Страница 3 из 15
В общем, несмотря на всякие там нехорошие ассоциации, я старался держать хвост пистолетом и быстренько так, в темпе вальса, сделать то, ради чего прибыл, и отбыть отсюда ко всем чертям. Надежда, что тревога ложная, продержалась у меня ровно до того мгновения, как я вышел на набережную Оби.
Она тут, конечно, не была столь огромной и величественной, как, скажем, в Омске и тем более в Салехарде (а мне и там, и там приходилось бывать по служебной надобности, так что я могу сравнивать), но тоже весьма широкая. Городок этот робко и доверчиво прижался к ее боку, словно котенок к матери, но угроза исходила как раз со стороны реки. Детектор, до сих пор показывавший обнадеживающие нули, скакнул до пяти единиц по шкале Шиханова. Это не сказать чтобы уж кошмар как много (по крайней мере короткое пребывание на территории с таким фоном изменений в человеке не вызывает), но уже основание для тревоги, и не слабое. Теперь понятно, почему фона нет в самом городе – источник излучения, похоже, находится на дне Оби. С одной стороны, хорошо – вода немного глушит излучение и замедляет скорость разрушения оболочки метеорита. С другой – доза все равно накапливается, и заражение продолжится, только не явное, а скрытое, постепенное, которое проявится лишь в тот момент, когда будет уже поздно что-либо предпринимать, и на выходе получится второй Краснотайгинск.
Следовательно, источник нужно «законсервировать», причем чем быстрее, тем лучше. В принципе все, что для этого нужно, у меня с собой. Пара становых бомб в реку – и вся недолга. Только не абы где и не с берега: Обь – это вам не «тихая речушка без названья», которую перепрыгнуть можно. Нужен мост, причем как можно выше по течению. Насколько мне была известна география Верхнеобска, таковых в городке имелось аж два. Один – в самом центре, а другой – на юге. Этот южный для моих целей подходил лучше всего: весь город находился ниже него по течению Оби. Стан распространится достаточно быстро, окутает обломок метеорита и создаст вокруг него непроницаемую для излучения оболочку. Содержимого двух бомб должно хватить с лихвой. Вот только не бросать же их в реку с моста среди бела дня! А значит, придется дожидаться ночи.
А потом, после всего, еще и город прочесывать на предмет зараженных, поскольку если здесь появились Измененные, то… Эта гадость, конечно, не грипп и даже не СПИД. Не передается ни воздушно-капельным путем, ни при половом контакте. Только внутривенная инъекция крови зараженного. Короче, Измененных надо найти и зачистить. Ну и прыгунов с истребителями, разумеется, тоже, хотя при такой интенсивности излучения им появляться вроде бы рано. Каким способом осуществить зачистку, это уж пусть лошадь думает – у нее голова большая. Кстати, этой лошади самое время позвонить.
Я набрал номер. Ответили почти сразу:
– Привет, Михаил! Что у тебя?
– Здравствуйте, шеф. У меня информация подтвердилась – излучение присутствует.
Я услышал, как Аркадий Семенович скрипнул зубами. Ярый противник ненормативной лексики, он таким образом запирал внутри себя рвущиеся на волю непечатные слова. Этот скрип остался единственным проявлением эмоциональной реакции железного шефа уральско-западносибирского сектора АПБР: тон его остался абсолютно спокойным.
– Сильное? – осведомился Аркадий Семенович.
– Судя по детектору, не очень. Хуже другое – источник в реке. Прошу санкции на использование становых бомб.
– Считай, она у тебя есть. Только помни о секретности. Даже малая толика информации об излучении просочиться не должна! Иначе будет такая паника, что… Да ты не хуже меня знаешь, как люди реагируют на подобные новости, и у меня язык не повернется их за это упрекать.
– У меня тоже.
– В общем, делай все, что нужно, только тайно. Заловят тебя – отбрехивайся как можешь, только правду не говори! И удостоверение АПБР спрячь от греха подальше.
– Понял.
– Зараженные есть?
– Пока не знаю. Надо город прочесывать.
– Займись, как только нейтрализуешь источник излучения.
