Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 16



– Начали! – скомандовал режиссер.

В магазин «снайперки» военный консультант еще раньше заложил пять холостых патронов. Саша нажимала на спусковой крючок, происходил выстрел, «трехлинейка»» толкала ее в плечо, затем она передергивала затвор оружия и из патронника вылетала пустая гильза. Все получалось очень достоверно. Никакого моргания, никакого дрожания рук, никакого страха.

– Снято! – сказал Евгений Андреевич и улыбнулся…

Вечером Александру на ее квартире навестил Сергей Щербина. Она там пребывала в одиночестве. Эля Сотникова со своим ухажером Вадимом Песоцким отправилась на прогулку, чтобы немного успокоиться и забыть о неприятностях минувшего дня. Молодые люди поехали на катере через Северную бухту из Инкермана в Севастополь, где в Доме офицеров флота давала двухчасовой концерт украинская рок-группа «Волки и собаки».

Щербина не первый раз приходил к Саше для душевного разговора.

Что-то похожее на взаимную симпатию возникло у них после урока с изучением снайперских винтовок. Военный консультант, который слишком предвзято относился к актерам, и особенно – к актрисам, нынче, сам не зная почему, вдруг отступил от обычного правила. Конечно, красивые девушки утомляли его своим категорическим нежеланием изучать что-либо, выходящее за границы их разумения. Однако Булатова, правда, не в совершенстве, но все-таки владела знанием, доступным слишком малому числу людей. Ее вполне можно было причислить к «своим».

При вечерних беседах они рассуждали о том, что полнометражный художественный фильм, достоверно рассказывающий о событиях 1942 года, требует от участников проекта серьезной работы. В противном случае это будет очередная фальшивка вроде той, телевизионной ленты про «любовь под прицелом». Сотников уже предупредил Сергея, что такого ни в коем случае не допустит, и майор запаса полностью разделял взгляды режиссера-постановщика.

Он был одним из тех, немногих в нашем Отечестве людей, кто отчетливо понимал, что прошлое тесными узами связано с настоящим и влияет на формирование будущего. Сергей Петрович изучал это прошлое не по приказу, а по велению души. Он искал в нем ответ на проблемы нынешнего времени и верил, будто наши предки, создавшие великое государство, в трудную минуту встанут рядом с потомками, научат их стойкости и мужеству, передадут свою веру в победу.

Музеи, библиотеки, архивы хранили тысячи и тысячи подлинных свидетельств о подвигах предыдущих поколений. Требовалось только внимательно прочитать их, сопоставить, найти имена и фамилии. Потому Щербина, пользуясь командировкой в Севастополь, продолжал и здесь разыскивать старинные документы.

Например, в фонде редкой книги в Морской библиотеке имени адмирала Лазарева было много интересных изданий. Там помощь ему оказывала главный библиограф Евгения Матвеевна Шварц. Она нашла книгу, выпущенную в Ленинграде в 1958 году «Меткие стрелки», которую написал Теодор Гриц… для детей. В ней обстоятельно рассказывалось о профессии фронтового снайпера, его оружии, методах, применяемых в бою, и о лучших советских снайперах в годы Великой Отечественной войны.

Перелистав страницы с текстом, рисунками, чертежами и фотографиями, Сергей взмолился: «Разрешите ксерокопировать!» Евгения Матвеевна, будучи человеком образованным и интеллигентным, всегда сочувствовала людям, увлеченным своим делом. Потому, поговорив с начальником библиотеки, она такого разрешения добилась.

Неделю назад ксерокопию книги Щербина вручил Александре, с большой похвалой отозвавшись о Морской библиотеке и главном ее библиографе Е.М. Шварц.

Он не знал, что Булатова книг не читает, в библиотеки не ходит.

Саша полагала, будто все нужное для понимания жизни, уже усвоено ею из учебников в средней школе и в Театральном институте. «Щука» действительно давала студентам неплохое гуманитарное образование, они изучали русскую классическую и зарубежную литературу, а также – историю искусства. Посмотрев на грубо сброшюрованные ксерокопированные листы, молодая актриса сначала отложила их в сторону. Но вскоре ей пришла в голову мысль, что дедушка, наверное, был бы рад узнать что-нибудь новое про теорию стрелкового дела.

