Страница 6 из 8
Ты просыпаешься, и будь этим доволен.
Его звали Тайлер Дерден, и он работал киномехаником, а еще официантом на банкетах в шикарной гостинице. Он оставил мне номер своего телефона.
Вот так мы и познакомились.
4
Сегодня ночью у паразитов мозга аншлаг. В «Преодолей себя!» посещаемость всегда на высоте. Это – Питер, это – Альдо, а это – Марси.
Привет!
Нас представляют друг другу. Знакомьтесь, это – Марла Зингер, она у нас новенькая.
Привет, Марла!
В «Преодолей себя!» мы начинаем обычно с Обмена Новостями. Ни слова о паразитах. Разве наша группа имеет какое-то отношение к паразитам? Ничего подобного, всем постоянно становится лучше. О, эта новая методика лечения! Все только что пошли на поправку. Однако во всем ощущается неизбывный привкус пятидневной непрерывной головной боли. Одна из женщин разражается беспричинными слезами. У всех висит на груди табличка с именем. Мы встречаемся уже целый год каждый вторник, и тем не менее многие, подходя к тебе с протянутой для рукопожатия ладонью, смотрят на табличку, чтобы узнать, как тебя зовут.
Извините, разве мы уже встречались?
Никто не употребляет слова паразит, все говорят возбудитель.
Никто не употребляет слова лечение, все говорят процедура.
Так что во время Обмена Новостями кто-нибудь сообщает, что возбудитель внезапно проник к нему в спинной мозг, и поэтому у него внезапно отнялась рука. А другой говорит, что возбудитель вызвал у него потерю внутричерепной жидкости, и теперь мозг задевает о стенки черепа, от чего случаются судороги.
Во время последнего собрания, которое я посетил, Клои сообщила нам радостную весть. С трудом поднявшись на ноги и опираясь на подлокотники кресла, она поведала нам, что больше не боится смерти. Сегодня после знакомства и Обмена Новостями, душка, которой я никогда раньше не видел, по имени Гленда (если верить табличке) сказала, что она – сестра Клои и что Клои умерла в прошлый вторник в два часа утра.
Какая прелесть! Два года Клои плакала в моих объятиях, и вот она умерла и лежит в земле, или в урне, или в мавзолее, или – как его там – в колумбарии. Еще одно доказательство того, что в один прекрасный день и ты станешь лакомством для червей и удобрением для растений. Смерть – это волшебное чудо, и я бы не имел ничего против нее, когда бы не эта тварь.
Марла.
Она снова уставилась на меня, словно кроме меня тут у паразитов не на кого и смотреть.
Лжец.
Симулянтка.
Марла – симулянтка. И ты тоже симулянт.
Да и все кругом притворяются, когда внезапно валятся на землю, хрипят, пускают пену и делают себе в штаны.
Сегодня вечером направленная медитация неожиданно не действует на меня. За всеми семью вратами дворца – за зелеными, за оранжевыми – стоит Марла. И за голубой тоже стоит Марла. Лжец. Когда я проникаю в пещеру, животным, символизирующим мою волю, тоже оказывается Марла. Марла затягивается сигаретой и смотрит по сторонам. Лжец. Черные волосы и губы, пухлые, как французские подушки. Симулянтка. Губы, нежные, как кожаный итальянский диван. От таких не убежишь.
А вот Клои была настоящая.
Она походила на скелет Джони Митчел, который заставили улыбаться и ухаживать за гостями на большой вечеринке. Я часто представляю себе маленький мультяшный скелетик Клои, размером с небольшого насекомого, который бежит по галереям и закоулкам ее собственных внутренностей в два часа утра, в то время где-то вдалеке завывает сирена и чей-то голос объявляет: «Приготовьтесь к смерти через десять, девять, восемь секунд». «Смерть наступит через семь, шесть...».
В ночной темноте Клои бежит по лабиринту рвущихся вен и взрывающихся труб, брызжущих горячей лимфой. Нервы выступают на поверхности тканей пучками проводов. Абсцессы вздуваются жаркими белыми бусинами.
Голос сверху объявляет: «Приготовьтесь к опорожнению кишечника через десять, девять, восемь, семь...».
«Приготовьтесь к эвакуации души через десять, девять, восемь...».
