Теплыми руками

Я не стал спорить и осторожно спросил, о чем же еще она беседовала со следователем. Ответ был потрясающим: оказывается Светка битых четыре часа рассказывала Рае о своем одиночестве и о тех страданиях, которые выпали на ее женскую долю. Я не выдержал и расхохотался. Если Светка додумалась до того, что решила выбрать себе в подруги жену человека, которого она уже в ближайшем будущем собирается отправить в тюрьму, она и в самом деле была довольно одинока.

Мой смех не понравился Рае. Она обиженно скривила губы и сказала, что я закоренелый циник. Я не согласился.

— Послушай, Зайчик, — сказал я, с трудом справившись с приступом смеха. — Тебе не кажется, что эти две сестрички, по очереди затаскивая тебя на кухни, преследуют исключительно своекорыстные интересы? Вспомни, после того как Надежда раскрыла тебе свою душу, ты оказалась сначала на стреме в женском туалете, а потом в подвалах КПЗ.

— Я не была в подвалах. Я провела ночь в чудесной квартире.

— На твоем месте я предпочел бы подвал. Кстати, не принимал ли в твоем разговоре со Светкой любвеобильный Гена?

— О Боже!.. — театральным жестом Рая воздела руки к потолку. — И этот человек еще меня ревнует.

— А почему я не должен тебя ревновать во время медового месяца? Это мой долг, в конце концов. А ты перестань быть дурой. Это тебе не к лицу.

— Значит я дура?! — Рая покраснела от гнева.

— Еще какая! Светка тоже хочет, чтобы ты еще раз постояла на стреме. Но уже в другом месте.

В дверь тихо постучали.

— Еще пять минут, — сердито крикнула Рая.

— Дорогой Зайчик, — я подошел к жене и взял ее за руки. — У нас очень мало времени, а мне еще нужно многое тебе сказать.

— Не надо. Я и так знаю, что ты меня любишь.

— Я не о том… Как только ты выйдешь отсюда, попытайся сразу же собрать своих родственников. Коля и Настя тебе помогут. Потом…

— Перестань, — довольно грубо оборвала меня Рая. — Мне уже порядком надоела вся эта мышиная возня.

— Возня?! — взорвался я. — Да знаешь ли ты, что твоя новоявленная подружка-следователь попросту хочет отправить меня в тюрьму? — я скомкал сигарету и швырнул ее на пол. — Меня!.. Твоего мужа, черт бы тебя побрал!

— Ты эгоист и думаешь только о себе. Подними сейчас же сигарету и положи ее в пепельницу.

Я устало опустился на стул и обхватил за голову руками. Проклятая Светка!.. Мстя мне за Гену она, словно хитрый бес, все это время плела свою очередную паутину. Теперь ее жертвой оказалась Рая. Моя Раечка!.. Не зная как убедить жену в ее вопиющей глупости, я принялся раскачиваться из стороны в сторону как подсолнух на ветру.

Рая презрительно фыркнула.

— Перестань паясничать.

— Я не паясничаю. У меня уже давно кружится башка от приключений, — пояснил я. — Господи, что же мне, бедному, делать?

— Лучше спроси, что не должен был делать. Ты опустился до низкой мести…

— Может быть все-таки не я, а Светка?

— Нет, именно ты! Зачем ты подослал Настю к Гене? Хотел отомстить?.. Но это же низко. Ты просто доказал несчастной женщине, что ее личное счастье ни стоило и ломаного гроша.

— Будь я на месте Светки, я сказал бы спасибо, — успел вставить я.

— …Кроме того, ты постоянно оскорблял Светлану на допросах, — продолжила Рая.

— Я?!.. Тогда, может быть, это я хочу отправить следователя в тюрьму, а не она меня?

— А кто тебе сказал, что тебя хотят посадить? Хо-хо-хо! Иди, просто извинись перед Светой и она тебе все простит.

— Никогда!.. Никогда еще дичь не просила извинения у охотника!

— Ты — дичь? — возмутилась Рая. — Ты запутал и стравил между собой двух сестер!

— Правильно. Я стравил их еще в материнской утробе.

Рая резко встала и пнула ногой стул.

— Нет, ты все-таки страшный человек, — в ее голосе вдруг зазвучали незнакомые мне металлические нотки. — Вчера я искренне пыталась убедить Свету, что это не так. Но теперь вижу, что зря. Мне очень жаль, что я люблю тебя и пока не могу уйти.

