Страница 22 из 52
Раздавшиеся внизу голоса появившихся охотников, вселили в него уверенность.
— Возьмите мешки с землёй у ворот, и выложите по краю площадки бруствер, — посоветовал он, опустив вниз голову.
Буканьеры успели перетаскать в башню с десяток мешков, прежде чем снова раздался звук испанского горна. Они не ведали, что за их спиной уже готовится предательство.
Крысёнок, сделав вид, что присоединился к тем, кто направился к башне, благополучно проскользнул к калитке. Слово, данное себе, он не сдержал, успев подстрелить только троих из обещанного десятка. "Ладно, потом ещё представится момент — даст Бог, рассчитаюсь!" — отложил он на время свою месть. Сейчас было не до этого. После того, как гачупины взорвали башню, Денье с ужасом понял, что если не поспешит, то его услуга с калиткой будет уже не нужна. Испанцы и так ворвутся в асьенду.
Услышав сигнал горна, призывающий к штурму, он открыл скрипнувшие металлом засовы и распахнул дверь. Выпалив из мушкета, Крысёнок рухнул на землю и ужом пополз вдоль стены, опасаясь теперь не только испанцев, но и своих.
Луна, даря одним верный прицел, а других, обрекая на смерть, наконец-то выползла из-за туч, высветив матовый блеск кирас набегавших солдат. Те не стреляли, сберегая в стволе заветную пулю. Зато буканьеры палили не переставая. Пушки Перрюшона успели метко огрызнуться картечью, опрокинув с дюжину атакующих мушкетёров.
Бросок испанцев был особо стремительным со стороны сада. Малыш и Бенуа успели сделать всего по два выстрела, а солдаты были уже под стенами.
— Ядрами! — крикнул Ажен и, запалив фитили, они бросили вниз несколько ядер. Те вызвали страшное опустошение среди нападавших, но кирасиры уже вливались во внутренний двор асьенды через услужливо распахнутую калитку.
Жарвинель, выглянув через балюстраду — похолодел. Не менее трёх десятков испанцев уже заняли патио, продвигаясь к лестнице на асотею. Он быстро нагнулся, сунул в угли запальные трубки и метнул вниз сразу два ядра от мортиры. Взрывы ошеломили нападавших. Лошади, зажатые стенами и раненые осколками, дико заржали и понеслись, закрутив бешеную карусель внутри двора, сметая от страха всё на своём пути. Люди вылетали изломанными куклами, или так и оставались под копытами взбесившихся лошадей.
Десяток солдат устремилось по лестнице вверх, но их сбили пулями со всех сторон.
Появление испанцев внутри асьенды вызвало минутную растерянность. Не было Флери, погребённого под развалинами башни. Не было Жарвинеля, получившего пулю в спину, высвеченную предательской луной. Не было человека, способного оценить схватку и возглавить французов. Буканьеры, оставив асотею ринулись вниз, стреляя из всего, что могло стрелять, и рубя наотмашь, не жалея клинков, сплочённые в едином желании уничтожить ворвавшихся испанцев. Но в заваленном телами патио, солдат не уменьшалось. Оставив дюжину стрелков у башни, Гарсиа д'Амбре бросил своих солдат на помощь. Буканьеров, несмотря на их яростный натиск, отжали к лестнице, откуда они ещё минуту назад так лихо атаковали, выбив большую часть отряда де Сальваторе.
Внутренняя дверь башни неожиданно распахнулась, и оттуда ударило пяток мушкетов, сразу же облегчив положение охотников, дерущихся у противоположной стены. Следом гавкнул тромблон, обрушив заряд картечи на испанские спины. Уцелевшие лошади, сбились в один угол, прижавшись друг к другу, словно ища защиту от бешенства людей. Осаждённые, оставив башню, в одно мгновение проскочили двор, и врубились с тыла в испанские ряды, треском пистолетных выстрелов и клинками прокладывая себе дорогу.
Испанцы, было, дрогнули, но властный голос д'Алаверы, раздавшийся с асотеи, заставил схватку закипеть с новой силой.
Впрочем, исход сражения стал уже ясен и тем и другим. Воспользовавшись тем, что буканьеры ринулись отражать нападение изнутри, де Карсо, по приказу дона Мигеля, в течение нескольких минут занял асотею двумя дюжинами солдат, лихо вскарабкавшимся наверх по штурмовым лестницам.
