Страница 1 из 28
Алсари
Атлантида священная
Хаос нынешний подобен скачке хаоса с Проявленным. Призвание новых энергий вызывает взрывы стихий, потому уже нельзя остановиться и нужно ставить все средства на проявленное. Так белые кони Света должны опередить черных коней. Нужно твердить это напоминание, иначе некоторые прельстятся вороными скакунами.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Солнце еще не взошло, и тропинка, по которой взбирался царь Родам, была едва видна. Идти в гору надо было еще и еще – царь взглянул наверх, – а сердце уже дало сбой. Что бы это могло быть? Он не устал: истинные атланты не знают, что такое усталость.
Истинные атланты, – усмехнулся он про себя. Этот ловко карабкающийся за ним тоже, небось, почитает себя за истинного атланта. Как же, проживает на исконной земле, а не в колонии где-нибудь, да еще царю прислуживает, раб… А ведь посмотри на него, так и не отличишь сразу от атланта – издали, конечно, – ростом, пожалуй, помельче, да и весь какой-то уменьшенный, что ли, в пропорциях. Цвет кожи?.. Кто сейчас обращает внимание на цвет кожи! Вон советник Азрула, будто не хватает ему белокожих, – нет, отдает дочь свою, светлую и синеокую Хитро за медноликого и узкоглазого Гана! И не скажи против! Ты и атлант, и Ган, хотя твоя кровь от крови первых воплощенных, а его – уже тысячекратно разбавлена беспорядочными смешениями. Ну да ладно – попытался урезонить себя царь Родам, – капля божественной крови в этом сосуде греха тоже чего-нибудь да стоит. Да и ничего уже изменить нельзя, а главное – успокоил себя царь, – на всех светловолосых и синеоких не женишься, хотя и осталось их до обидного мало.
При мысли о женитьбе торговца Гана пришла на ум ему жена его, царица Тофана, и он досадливо поморщился: куда завели его бесконтрольные размышления, поди ж ты! Если уж сам великий царь Атлантиды, хоть и усеченной по воле неба, но могучей и единственной владычицы… Тут ему снова пришлось недовольно крякнуть: мысли явно не слушались его. Он невольно покосился на горбатую от поклажи тень позади него – слава Единому, никто, кроме атлантов, не владеет силой читать мысли!
Да, таинственное и знаменитое на весь обитаемый мир умение атлантов – владеть не только своим необыкновенным по красоте и силе телом, но и мыслями, это умение, которому сами атланты, впитавшие его с младенчества, нисколько не удивлялись, – начинало изменять даже их царю. А ведь было это умение истинной силой атлантов, мощью и властью их над людьми иного племени. Давно царь начал замечать этот убийственный, хоть и не осознаваемый пока упадок мыслительной силы у некоторых из своих собратьев, а вот теперь все чаще самому приходится убеждаться, что и ему трудно бывает удерживать мысль свою на острие молнии. Если атланты утеряют этот наиглавнейший изо всех Божьих даров, если – не дай Единый! – покроется их ясное сознание тягучей и сонной пеленой, окутывающей разум всех людей на Земле, что же будет с благословенной Атлантидой? И как будет жить он сам, не представляющий себя без этого дара? А ведь при бессмертном царе Родаме держится не только Атлантида и все ее былое и настоящее величие, но и весь мир! Скажи об этом непосвященным – ничего не поймут, в лучшем случае сочтут, что это царская причуда. Хотя, впрочем, может, и наоборот: простой-то народ его, царя Родама, боготворит. Помнят еще, слава Единому, откуда пошли быть родоначальники атлантов, десять великих царей…
Да, народ, пожалуй, всегда его поддержит. А вот верные его соратники, а вот высшие священнослужители, мало-помалу исковеркавшие Сокровенную Истину и превратившие ее в нелепое служение бесчисленным богам и божествам… И добро бы по неведению! Так нет же! Все нынешние высшие жрецы – суть атланты, по крови и по духу. Как же общаются они с Высшим в часы Великого Общения, непременные для любого атланта? Или они вовсе…
Царь Родам похолодел от этой мысли. Вот оно – прозрение. Вот оно – решение главной загадки наступившей странной эпохи: посвященные в Таинства и Откровения Сфер, не прилежащих Земле, отлучены от Знания, а причина… причина именно в том и состоит, что, изменив Высшему, Единому, они пошли на соглашательство с теми низменными, которых тьма тьмущая.
