Страница 26 из 47
Я задумываюсь, как так получилось, что я знала преподобного Роба всю свою жизнь и никогда не понимала, что он был супергероем. Похоже, я вытягиваю наружу лучшее в людях. Офицер Плуммер, Тиг, Дион, черт, даже Полли. Это очень досадно. Тупая серебристая облицовка, мрачность, которую, если на то пошло, я никогда не хотела замечать. Я надеюсь, мне не должно становиться от этого лучше. Честно говоря, иногда это все, что я могу делать, чтобы не свернуться в комочек от гнева по поводу всего происходящего. Мне больше нравится, когда я выстраиваю свою команду для приветствия. Это предсказуемый путь, легко осуществимый и веселый. Этот же путь слишком затратный, и в нем нет ничего для меня. Я скучаю по тем дням, когда была тем человеком, который мог игнорировать или быть снисходительным, и при этом все еще чувствовать себя хорошо.
— Темнеет, — говорит преподобный. — Твои родители будут переживать.
Ему удается сказать это так, как если бы он сказал это любому ребенку на улице после заката. Ему удается обращаться со мной, будто я все еще нормальная. Возможно, это тот путь, где я могу снова стать нормальной. У меня есть список людей, которые относятся ко мне так, как мне этого хочется. Возможно, пришло время изменить свою жизнь.
— Я вышла на пробежку, — говорю я.
— Я бы никогда не догадался, — говорит он с абсолютно честным выражением лица, принимая во внимание мою одежду для бега и спутанные волосы. — Хочешь, чтобы я тебя подвез?
— Нет, я просто побегу домой, — отказываюсь я. — Но, возможно, вы сможете позвонить им и сказать, что я на пути домой?
— Пожалуй, им это понравится, — соглашается он и открывает свою записную книжку. — Запомни, Гермиона, в любое время. Не только в девять тридцать вечера в воскресенье.
— Я знаю, — говорю я. — И еще раз спасибо.
Всю дорогу до дома я бегу, но впервые с того момента, как начала бегать, я не чувствую, будто пытаюсь убежать от чего-то. Это ощущается, будто я просто люблю бегать.
Глава 18
В среду вечером у меня состоялся худший разговор с мамой, который когда-либо был. Я знала, что все так и будет, пусть даже ей и необязательно было это делать, и почему-то мне показалось все таким несправедливым. Но как сказала Полли, в том, что произошло, все несправедливо. И мне необходимо продолжать держаться.
— Мам, — говорю я, понимая, что не так просто сделать это. — Я хочу, чтобы завтра со мной поехала Полли.
Мы находимся в гостиной. Я смотрю телевизор, а мама складывает постиранные вещи. Или, по крайней мере, так бы мы выглядели, если бы нас внезапно сфотографировали. На самом деле, я сижу на диване и пялюсь в стену, а мама снова и снова складывает несколько наволочек. Папа на этой неделе работает в вечернюю смену. Вокруг тишина.
— Все в порядке, милая, — говорит она. Наконец-то мама оставляет в покое наволочку и начинает складывать что-то еще. — Мы подберем ее по пути.
— Нет, мам, — говорю я. — Только Полли.
Стопка выстиранного белья возвышается, и мама просто смотрит на меня. Она не понимает.
— Если поедешь ты… — было намного проще, когда я репетировала эту небольшую речь в своей голове. Для начала, она сидит слишком далеко, чтобы дотянуться до нее, взять ее руку и положить мне на колено. Между нами сейчас та дистанция, о которой я просила. — Если ты поедешь, то будешь держать меня за руку, будешь сидеть там, будешь любить и поддерживать меня, и ты будешь потрясающей в этом. Но я не могу. Мне требуется друг. Мне нужна Полли. Потому что мне нужно, чтобы ты была моей мамой, когда я вернусь домой, и если ты будешь там, когда это произойдет, все это не сработает. Мне нужно, чтобы ты была моей мамой.
Я вижу, как она анализирует сказанное мной, и могу представить ее разговор с отцом, когда он придет домой. Он тихо зайдет в их спальню, стараясь не разбудить ее, но она проснется, как всегда это делает. А затем мама расскажет ему о том, что я сказала, и они оба расплачутся. Наутро они будут вести себя так, будто ничего не произошло.
