Страница 2 из 28
– Считай, что уговорил.
– То-то же! А настоящая романтика начинается после ужина, у костра. Тут уже набирает силу лирическая тема: «Вижу целый мир в глазах тревожных в этот час на берегу крутом. Не смотри ты так неосторожно − я могу подумать что-нибудь не то». Не слышал? Ада Якушева. Классика жанра. Ладно, придется подтянуть репертуар…
Невольно набегают воспоминания, и память вновь переносит меня в те далекие семидесятые, в золотые годы моей молодости. Как молоды мы были! Как веселы и беззаботны, открыты и наивны. Мы радовались жизни, радовались любой возможности общения, и даже комсомольские мероприятия, неизбежные в идеологизированной атмосфере тех лет, умели превращать в праздники. А сколько личных отношений завязывалось в таких походах! Как бы случайное совместное дежурство по лагерю, хлопоты у костра, нечаянные прикосновения в суматохе хозяйственных дел, неожиданный и какой-то особенный взгляд из-под выбившейся пряди волос. И от этого обыденная кулинарная возня превращается во что-то волнующее, волшебное. А потом веселый ужин и долгий вечер у костра, молодые, смеющиеся лица в его неровных отсветах, шутки и смех, перебор гитары и эти искренние, трогательные, душевные песни: «Все перекаты да перекаты…», «А ты твердишь, чтоб остался я, чтоб опять не скитался я…», «Ты − моё дыхание, утро мое ты раннее…», «Милая моя, солнышко лесное…». А дым костра действительно создает уют, и улетают искры в бесконечное звездное небо, а рядом чье-то нежное плечо, которое может стать (или не стать?) твоей судьбой. И можно не спать хоть всю ночь, потягивать винцо, подпевать, шутить, смеяться, шептать какие-то глупости в душистый завиток у розового ушка и видеть доверчивую улыбку незнакомых губ и отблеск пламени в загадочном ответном взгляде. И от этого на сердце тревожно и радостно, а душа охвачена смутным предчувствием будущего, неизвестного, но обязательно счастливого и прекрасного. И никаких мыслей о том, что все проходит, и эта случайная ночь никогда больше не повторится.
– А как же спортивный режим, соревнования?
– А соревнования начинаются на следующий день, точно в назначенный час. Сначала идет легкая, отрезвляющая, атлетика: прыжки с места, метание гранаты, перетягивание каната. И, хотя народ с трудом приходит в себя после романтической ночи, разворачивается нешуточная борьба за первенство. За канат хватаются все, кто может. Иной женский состав сильнее мужиков, еле цепляющихся за эту веревку. Тут смеху тоже хватает. Подговорившись, внезапно отпускают канат − те вповалку! А как болеют за своих! Вот здесь ты нам и поможешь…
– Да я легкой атлетикой никогда не занимался!
– А ты думаешь, там будут чемпионы? За это не волнуйся, тебе и напрягаться не придется. Но самый главный конкурс − туристическая эстафета. В команде двое парней и девушка. Нужно на скорость и без ошибок пройти препятствия: переход по бревну через овраг, преодоление болота по кочкам, подъем в гору по канату, переноска раненого на самодельных носилках из плащ-палатки. Тут нужно уметь делать правильные обвязки, крепления карабинов, страховки. Тоже ничего особенного, это мы на месте отработаем. А иногда даже устраивают водную переправу на веревочной подвеске. Серьезное испытание для многих, а девицы, случается, зависают намертво. В нижней точке, над водой. А иногда, кто потяжелее, и макается задом. И смех, и грех. А когда разворачивается эпопея по их освобождению, это тоже надо видеть…
– Веселый конкурс.
– Ты что! Украшение слета.
– Значит, у вас там можно попасть в интересное положение?
– Запросто! И случаи бывали. Но тебе-то это не грозит.
– Я надеюсь.