То-то он не перестает удивляться священникам: будто разум у них время от времени вынимают из головы, и потому не могут они помнить постоянно и дружно о том, что единственная их всех опора и сила, да и сама возможность жизни – это он, Родам, царь из Божественного Рода, и что, не дай Единый, пошатни они хоть на чуть-чуть его, царя, божественное величие, а не то что свергни они его, – так не выжить никому из них также. А зачем они народу нужны, крикуны одичалые, без божественного ореола, сияющего над главой каждого из царей Атлантиды!
Вот только удержать бы этот ореол над собственной головой ему самому, последнему царю Атлантиса…
Царь остановился, осознав внезапно весь ужас этой мысли, промелькнувшей как бы вскользь. Разум его торопливо уводил куда-то прочь эту мысль, и она послушно исчезала – верный признак того, что мысль эта принесена свыше, – но он снова и снова усилием воли заставлял себя утвердить ее в своем сознании, чтобы разобраться в ней. Ведь если это случайная мысль (царь усмехнулся: случайных мыслей, как и вообще ничего случайного, у атлантов не бывает, только человеки могут тешить себя случайностями), то надо, убедившись в том, что это мысль земная, выкинуть ее из головы навсегда, включив особый механизм памяти. Если же он в неурочный час прочел предвидение, отпечатанное на Великой Ленте Жизни, веление Богов, как сказали бы не-атланты, – тогда надо к этому отнестись серьезно…
Впрочем, он давно предчувствовал нечто подобное. Иначе не пришлось бы ему сейчас, в ночной тьме, под светом одних только звезд, взбираться на вершину горы Мери, к святилищу Единого, созданному самим Атласом Великим, позднее переименованным презренными бибилоями в Атланта. К святилищу, куда не смеет ступить нога простого смертного, – а лишь только потомка царей Атлантиды, и то при условии, что в крови его преобладают некие частицы, присущие первым атлантам и не поглощенные полностью смешением с кровью земных смертных. Не для простого устрашения распространилась издревле эта легенда: не раз научен был человеческий род избегать прикасания к таинствам атлантов, прикасания, приносившего мучительную гибель от невидимых причин. Надежно были ограждены атлантские святилища от непосвященных. Все знали, что именно на огромных плитах этих храмов под открытым небом Единый беседует с царями, облекая их высшей мощью и защитой.
Миновав священный бетил, огромным каменным пальцем указывавший в небо, царь Родам остановился, искоса глянул на раба. Повинуясь молчаливому жесту властелина, тот снял с плеч впившиеся лямки, едва сдержав стон, и отдал поклажу царю, который подхватил ее одной рукой. Сложив ладони вместе и поклонившись, раб начал спускаться с горы, пятясь задом наперед, ибо таковы были правила, запрещающие после общения с царем, отпрыском Божиим, поворачиваться к нему спиной. Случайно брошенный вверх взгляд его уловил неясный, но огромный силуэт царя, на котором поклажа, еще недавно сгибавшая спину раба так, что он без конца стукался лбом об острые камни крутого подъема, казалась смехотворным каким-то бугорком, детской игрушкой.
Поспешно опустив глаза, раб продолжил спуск, стараясь не думать о том, зачем царю нужно было брать его с собой и заставлять тащить на себе, почитай, с самого вечера, этот страшный груз, который чуть не раздавил его, – когда он и сам мог нести его, причем – шутя. Вон, как легко несут его ноги, когда не нужно ему без конца останавливаться, чтобы подождать его, своего раба, у которого сердце чуть не выскочило из груди от натуги. Ведь атланты в состоянии все сделать сами. А многие до сих пор соблюдают древние правила и отказываются от услуг рабов – он знает, слыхал… Рассказывают, что, стоит атланту захотеть, – и камни сдвигаются с места и укладываются в таком порядке, какой вздумается ему, и все вещи могут сняться со своих оснований и висеть в воздухе или же оказаться за много стадий вдалеке, – а атлант будет стоять тихо, и лицо его будет в этот момент добрым и ласковым, не таким, как всегда. Так для чего же атлантам, всесильным, как боги, труд человеков?