— Обрадовала. А когда сможешь?

— Не знаю. Впрочем, если ты попросишь у Светы прощения, я не сделаю этого никогда.

— Послушай, Зайчик…

— С сегодняшнего дня я для тебя больше не Зайчик, — металлические нотки в голосе жены надломились, и он трагически дрогнул.

Я мысленно выругался. Да гори все синим огнем!.. Откинувшись на спинку стула, я положил ноги на стол. Уважающий себя интриган, решил я, должен быть всегда спокоен и циничен.

— Ладно, пусть вместо Зайчика будет Кролик, — безразлично согласился я. — Послушай, Кролик, твоя новая подружка по кличке Большой Удав изобрела новый способ общения с подследственными: один гражданин Кролик должен уговорить другого Кролика не сопротивляться Удаву.

Рая пожала плечами и направилась к двери.

Прежде чем выйти она оглянулась и сухо сказала:

— Сегодня же извинись перед Светой.

— Может быть, еще пригласить ее в гости?

— Конечно. Я приготовлю торт.

— Лучше сразу начинай сушить мне сухари.

— Ты и в самом деле чудовище!.. — Рая громко всхлипнула и с силой захлопнула за собой дверь.

Я с трудом встал. У меня отчаянно болели все синяки и шишки, которые я получил за последнее время. По-стариковски шаркая ногами, я направился к двери.

В коридоре стояла Светлана и ела мороженное.

— Как поговорили? — поинтересовалась она, аккуратно облизывая протекающее донышко стаканчика. — Надеюсь, все нормально?

— Еще бы!..

— Вы сильно кричали. Но я так и не поняла о чем.

— Мы спорили о принципах семейной демократии. Оказывается у нас разные взгляды.

— Сочувствую.

— Эх, да чего уж там!.. — я махнул рукой и привалился спиной к стене. — Коля уже вышел на волю?

— Пока нет. Ваш друг потерял ботинок в камере и Настя никак не может его найти.

— По-моему Настя идеальная жена.

— Твоя тоже ничего…

Я вздохнул:

— Смотря для кого.

Светлана немного смущенно кашлянула и состроила на лице гримаску, которая говорила: «Извини, но, в конце концов, каждый из нас старается сам для себя».

Неожиданно в конце коридора появилась стройная фигура Надежды Шарковской. Твердо постукивая каблучками, адвокат направилась прямо к нам.

Светлана насторожилась и выбросила остатки мороженного в урну. Я воспрянул духом. Надежда всегда вызывает у меня прилив сил, не говоря уже о том случае, когда одна несет тебе другую.

Не знаю, поправляют ли прыгуны в воду перед прыжком с вышки съехавший на бок галстук; застегивают ли они на все пуговицы пиджак, но после того, как я сделал такой же, как и они, глубокий вдох, я ринулся в пространство коридора со скоростью, которую эти отчаянные ребята могут развить разве что только через час свободного падения, да и то с камнем на шее. Сзади вспыхнул и увял протестующий возглас Светланы. Сметенная воздушной волной казенная урна упала на бок. Описав плавную дугу, она несколько раз, словно ища спасения, стукнулась железной головой в запертую дверь кабинета. Нет, я не бежал, я действительно падал в бездну. Думаю, что такого же мнения до сих пор придерживается молоденький сержант вышедший покурить в коридор. Сержант вовремя заметил, что у него расшнуровался один ботинок и нагнулся. Не исключено, что именно это спасло ему жизнь, но вместе с тем сократило срок существования подвешенного к потолку стеклянного плафона — он со звоном разлетелся на тысячу кусков. Кроме стеклянных осколков мое падение подарило экспертам и еще одну загадку — четкий отпечаток итальянского демисезонного сапога на спине сержанта. Впрочем, последний наверняка не стал достоянием печати, так как в противном случае это дало бы повод депутатам Государственной Думы еще раз поднять вопрос о том, как долго зарубежные капиталисты будут топтать наш российский закон.

Надежда испуганно пискнула и сжалась в комок. Я втолкнул адвоката в ближайший кабинет. К счастью кабинет оказался пустым. Я захлопнул дверь, навалился на нее спиной и подтащил к себе слабо отбивающуюся Надежду.

— А теперь слушай меня внимательно, — быстро заговорил я, глядя в широко распахнутые от ужаса глаза адвоката. — После того, как ты выйдешь отсюда, ты соберешь всех, кого только можешь найти…