– А завершает спортивную часть ориентирование на местности: команда должна пройти заданный маршрут по компасу, отмечая контрольные точки. Ну, а после этого начинаются творческие состязания: на лучшее оформление лагеря и отрядной газеты, конкурс поваров на самое оригинальное блюдо. А в заключение, у общего костра, конкурс художественной самодеятельности. Чего только народ не придумывает! Наша команда в прошлый раз представляла скульптурные группы на античные темы. Особенный успех имела композиция «Самсон, раздирающий пасть льва». В роли льва выступал настоящий Лев − Лева Гольдман, наш системный программист, довольно хилый малый. Но для устрашения публики на него надели пышный женский парик рыжего цвета. Это надо было видеть! А Самсоном был громила Быченок с вычислительного центра. Их обнаженные торсы и обтягивающие женские трико, украшенные фиговыми листками, в свете костра смотрелись очень эффектно. В момент раздирания пасти Лев выпустил изо рта струйку воды, изображая фонтаны Петродворца. Тут народ вообще полег от смеха. А потом еще представили скульптуру «Лаокоон с сыновьями-программистами, сражающиеся с перфолентами».
– Забавно.
– А то! Простор для творчества огромный. А победу отдают тем, кто ухитряется сделать что-то оригинальное из подручных даров природы.
Вроде супа из крапивы или чая из полевых цветов…
– А как ваша лягушачья каша?
– Комиссия попробовать ее не решилась, но оценила блюдо визуально и дала поощрительный приз. А в конце подводятся итоги и награждаются победители. За командную победу вручают переходящий кубок, а за отдельные конкурсы специальные призы. Виктор Федорович − молодец. На деньги, выделяемые для культмассовой работы, закупает множество всяких мелких предметов для туризма и спорта и старается наградить каждую команду − если не за победу, то хотя бы за волю к победе. В общем, все остаются довольны. Потом официальная часть программы плавно переходит в произвольную. Здесь уже идут в дело остатки вина и закуски, под взрывы смеха вспоминаются спортивные и неспортивные эпизоды слета, и снова гитара и песни до утра. Кто-то сидит у огня и подпевает, кто-то заваливается спать, кто-то отправляется в ночную прогулку…
– А в воскресенье?
– С утра народу дают отоспаться и прийти в себя. Но перед отъездом еще одно традиционное мероприятие − дружеский турнир по футболу. Вообще-то, он отрезвляющий. Причем не только мужской, но и женский. Ну, тут вообще все вповалку от смеха. Мужики еле таскают ноги, зато футболистки сражаются азартно − сталкиваются бедрами, как бильярдные шары. Отскоки − прямо по законам Ньютона, пропорционально скорости и массе. Хоть физику изучай.
– Я себе это представляю.
– Нет, это надо видеть. Воспоминание на всю жизнь.
– Ну что ж, мероприятие содержательное. Записывай запасным.
– Не скромничай. Пойдешь первым номером. Тебе и подготовка не нужна. Давай только посидим часок с гитарой.
– Ладно. Заходи завтра, часов в семь.
Следующим вечером общались уже раскованно, как знакомые. Его репертуар в основном базировался на песнях Высоцкого. Я напел, как смог, кое-что из Визбора, Кукина, Городницкого, Якушевой. Он быстро подобрал аккорды, и в тот же вечер исполнял песенную классику советского туриста. За программу нашей самодеятельности можно было не беспокоиться, но та легкость, с которой он освоил незнакомые мелодии, болезненной нотой отозвалась в моем сердце. У меня не было музыкального слуха, и никакие мои попытки постичь гармонию музыки не приносили успеха. Чем отличается одна нота от другой? Длиной звуковой волны, частотой колебаний? Почему одни сочетания звуков мелодичны, а другие нет? Почему именно этот аккорд подходит к этой части мелодии, а не другой? И никто никогда не мог мне этого объяснить. Гармония? Ну, допустим. А что это такое? В общем, природа музыки так и осталась для меня тайной за семью нотами. Я даже купил гитару, и она немым укором висела у меня над кроватью. Иногда я брал ее в руки и что-то напевал, механически прижимая струны, но так и не научился подбирать аккорды на слух. Слова и музыка прекрасных песен звучали во мне, доводя до восторга, до увлажнения глаз. Бывало, сутками не мог избавиться от крутившихся в мозгу мелодий. Но они не могли вырваться наружу. А как я мечтал об этом! Конечно, бренчать на гитаре умеют многие, и он тоже не был виртуозом гитарной струны, но ведь мне и это было недоступно. Оставалось только подпевать ему. Неудивительно, что я остро завидовал и этой его способности.