Ажен, отражая удары палашом и шпагой, прикрываемый слева Бенуа, медленно отступал вверх по ступенькам. Охотников осталось всего шестеро. Они яростно защищали площадку, с которой начинался вход в галереи. В комнатах дома лежало несколько раненых буканьеров, в том числе и Лангедок. Друзья ни на минуту не забывали об этом, отчаянно, со звериными криками, махая клинками и рубя одного за другим наседавших испанцев. Мощнейшие удары Малыша не держал никто.
Залп с асотеи положил конец бешеному сопротивлению охотников. Только Ажен и Бенуа, прикрытые выступом, уцелели под испанским свинцом. Они тут же нырнули на галерею, успев закрыть засов двери. Пробежав пяток шагов, остановились напротив комнаты Лангедока.
— Роже, это мы! — крикнул Бенуа, толкая запертую дверь. Тот час со двора ударили мушкеты — испанцы били по арке, откуда раздался неосторожный крик Жака. Ажен и Бенуа укрылись от густо запевших пуль за широкой каменной колонной, поддерживающей свод и асотею. Положение их было неважным. Мушкеты брошены, пистолеты разряжены. Десять шагов открытой с одной стороны галереи и три маленьких комнаты. Как только гачупины высадят последнюю преграду, их сметут мушкетным огнём
Скрип отворяемой двери обдал их волной надежды. Они бросились в комнату, чуть не сбив с ног временного хозяина.
— Потише, ребята, — сказал Роже, — а то, не дай Бог, напоретесь в темноте на мою шпагу.
Он закрыл дверь и зажёг поставленную на пол свечу.
— Решётку я выломал и верёвку приготовил, но сначала у меня для гачупинов есть подарочек. Да возьмёт Господь их души! — показал он на сложенные кучкой ядра.
Малыш и Жак мигом сообразили в чём дело. Подтащив треногу жаровни поближе к двери, они взяли по паре ядер.
— Давай, Роже, открывай! — скомандовал Поль.
— Дайте, сначала, задую свечку, а то второе плечо попортят.
Он задул свечу и распахнул дверь, не обращая никакого внимания на ворвавшиеся звуки яростных голосов, скопившихся внизу людей. Охотники подожгли запальные трубки и метнули ядра во двор. Вторую пару "гостинцев" они бросили на ступени забитой солдатами лестницы, высунувшись из-под арки по пояс. Яркое пламя, грохот и визжащие осколки заставили лошадей, до этого сбившихся в угол двора, опять затеять бешеную скачку. Отчаянные крики солдат усиливали панику.
— А эти, постарайтесь забросить на асотею, — подавая последнюю пару ядер, сказал Лангедок. — А то как-то не хочется, чтобы провожали выстрелами в спину.
Два взрыва, взметнувшихся наверху после удачных бросков охотников, разогнали испанцев по дальним углам крыши.
Лангедок тем временем выбросил вниз верёвку, сунул друзьям по мушкету и подтолкнул Малыша к окну:
— Давай первым, Поль! Затем Жак, а я последним.
— Как же ты управишься с одной рукой, Роже!?
— Вот если сорвусь, внизу и подхватите. У меня тут для испанцев ещё подарочек заготовлен, — пнул он по бочонку пороха, стоявшему у стены.
Ажен мигом соскользнул по верёвке вниз и затаился, напряжённо прислушиваясь. Бенуа скатился следом, готовый в любой момент огрызнуться выстрелом. Лангедок задерживался.
Друзья уже заволновались, когда Роже неуклюже выбрался из оконного проёма и, удерживаясь одной рукой, заскользил вниз. Это скольжение больше напоминало падение и Ажен, подскочив, поймал наставника в трёх футах от земли. Роже, не удержавшись, вскрикнул, поскольку Поль, ухватив его в охапку, разбередил рану.
— Ну а теперь, ребята, бегом! Почувствовав под ногами землю, скомандовал Лангедок и устремился подальше от асьенды.
Их заметили! Хоть с опозданием, но заметили. Испанцы открыли беглый огонь, поскольку света от луны, выползшей из-за туч, вполне хватало. Из союзника она превратилась в заклятого врага, и помогала теперь не им.
Что такое пятьдесят ярдов для мушкетной пули? — Мгновение! Хорошо, когда она рассерженным шмелём проносится мимо. Но эта — попала. Звучным шлепком и треском рвущейся ткани. У испанцев тоже были Стрелки. Лангедок, поверженный в спину горячим комочком свинца, рухнул, даже не вскрикнув. Малыш и Бенуа подхватили Бретёра под мышки и быстро потащили в спасительную тень деревьев.