Страница 55 из 74
– Мне пора идти. Оставайтесь, сколько захотите. Если решите не возвращаться сегодня в Льен, спальня к вашим услугам. Я договорюсь с Дайаной.
Госпожа Мариника вышла, оставив Тари сидеть, цепляясь за подушку. Не то чтобы слова госпожи Мариники так уж ее шокировали – в конце концов, она провела два года в Интернате Толорозы и прекрасно знала, чем мальчики отличаются от девочек, для чего все это служит и чем заканчивается. Но еще ни одна высокородная дама с ней так не разговаривала, даже мама.
А еще – и это, пожалуй, взволновало Тари сильнее всего – речь шла о том, чтобы понравится дану. И госпожа Мариника не стала ее осуждать, стыдить и отговаривать. Она действительно считает, что у Тари есть шанс? Или что Тари имеет на него право? И при этом госпожа Мариника ведет себя совсем не так, как полагается ревнивой женщине при виде молодой конкурентки. Хочет, чтобы Тари опозорила себя?.. Нет, в ее взгляде было столько сочувствия...
– Госпожа Мариника! – Тари вскочила и бросилась следом.
Она успела перехватить женщину уже у самой лестницы.
– Госпожа Мариника, вы мне поможете?
– Нет, Тари, я вам не помогу.
– Но почему нет?
– Тари, вы мне нравитесь, правда. Но Онсо – мой друг. И в первую очередь я беспокоюсь за него. Если он решит... Простите.
Тари застыла. О чем она? Разве что-то угрожает дану с ее, Тари, стороны?
Госпожа Мариника тепло улыбнулась ей на прощание и вернулась в столовую. А Тари так и осталась стоять на лестничной площадке. Думала. А ведь и правда, угрожает. Дану рассказывал о попытке госпожи Дайаны отравить его. Она боится, что Гергос изменит решение и Энту перестанет быть единственным наследником. Но ведь... Тари мучительно закусила губу. Но ведь ей не нужно состояние Гергосов, не нужны их поместья, деньги и корабли. Только сам дану. Но говорить об этом нельзя, ведь девушка из благородной семьи не может быть просто... О, Керпо, даже мысленно самой себе не признаться! Просто любовницей.
Так странно. Если бы не дану, она бы уже стала любовницей господина Тракаса, и никому бы до этого и дела не было. Богатый патрон и безвестная сирота из Интерната могли делать все, что захотят. Но только не дану Гергос и принцесса Коварэн. И даже Тари эль Нахри осудят и заклеймят. Надо было оставаться просто Ри, на него всем было бы плевать!
Тари вернулась в спальню. Она не была голодна и не испытывала ни малейшего желания с кем-либо общаться. Может, и правда остаться на ночь? Было страшно снова взглянуть в глаза Гергосу, а при мысли, что придется ехать в одной карете с Дайаной и Энту, и вовсе накатывала тошнота.
Тари закрыла дверь на защелку и подошла к высокому зеркалу. Нет, в платье она не походила на маленького мальчика, но на маленькую девочку – очень даже. И кто виноват, что в последние два года ей нечасто удавалось как следует поесть? Еды в Интернат привозили достаточно, но были такие, как Ковыль, и такие, как Тари – мелкие. А мелким доставалось немного. Мешковатая одежда помогала спрятать девчоночью фигуру, со стороны Тари мало отличалась от других мальчишек – такая же щуплая, угловатая, грязная. Никто даже не глянул дважды.
Она провела ладонями по бокам, четче обозначая изгибы. Они были, пусть и не очень явные. Особенно в этом платье. Да, госпожа Мариника права, фасон следует сменить. И больше есть, это понятно. А конные прогулки зачем? Конечно, они здорово тренируют спину и бедра, и... Ну да. Тари улыбнулась немного смущенно. От откровенных слов госпожи Мариники оставалось странное впечатление. С одной стороны, стыдно, а с другой... от этого веяло свободой! Хоть кто-то не осуждал, хоть кто-то не видел в ней ребенка или наглую претендентку на наследство Гергосов!
Убедившись, что занавески плотно задернуты, Тари стащила верхнее платье, затем расстегнула рубашку, оголяя грудь и живот. Да, не богиня с полотен великих художников. Тощая, даже ребра торчат. Но ведь – от одной только мысли кровь к щекам приливала! – дану ее поцеловал. Значит, она и такой ему нравилась. И хотя с тех пор Гергос ничего подобного себе не позволял, Тари почти постоянно чувствовала на себе его внимание.
Или ей просто очень этого хотелось? Может быть, дану выпил тем вечером... Или вообще думал о другой, о госпоже Маринике, например. Тари закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть собственного отражения, потом отвернулась и быстро-быстро поправила шнуровку на груди.
Гости разъехались еще до полуночи, по меркам высшего общества – очень рано. Из-за прикрытых занавесок Тари наблюдала за подъезжающими к крыльцу каретами и нарядными, шумными, пьяными людьми. Дайана и Энту уехали одними из первых. Когда Тари увидела, что Гергоса с ними нет, ее сердце забилось чуть быстрее – а вдруг он... Но нет, через полчаса он приказал привести лошадь и тоже уехал, даже не подняв головы. В глубине души Тари надеялась, что он посмотрит наверх, заметит ее и... Она сама не знала, что «и». И вернется? И они поговорят? И он скажет, что на самом деле она для него не просто «драгоценное дитя»? Но он не посмотрел и не заметил.
В доме все стихло на некоторое время. Потом по коридору к себе в комнату прошла госпожа Мариника, а несколько минут спустя – какой-то мужчина, звонко цокая обитыми железом каблуками. Если бы Тари собственными глазами не видела, что Гергос уехал, она бы непременно выглянула в коридор, чтобы проверить, а так ей было все равно.
В Льен она вернулась только к обеду следующего дня. Вопросов ей никто не задавал, но госпожа Дайана с некоторым ехидством сообщила, что дану этим утром уехал в столицу и вернется лишь дней через двадцать, не раньше.
Но он не вернулся и через месяц.
Начался сезон, и Тари почти каждый день куда-нибудь приглашали: на прогулки, званые обеды, балы и просто вечеринки на пятнадцать-двадцать человек, для «своих». Странные люди, которым ее впервые представили на балу у госпожи Мариники, постепенно сделались хорошими знакомыми, несколько молодых людей пытались за ней ухаживать, Энту влюбился в первый раз... А госпожа Дайана в первый раз напилась.
За ужином она выпила лишь пару бокалов, но, когда все перешли в гостиную, она приказала принести бутылку наливки. В тот вечер у них было несколько гостей, и разговоры не смолкали ни на минуту. Тари с удовольствием обыгрывала Энту в каранту, госпожа Дайана со смехом вспоминала молодость. Долгое время никто ничего не замечал. Да, она смеялась громче обычного и ее речь звучала чуть-чуть неразборчиво, но всем было слишком весело, ее рассказы подчас выходили такими забавными!
Когда гости начали расходиться, госпожа Дайана послала Парлато за новой бутылкой. Энту ушел, чтобы проводить товарища, и госпожа Дайана налила и выпила несколько рюмок подряд, прямо на глазах у Тари. Когда вернулся ее сын, она продолжила беседу, как будто ничего не случилось.
Но ее глаза странно блестели, в движениях, несмотря на некоторую заторможенность, появилась истеричная резкость.
Энту отложил карты и зевнул.
– Прошу прощения, дамы, я спать.
Тари хотела было последовать за ним, но госпожа Дайана ее удержала: