Массандрагора. Взломщики

Соломоново решение? Павел медленно кивнул.

– Соломон, – сказал он. – Тогда я буду Соломоном. Не занято, случайно?

Они сидели в кабинете Василины. Теперь это был уже совсем другой уровень! И крыло здания далеко от «комиссарского», и стиль современный, яркий, светлый, по-настоящему айтишный: стекло, алюминий, мягкое точечное освещение, кондиционеры, компьютеры и прочая высокоорганизованная техника… Везде чистота и порядок, на стенах – горшки с цветами, на полу – красная ковровая дорожка. К тому же перед кабинетом начальницы аж две секретарские комнаты – просто так к ней не попасть, правда, в них сидели не очень любезного вида тетки предпенсионного возраста. При этом в коридорах, пока они шли сюда, народу встретилось совсем немного, видимо, все были заняты делом на своих местах.

– Присаживайся, пожалуйста. – Караваева показала на стул у своего стола. – А это, – она кивнула на пакет в его руках, – наверное, планшет и инъектор?

– Точно, – кивнул Соломон, – и то и другое. Я взло… обошел защиту. И укол себе тоже сделал.

– Да, мы в курсе, – улыбнулась Василина, забирая у него ношу, – но технические вопросы обсудишь потом со своим куратором, а сейчас мы поговорим о другом. Кстати, хорошо, что ты инъектор не выкинул в общественную мусорку, а то некоторые так и делают, а это непорядок. И этот факт – также часть теста, как ты, Соломон, наверняка догадываешься.

Павел, еще только привыкая к своему позывному, кивнул.

– Не удивляйся, но надо будет написать самое главное заявление, о приеме на работу, – сказала начальница, помещая пакет в сейф – куда более современный, чем у Чаркина, с электронным кодовым замком. – У нас тут, знаешь ли, вообще много писанины всякой. Бюрократии хватает, к сожалению, и никакие высокие технологии пока не способны переломить ситуацию. Но мы стараемся, очень стараемся. – Она уселась в высокое мягкое кресло и протянула Соломону листок бумаги, а затем, как и полагается, ламинированный образец. – Наша форма немного отличается от общероссийской, так что будь внимателен, – заметила она. – Потом и собственно договор заключим. Но это потом, а пока… Ты чай или кофе будешь?

– Не, спасибо, – замотал головой Соломон. – В горло не полезут со всеми этими… делами. Может, потом.

Василина задорно рассмеялась:

– Понимаю-понимаю! Нервничаешь? Ну не переживай. Большинство из нас прошли через это. Я всё тебе расскажу. Ну не всё, конечно, но многое. Ты пока пиши, пиши…

Соломон кивнул и принялся писать новое заявление. Однако на этот раз ему было вполне комфортно: свет мягок, воздух свеж и прохладен, легкий цветочный аромат. И сверху не нависает комиссар своей грозной личностью. Закончив, он отдал начальнице заявление. Та пробежала его глазами и молча кивнула. Соломон с нетерпением ждал продолжения.

– Итак, ты готов? – наконец спросила Василина.

Соломон обрадованно кивнул, и Караваева протянула ему два маленьких белых круга: на одной поверхности каждого расположился ряд индикаторов, а другая была гладкая и липкая, хотя на пальцах никаких следов не оставалось.

– Прилепи, пожалуйста, на виски, – сказала Караваева. – Не бойся, это вполне обычная процедура.

– Детектор лжи? – осторожно осведомился Соломон.

– Ну-ну, зачем же так грубо? Мысли он не читает. Скорее это сенсоры слежения за твоим психофизическим состоянием. Ведь это же не ты будешь рассказывать, а я. А нам нужно знать твою тонкую реакцию на нестандартную и стрессовую ситуацию – как сейчас. Мы не можем рисковать с подбором персонала, и далее ты поймешь, почему так осторожничаем. Поверь, ты далеко не первый кандидат на эту должность, и несколько человек, очень похожих на тебя человек, уже провалились именно на этом этапе, хотя со взломом планшета они справились ничуть не хуже тебя. Мне не хотелось бы, чтобы и ты ушел от нас… несолоно хлебавши, в смысле, так и не вкусив истины.