Клои шлепает по вытекшей из отказавших почек жидкости.
«Смерть наступит через пять...».
«Пять, четыре...».
«Четыре...».
Повсюду видны следы жизнедеятельности паразитов, похожие на граффити, нарисованные аэрозольной краской на поверхности сердца.
«Четыре, три...».
«Три, два...».
Клои карабкается на четвереньках по рифленой поверхности собственного горла.
«Смерть наступит через три, две...».
Лунный свет льется в открытый рот.
«Приготовьтесь к последнему вздоху – ноль!».
Душа эвакуируется.
Ноль!
Отделение от тела.
Ноль!
Смерть наступила.
Как это было бы славно: сжимать и сжимать в объятиях теплую дрожь Клои, в то время как сама Клои уже давно лежит в сырой земле!
Но вместо этого на меня смотрит Марла.
Во время направленной медитации, я раскрываю объятия, чтобы принять в них ребенка, живущего во мне, но вместо ребенка в объятия мои устремляется дымящая, как паровоз, Марла. Белый исцеляющий шар света не появляется. Лжец. Чакры остаются закрытыми. Представьте себе каждую чакру, как распускающийся цветок, в центре которого, словно в замедленной съемке, вспыхивают лучи белого света.
Лжец.
Мои чакры не хотят открываться.
Когда направленная медитация заканчивается, все встают на ноги, потягиваются, отряхиваются и готовятся к терапевтическому телесному контакту. Когда приходит время обниматься, я делаю три шага навстречу Марле, распахиваю руки и смотрю по сторонам, ища подсказки, что мне делать дальше.
Подсказка: обними того, кто идет тебе навстречу.
Мои руки смыкаются у Марлы за спиной.
Выбери сегодня того, кто тебе нужен.
Рука Марлы, сжимающая сигарету, надежно прижата к бедру.
Расскажи ему, как ты себя чувствуешь.
У Марлы нет рака яичек. У нее нет даже туберкулеза. Она и не собирается умирать. Ладно, беру свои слова обратно, с высшей философской точки зрения мы все потихоньку умираем, но Марла умирает совсем не так, как умирала Клои.
Еще одна подсказка: поделись самым сокровенным.
Алло, Марла, ты яблоки любишь?
Самым сокровенным.
Марла, валила бы ты отсюда. Вон! Вон!
Вали отсюда вон и плачь там, где я тебя не вижу.
Марла смотрит мне прямо в лицо. У нее карие глаза. Мочки ее ушей проколоты, но сережек она не носит. На растрескавшихся губах лежат, словно изморозь, чешуйки отшелушившейся кожи.
Вали отсюда и плачь.
– Ты тоже вроде еще не помираешь, – говорит Марла.
Вокруг нас, обнявшись, рыдают пары.
– Расскажи мне все честно, – твердит Марла, – а я расскажу тебе.
Мы можем честно поделить неделю, объясняю я. Марла берет себе костные болезни, болезни мозга и туберкулез. Я оставляю за собой рак яичек, паразитов крови и хроническое слабоумие.
Марла спрашивает:
– А как насчет рака кишечника?
Да, эта девочка твердо вызубрила свой урок.
Рак кишечника мы поделим поровну. Ей достаются первое и третье воскресенья каждого месяца.
– Нет, – отрезает Марла.
Рак кишечника она хочет весь. И паразитов, и остальной рак тоже. Марла прищуривает глаза. Она и мечтать не мечтала, что может так прекрасно чувствовать себя. Она впервые чувствует себя живой. Ее прыщи прошли. За всю свою жизнь она ни разу не видела мертвеца. Она не понимала, что такое жизнь, потому что ей не с чем было сравнивать. О, но теперь-то она знает, что такое смерть и умирание, что такое настоящее горе и подлинная утрата. Что такое плач и содрогание, смертный ужас и угрызения совести. Теперь, когда Марла знает, что с нами всеми будет, она может наслаждаться каждым мгновением своей жизни.
Нет, она не отдаст мне ни одной группы.
– Я ни за что не соглашусь жить, как жила раньше, – говорит Марла. – Раньше, чтобы жить и наслаждаться просто тем, что еще дышишь, я работала в бюро похоронных услуг. У меня, правда, совсем другая специальность, ну и что с того?