— Хорошо, Гермиона, — я точно знаю, что это убивает ее. Вероятно, это должно убивать и меня, но я просто не могу позволить себе такой роскоши. Стоит только начать, и я никогда не остановлюсь. — Полли может отвезти тебя.
Стопка постиранного белья увеличивается, все аккуратно сложено и разглажено, рассортировано по стопкам согласно владельцам вещей. Это было бы успокаивающе, если бы успокоение не побуждало во мне желание кричать. Я возвращаюсь к осмотру стены, пока не наступит время, когда можно будет идти спать, не доставляя при этом еще больше беспокойства родителям, чем я уже причинила. Затем я пялюсь в потолок, пока не проваливаюсь в сон.
* * *
Я медленно просыпаюсь до того, как сработает будильник, что ужасно. Если быстро щелкнуть по кнопке до сигнала, мгновенно проснуться и сидеть на кровати, пальцами сжимая простынь, то не получится отрицать произошедшее. Медленный подъем, как сегодня утром, пробуждение в тепле и в коконе из одеяла дает мне достаточно времени, чтобы забыть, а затем вспомнить. Этого времени достаточно, чтобы ворвались воспоминания или не ворвались, как в тот первый момент в госпитале, когда я заставила Полли рассказать мне все в деталях, ничего не приукрашивая. Не хочу, чтобы так начинался каждый мой день, такое начало похоже на исключительно плохой знак. Я делаю четыре глубоких вдоха и заставляю себя игнорировать все это. Я не могу ничего есть, ну, как минимум, я не хочу, чтобы меня рвало, и я методично подготавливаю себя к наступившему дню, держа себя в руках до тех пор, пока снова не заключу мир со своей жизнью.
Полли заезжает за мной рано утром. Я согласилась на клинику в Торонто, что означает, что мы должны выехать пораньше, чтобы избежать пробок. Когда я забираюсь в машину, Полли делает громче радио, так что мы не разговариваем. Мама стоит на крыльце, пока мы отъезжаем. Я не оглядываюсь назад, но знаю, что она не зайдет в дом, пока мы не свернем за угол.
* * *
В течение двух часов мы едем в тишине. Были и другие клиники, находящиеся ближе, но я выбрала клинику с лучшей репутацией. Одновременно я выбрала ее и потому, что она находится ближе к лаборатории, где будут тестироваться образцы ДНК, которые получат из эмбриона. Офицер Плуммер не сказала, что это было необходимостью, но когда я рассказала ей, где у меня назначена встреча, она ответила, что я сделала хороший выбор. Когда мы минуем аэропорт Миссиоссоги, я включаю навигатор, указывая Полли направление, пока она виляет в пробке машин, выискивая выезд. Наконец, мы заезжаем на стоянку, и Полли паркует машину.
— Ты уверена, что это то место? — спрашиваю я.
— А ты ожидала, что здесь будет огромный знак и мигающие огоньки? — иронизирует Полли. И сразу же виновато смотрит на меня. — Я не это имела в виду. Хотя не, это, но не имела в виду это так, как оно… прозвучало.
— Полли, если ты собираешься выбрать день, чтобы быть самой собой, я бы высоко оценила, если бы ты выбрала именно этот день, — отвечаю я. — И здесь есть табличка. Она крошечная, но она прямо здесь.
Табличка маленькая и серая, практически сливается со стеной серого здания. Там написано угрожающими буквами «ЖЕНСКАЯ КЛИНИКА». На парковке стоит шесть других машин, но людей вокруг нет. Полли запирает дверь машины, и я вешаю свою сумку на плечо. Я уже одета в длинную юбку, как было написано на сайте. Это единственная юбка, которая у меня есть. Я не надела ничего получше в дорогу, чтобы не чувствовать себя принаряженной. Я не помню, зачем купила ее или когда, но я никогда не забуду день, когда, вероятно, испорчу ее. У меня есть сменная одежда и другие принадлежности, которые они порекомендовали упаковать с собой. Я чувствую себя очень, очень маленькой.
— Пойдем, — говорит Полли и берет меня за руку. Мы вместе пересекаем парковку, и Полли нажимает на звонок.