Дикая принцесса

– Ты говоришь это таким тоном, будто мстить не за что.

– Ну, взглянем на факты. Он тебя обманул, ударил хлыстом и не позволил жениться на своей сестре. Из-за этого ты проклянешь его род до седьмого колена?

А этого мало? Подумаешь, отстегал прилюдно плетью, подумаешь, опозорил перед половиной Каргабана! Окъеллу сжал зубы и запрокинул голову, чтобы больше ее не видеть. Когда Мариника говорила о других, ее бесчувственность не так бросалась в глаза. Неужели она и правда не понимает?

– Ты думаешь, дело в хлысте или моем идиотском решении жениться? Мика, неужели ты считаешь, что, когда я сбежал из Каргабана в Ханьяр, все закончилось?.. У Дядюшки Лу очень длинные руки, и у него немало друзей. Меня нашли уже на следующий день, и, поверь мне, день тот оказался не из приятных. А после – выбор был не богат. Мне предстояло отработать все выигранное – и больше, намного больше. Интернат Толорозы берет куда меньший процент.

– Отработать? Карты?

– Не только. Поверь, ты не хочешь об этом слышать. А я не горю желанием вспоминать. На моих руках хватает грязи и крови. И, кстати, отдав долги, я не обрел свободу. К тому времени у Лу было достаточно компромата, чтобы навсегда меня уничтожить. Что я мог сделать? Вернуться к отцу, умолять о защите?

– И что было дальше?

Окъеллу нервно передернул плечами, по-прежнему не отрывая глаз от потолка.

– Лу нужен был свой человек на Внутреннем море. Охранять контрабандистов, перевозить наиболее ценные грузы, избавляться от чересчур ретивых конкурентов...

– Я помню, ты мечтал стать пиратом.

На мгновение он закрыл глаза. Дрянь, а ведь действительно мечтал...

– Не смейся надо мной.

– Прости. Как тебе удалось вырваться?

– Никак. Мой отец умер, я стал главой рода и... Предположил – понимаешь, Мика, всего лишь {предположил}, – что, если уеду теперь, меня не попытаются вернуть. Почти полгода трясся, ожидая, что вот-вот накинут петлю на шею или всадят нож под ребра в суматохе. Но нет, Лу действительно меня отпустил. И даже позволил забрать шебеку и сманить к себе ее капитана.

– Но винишь во всем ты только Коварэна?

– А не имею права? Если бы не он, мне бы не пришлось... Нет, конечно, я всегда мог сдохнуть или броситься в ноги отцу, возможно, тем самым опозорив свой собственный род. Я не снимаю с себя ответственности, но, если бы не предательство Коварэна, ничего из этого не случилось бы. И дело не только во мне. Он похитил Тари – всего на несколько дней, – и с тех пор она плачет по ночам. Все просит кого-то уйти, не трогать ее... Я стараюсь не думать о том, что могло произойти, но, Мика, ее ожог – это не след от горячей лампы.

– Откуда ты знаешь? Она рассказала?

– Нет, она молчит. И я знаю именно поэтому. Будь это всего лишь лампой, мой веселый паж не преминул бы сложить об этом душещипательную балладу. Но Тари молчит. И даже, мне кажется, боится лишний раз упоминать ногу – чтобы я ни о чем не догадался и не спросил.

– А ты спрашивал?

– Вначале – да. Потом стало понятно, что она не расскажет. Слишком боится? Не верит, что я смогу ее защитить? Или в этой ее шкатулке скрывается нечто настолько страшное, что даже после всего она не решается ее открыть? Я знаю, она ненавидит его. Но продолжает защищать. Почему?

– Боится за себя?

– За себя или за других. Так или иначе, я буду последним мерзавцем, если вырву у нее этот секрет. Но как иначе остановить Коварэна?

Мариника вздохнула и снова заходила по кабинету.

– Онсо, ты врешь сам себе.

– Нет.

– Не спорь. Шкатулка тебе нужна, чтобы отомстить. За себя, а не за Тари – потому как она явно мстить не желает.

– Она просто не может этого сделать. А я могу.

– Тогда в чем же дело? Почему ты запираешься в кабинете и уничтожаешь семейные запасы каберне в гордом одиночестве? Просто подойди к ней и попроси шкатулку!

Окъеллу не ответил. Кажется, теперь даже потолок смотрел на него с осуждением.

– Ты ее любишь?.. Впрочем, я не имею права тебя об этом спрашивать. Поговорим лучше о другом. Чем, как ты думаешь, в данный момент занимается твоя дорогая невестка?

С чего вдруг такая перемена? И этот вопрос... Во рту снова стало сухо, и Окъеллу одним глотком прикончил остатки вина.

– Чем? – спросил он хрипло.

– Откусывает голову твоей дорогой воспитаннице.

– За что?

Они целый день не виделись, разве Дайане не полагается быть вне себя от счастья?

– Энту пообещал подарить ей котенка. Он возвестил об этом на весь дом, как только вернулся с прогулки.

Др-рянь!

Ужин уже закончился, и все ушли в гостиную. Тари, судя по выражению лица, – не по своей воле. Мариника была права, бедняжку следовало спасать. В гостиной был выставлен столик для карт, и Дайана пользовалась тем, что жертва не может уйти, не испортив игры.

– ... Кстати, Тари, вы знали, что Энту – один из самых завидных женихов Анкъера? Возможно, вам ничего не скажет перечисление анкъерских благородных семейств, которые мечтали бы породниться с нами, но ведь предложения поступали и из Тобрагоны. Возможно, вас это заинтересует. О, Онсо, вы вернулись?

– Прошу прощения, было много дел.

– Присоединитесь к игре?.. Нет? А вы, Мариника? Энту, принеси, пожалуйста, еще один стул. А вы сидите, Тари, сидите, я сама подвинусь.

Карты пересдали на четверых. Гергос сел так, чтобы видеть Дайану, при этом Тари оказалась чуть в стороне, закрытая пышной каштановой копной Мариники. И к лучшему. Гергос честно не знал, что сказал бы, окажись они наедине.

– Итак, о чем я говорила? – елейным голоском продолжила Дайана. – Ах да, о Тобрагоне. Спасибо, Тари. Так вот, когда Энту только родился, его отец и Элиссандр Коварэн заключили договор. Они были большими друзьями и давно мечтали поженить детей. Вы знали, что лаонт Коварэн даже дочь назвал на анкъерский манер, Атарьяной? Атарьяна Гергос, как вам нравится?.. Но, увы, Элиссандр умер, и его младший брат тут же разорвал договоренность. Хотя оно и к лучшему, девушка была весьма сомнительной. Говорят, она сбежала из дома, устроив грандиозный скандал. Тари, вы что-нибудь об этом слышали?

– Только слухи, ваша светлость.

– Конечно, вы были слишком молоды, чтобы знать о подобном. Вот так-то, Энту мог жениться на тобрагонской принцессе.

– Но ведь не женился. Мама, я уверен, Тари уже наскучил этот разговор.

– Ты думаешь? А мне кажется, она слушает с огромным интересом. Не правда ли, Тари?