– Гм, шеф, тут помощники понадобятся. Объем работы большой, и потом, сами знаете: в одиночку на Измененных ходить… неправильно.
Аркадий Семенович вздохнул.
– Знаю, что неправильно, Миша. Вот только на помощь пока не рассчитывай. Павел с Людмилой лишь через неделю с объекта освободятся. Вместе с ними могу тебе кого-нибудь из «лояльных» подбросить. Но не раньше.
Тут я мысленно произнес «Ого!». Эти «люди-икс» на службе АПБР всегда были в дефиците, а помощниками являлись чрезвычайно ценными. Так что «лояльный» – это хорошо, а вот через неделю – очень плохо.
– Аркадий Семенович, неделя – срок долгий. Даже один Измененный – проблема, а если их тут два или больше, за неделю они тут меня на фарш порубят!
– Я знаю, Миша, что не могу приказывать тебе в такой ситуации. Однако в нарушение всех правил и инструкций прошу: держись. Поверь, мне это тоже не нравится, потому что наши инструкции кровью написаны. Кровью оперативников АПБР. Просто ты – особая статья. Ты – один из лучших и к тому же имеющий приличный опыт «автономок». С кем другим я бы не рискнул, а с тобой…
Да уж, зашибись! Сейчас лопну от гордости!
– Все это очень лестно, шеф. Обещаете написать эти слова на моем надгробии?
– Зачем так мрачно, Миша? Ты же еще не знаешь, сколько там Измененных. Если много – не связывайся. Только установи, кто они, где обретаются, и жди подмоги. А если один – зачисти.
– Кстати, о «зачисти». Способ исполнения?
У шефа, похоже, отлегло. Раз вопрос пошел о цвете, в который перекрашивать мавзолей, значит, принципиально я на матросовский подвиг согласен.
– На твое усмотрение. Хотя если стаж заражения невелик… У тебя ведь есть с собой антинова?
– Разумеется.
– Попробуй сначала вакцинировать. Лишний «лояльный» нам не помешает. Ну а если это будет невозможно или сопряжено со слишком большим риском…
– Понял. Сегодня ночью рассчитываю законсервировать Обломок, а с завтрашнего дня займусь поиском зараженных. Разрешите исполнять?
– Исполняй, Миша! И удачи тебе!
Интерлюдия 1
Строганова
– Одинцов Сергей Николаевич?
– Да.
– Капитан Строганова, Федеральная Служба Безопасности. – Подошедшая предъявила удостоверение.
– Строганова Анастасия Викторовна, – с улыбкой прочитал куратор Московского сектора АПБР. – А у вас красивая фамилия, товарищ капитан! Вы случайно не имеете отношения к одному из древнейших дворянских родов России?
Однако собеседница не приняла предложенного легкого тона.
– Полагаю, это вопрос для другой беседы и в другом месте. А сейчас, товарищ полковник, мне хотелось бы побеседовать с вами о так называемом деле Кочевницы.
– А вот мне нет, товарищ капитан. – Одинцов продолжал улыбаться. – И дела-то такого нет.
– Дела нет, как, полагаю, и никогда не существовало экспедиции профессора Афанасьева во Владимирскую Зону?
Полковник поскучнел.
– Вы хорошо информированы, товарищ капитан. Но все же ошибаетесь. Дела нет, потому что оно закрыто.
– Только не для ФСБ.
– Если уж на то пошло, для ФСБ этого дела и не было. Это не ваша юрисдикция.
– Теперь наша. – Строганова вынула из сумки какой-то документ и протянула полковнику. – Извольте ознакомиться.
Одинцов быстро пробежал глазами написанное, и брови его чуть приподнялись от удивления.
– Однако! – произнес он, возвращая документ. – И уровень же у вас! И стоило лезть на самый верх? Чего ради? Я же сказал, дела нет. Наши приборы зафиксировали коллапс странствующей аномалии, которой было дано кодовое имя «Кочевница». Зачем Службе вмешиваться?
– Дело Кочевницы наверху признано архиприоритетным и взято под контроль первыми лицами государства. В нем осталось слишком много белых пятен. В том числе гибель опергруппы ФСБ во главе с капитаном Потылиным.
Одинцов снова приподнял брови.