«И какова же она на вкус, эта истина?» – подумал Соломон, но вслух лишь вздохнул:

– Хорошо, давайте. Видимо, цель оправдывает средства.

– О, еще как оправдывает, – заметила Караваева. – А ты нравишься мне все больше, Паша, то есть Соломон. Думаю, мы поладим с тобой.

Соломон прилепил диски к вискам – те плотно прижались к коже, будто присосавшись, и дальше он забыл о них.

– Ну что ж, дорогой ты мой хакер, вот тебе правда. – Василина сцепила руки и внимательно посмотрела ему в глаза. – Дело в том, что в зависимости от человека, а также, и это главное, от его будущей должности мы описываем истинный мир как бы с разных концов, под разными углами и в разных дозах. Ну и смотрим, как человек реагирует. Уж больно много всего у нас… необычного! Впрочем, стараемся изначально выбирать людей психологически и морально устойчивых, к тому же в Метрострое есть множество обучающих видеофильмов, разных документов, пособий, инструкций и тому подобного, да и экскурсий хватает по нашим достопримечательностям, музеям, залам славы и так далее – скучно точно не будет. Но не все сразу. Процесс этот постепенный…

«А короче никак? – недовольно подумал Соломон. – Так и скажите: у нас есть телепорты и антигравитационные ботинки!»

– Итак. Хочу представить тебе ряд тезисов, поначалу несколько абстрактных. Интересует твое мнение. Может быть, даже порассуждаешь. А там и до конкретики доберемся. Идет?

Соломон кивнул.

– Первое. Мир устроен не совсем так, как описано в общедоступных учебниках, точнее, там далеко не вся правда.

– Логично, – согласился Павел, – я бы даже сказал, банально. Мы никогда не будем знать всей картины мироустройства и лишь приближаемся к ее истинному описанию, уточняем и дополняем. Это и есть общая задача науки.

– Хорошо! – оценила ответ Василина. – Второе: существует большое количество людей, входящих в некие объединения, и они посвящены.

– Масоны, что ли? – хмыкнул Соломон, но тут же умолк. Ведь он сейчас сидел в организации подобных людей!

– Не масоны, – заметила Караваева. – Они – просто богатые избалованные клоуны. Я имею в виду, например, наш Метрострой. Но не только. Организаций таких много, они входят в различные федерации, объединения, и между ними не только дружеские и деловые отношения, но и…

– Враждебные, – докончил фразу Соломон.

– Именно. А почему, не подскажешь?

– Ну это легко объяснимо. Тайные знания дают власть. Власти много не бывает. Ее жаждут. Она развращает. И за нее… убивают.

– Да вы, батенька, философ! – рассмеялась Василина. – Ладно, идем далее. Система этих организаций засекречена: нельзя найти о них упоминания в Интернете или в каком-нибудь «секретном описании таинственных организаций», изданном малым тиражом в стенах силовых структур, а если они и появляются (не без этого), то быстро исчезают – бесследно, а те, кто был причастен к утечке информации, странным образом получают амнезию. Если это так, являются ли мои слова намеком на теорию заговора?

– Не думаю. Большинство этих теорий – плод воображения журналистов и скучающих обывателей, – безапелляционно заявил Соломон. – Это просто красивый термин. Людям хочется верить в нечто таинственное, а свойство человеческой психологии таково, что они склонны считать, будто при этом их обманывают или даже хотят поработить. В предельном варианте происходит демонизация непонятных им сил в политике, обществе, экономике… Такое поведение зашито в нас на генетическом уровне. Однако согласно математической теории больших чисел глобальный заговор не может просуществовать дольше нескольких лет. Рано или поздно кто-нибудь проболтается. Тайна для двоих – уже не тайна. Невозможно удержать нечто важное в умах многих, особенно если ведется некая бурная деятельность, либо сама тайна предполагает существенную активность. В тоталитарных государствах такое и подавно невозможно – если заговор сторонний, конечно, а не государственный, но и в этом случае… нет, это просто диктатура. Имея тюрьму и винтовку, не нужно скрывать свои намерения – они же и так на виду. А вы, как я думаю, существуете уже давно. В общем, теория заговора – это несерьезно.