Взяв самодельную книжку вечером, на сон грядущий, Саша постепенно увлеклась рассказом об аккомодации, деривации, траектории полета пули, плоскости стрельбы, «одной тысячной», прямом снайперском выстреле и прочих сугубо профессиональных вещах, изложенных в произведении Теодора Грица предельно простым и ясным языком…

– Кофе или чай? – спросила Александра, усаживая гостя за стол.

– Кофе, – ответил Щербина.



Сама молодая актриса пила только подогретую кипяченую воду. Чай она невзлюбила с той поры, когда была чайным промоутером в супермаркете. Кофе на ночь вполне мог лишить сна, отчего появлялись синяки под глазами. Но завтра – не менее трудная смена с крупными планами: объяснение с командиром полка по поводу службы ее снайперского взвода.

Сначала они довольно долго говорили о сегодняшнем съемочном дне. Майор запаса переживал насчет Эли. Разве он плохо учил ее? Нет, все дело лишь в ее характере, слишком нервном. Зато Булатова поддержала авторитет военного консультанта, отлично проведя стрельбу из «снайперки» на крупном плане.

– Да, кстати говоря, меня и вас приглашают в гости, – вдруг вспомнил Щербина.

– Кто же это? У меня нет знакомых в Севастополе.

– Та самая старушка, что подходила к вам в Камышловском овраге. Ее зовут Шевкие Мансуровна, и она тут человек известный, ветеран Великой Отечественной войны с орденами и медалями. В декабре 1941 года поступила на службу в 54-й полк, выносила раненых с поля боя. Говорит, что помнит Людмилу Павличенко.

– Неужели? – удивилась Саша. – Это интересно.

– Если хотите, то поедем к ней завтра вечером.

– О’кей. Но надо купить какие-нибудь подарки…

До войны в деревне Камышлы насчитывалось около ста дворов.

Жили там потомственные садоводы и огородники. Они умело возделывали сухую крымскую землю, воду по арыкам доставляли к своим угодьям, осенью отличные фрукты и овощи возили на продажу в Севастополь и Бахчисарай. Но в ноябре 1941 года их спокойной жизни пришел конец. Деревня стала местом ожесточенных боев. Многие жители покинули разрушенное селение. Так и Шевкие Керимова в шестнадцать лет записалась – не без труда, конечно, – в санитарную роту 54-го стрелкового полка. А дальше – служба в медсанбате, по ранению эвакуация из осажденного Севастополя на Большую землю и пребывание в рядах Советской Армии.

Депортация татар из Крыма в Узбекистан ее не коснулась.

К тому времени Шевкие Мансуровна была старшиной медслужбы в госпитале Забайкальского военного округа и замужем за русским капитаном-артиллеристом. В родное село она вернулась после 1991 года. Однако прежняя жизнь тут никак не восстанавливалась. Татары за годы изгнания утратили привычку к ведению сельского хозяйства – довольно сложному на полуострове – и потому поселяться в деревне Камышлы, расположенной далеко от магистральных трасс, не желали.

Шевкие Мансуровна, будучи участником боевых действий, получала вполне приличную пенсию. Она отстроила скромную родительскую усадьбу заново и стала, кажется, единственной обитательницей Камышловского оврага, которая все помнила, все знала, все видела.

Сергей Щербина и Александра Булатова, проведя в доме «Белой бабушки» около получаса, выслушали ее историю и осмотрели своеобразный домашний музей: фотографии военной поры, старые книги и газеты, кое-какие предметы обмундирования (пилотки, фуражки, каски) и разные другие вещи, найденные старушкой на бывших позициях 54-го полка. Про Людмилу Павличенко она им рассказала примерно то же, что написано в «Советской военной энциклопедии».

– Но чем она вам запомнилась? – спросила молодая актриса, испытывая чувство, похожее на разочарование.

– Сразу не объяснишь, – Шевкие Мансуровна посмотрела на Булатову очень внимательно. – Необычным она была человеком. Тот, кто хоть однажды встречал Люду, потом не мог ее забыть…