда вражеские линкоры под боком?! К счастью, два попадания 120-мм снарядов в бронепояс "Петропавловска" не причинили тому никакого ущерба и человеческих жертв не было. От ТАКИХ снарядов бронирование линкора все-таки защищало.
Итак, 1-я эскадра линкоров Балтийского флота одержала крупнейшую военно-морскую победу России со времен русско-турецких войн. Туман стремительно рассеивался и видимость улучшалась - при этом вокруг не наблюдалось никакого противника (несколько немецких миноносцев были отогнаны русскими эсминцами) И в полный рост встал вопрос - что же делать дальше.
Сейчас утверждается, что вице-адмирал принял решение идти к Соэлозунду, предполагая наличие там остальных кораблей немецкой эскадры. По дороге он дал бой основным силам Шмидта, которых, конечно, ввиду многочисленности неприятеля одолеть не мог, но все же дал хорошей острастки так, что Шмидт уже не рискнул идти в Финский залив.
Но скорее всего вице-адмирал уже понял, что радиоразведка его подвела и все далеко не так радужно, как он представлял себе ранее. Наличие двух дредноутов класса "Кайзер" выделенных в отдельный отряд предполагало наличие чрезвычайно мощных сил прикрытия, страхующих этот отряд от возможного выхода русских кораблей из Финского залива. Скорее всего, только жуткий вчерашний туман позволил проскочить сквозь эту завесу незамеченными, но теперь уже прилично развиднелось. И, если предчувствия не обманывали Андриана Ивановича, то он оказался отрезанным от своих баз превосходящими силами неприятеля. Потому Непенин принимает решение - отступить к входу в Финский залив, произвести разведку побережья Даго и Эзеля, найти все-таки противника, определить его силу, а уж потом - действовать по обстоятельствам.
Но обстоятельства уже распорядились за Андриана Ивановича. Шмидт, взбешенный потерей двух первоклассных линкоров, о чем ему радировал легкий крейсер, незамеченный русскими в тумане у мыса Церель, уже выводил 7 своих дредноутов наперерез эскадре Непенина. Но не только боль за погибших беспокоила в этот момент Шмидта - более всего он корил себя, что ранним утром, задолго до боя у мыса Церель, он отправил "Байерн" обратно в Германию. Тогда это выглядело вполне разумным решением - линкор все же прилично пострадал, а особой нужды в его присутствии все таки не было. Теперь же курс одинокого линкора (сопровождавший его легкий крейсер "Эмден", естественно, не в счет) вполне мог пересечься с эскадрой русских дредноутов... Трижды радист флагманского "Мольтке" повторил приказ Шмидта: "Байерну" - срочно полным ходом идти на соединение с основными силами !
Как это ни удивительно, но позднейшая прокладка курсов установила со всей точностью - это было огромной ошибкой Шмидта. "Байерну" ничего не угрожало - он давно уже пересек курс русской эскадры под углом едва ли не 90 градусов и сейчас удалялся от нее. Если бы на "Байерне" не получили радиограммы Шмидта и двигались бы в том же направлении с той же скоростью, то линкор безусловно и спокойно дошел бы до Германии разминувшись с русской эскадрой как минимум на 3 десятка миль. Но радиограмма была получена и "Байерн", развернувшись на 180 градусов пошел прямо наперерез дредноутам Непенина.
Когда на дистанции 6 миль вдруг нарисовался силуэт настолько крупного корабля, что им мог быть только дредноут, Непенин, по словам очевидцев как-то построжал и, как будто бы слегка напряженным голосом начал говорить речь, куда более уместную на палубе "Варяга" идущего в безнадежный бой против японской эскадры. Однако его прервало сообщение сигнальщика - никаких других кораблей противника поблизости нет ("Эмден" сумели разглядеть только минут через пять) Вице-адмирал премного удивился, утер пот и приказал идти на сближение с неизвестным линкором.
Но здесь, фортуна, до сего момента удивительно благосклонная к русским, внезапно переменила свои симпатии. Впрочем, у фортуны были на то самые весомые, можно даже сказать - веские основания - 750 кг снаряды главного калибра "Байерна".