Страница 25 из 29
Лейфон разделил нити на два пучка. Нитями одного пучка опутывал гряземонстра, нити другого направил к горе.
— Для начала спустимся.
Гряземонстр завопил от боли. Он запрокинул голову и стал ещё сильнее махать крыльями, но высоту набрать не мог. Со стороны горы также доносился пронзительный скрежет.
Лейфон отсоединил адамантовый дайт и сделал сальто, отпуская другую рукоять. Сальто закончилось не на том же месте, а… несколько выше. Он приземлился на стальную нить. И помчался по ней со скоростью, от которой стало бы дурно любому акробату. На бегу он снимал с портупеи остальные дайты и вставлял в отверстия адамантового. Когда он вставил третий…
— Ресторейшен, AD, — скомандовал он, пропуская кэй.
Внезапная тяжесть нагрузила руку, а через неё и всё тело. Нить под ногами прогнулась и спружинила, подбрасывая Лейфона. Он перевернулся в воздухе и приземлился на спину гряземонстра.
В руке Лейфона теперь находился огромный клинок. Три дайта разных видов… соединённые с дайтом, который сам состоял из сплава различных материалов. Теоретически, создать такое можно было и раньше. Но этот дайт вовсе не был просто какой-то очередной разновидностью. Он сочетал достоинства всех трёх видов. В этом заключалась сила адамантового дайта в руке Лейфона. Главный же недостаток заключался в невозможности уменьшить плотность и вес трёх восстановленных дайтов. Получалось, что Лейфон держит в руке четыре оружия сразу, считая адамантовый дайт. Нормальный человек с таким весом даже равновесие сохранить не сможет.
Приземлившись, он подключил сознание к стальной нити, обмотанной вокруг левой руки, и оборвал нити, цеплявшиеся за гору. Побежал, наматывая нить на руку и волоча за собой меч. Он бежал к крыльям.
Выбрал левое. Воздушный поток пытался снести его, но Лейфон просто прорезал воздух с помощью кэй-вихря. Он занёс меч над головой. Ударил наискосок. Брызнуло красным — такого цвета были крылья.
В них вряд ли были нервные окончания, и сейчас гряземонстр взревел скорее из-за того, что потерял равновесие. Лейфон почувствовал, что зверь накренился.
Лейфон убрал левую руку с меча. Нить была намотана полностью, и теперь к нему вернулся дайт.
Не забывая размотать нить, он покинул спину гряземонстра. Лейфон прыгнул. И начал падать. Нити могли бы остановить падение — если бы выше него был хоть один предмет, за который можно зацепиться.
Он снова соединил рукоятки дайтов и сделал круговой взмах мечом. Лейфон использовал тяжесть адамантового дайта, чтобы погасить скорость падения и оказаться как можно дальше от гряземонстра.
Снизу раздался грохот. Упал гряземонстр.
От падения у земли возник ветер и подхватил Лейфона. Он приземлился, не позволяя ветру себя унести.
Из облака пыли появился раненый гряземонстр. В его налитых кровью глазах сверкала ярость. А глаза смотрели на Лейфона. Мелкое существо не давало поесть. Казалось, достаточно одного этого голодного, свирепого взгляда, чтобы умереть от ужаса.
— Сколько времени будет отрастать крыло? Два дня? Три? — прошептал Лейфон, чувствуя что-то влажное внутри костюма. — Пожалуй, Целни за это время успеет спастись…
Он весь вспотел. Так на него действовала ярость гряземонстра, старой особи. Другой причиной была концентрация сил, потребовавшаяся, чтобы отрубить крыло.
— А через сколько времени ты умрёшь от голода? Через неделю? Через месяц? Я с тобой буду столько, сколько потребуется.
Превращаясь в старую особь, линяющий гряземонстр тратит все питательные запасы организма. Потратив все силы на перерождение, он, даже будучи гряземонстром, не мог продолжать жить на одних лишь загрязнителях.
Возможности бежать у Лейфона не было. Стоит лишь задуматься о таком варианте, и его охватит желание выжить. Он себя выдаст, продемонстрирует угасание воли к победе. И тогда рано или поздно допустит какой-нибудь промах, и зубы гряземонстра обязательно вонзятся в него.
Разгоняя облака пыли и в то же время поднимая ещё больше пыли, гряземонстр полз прямо на Лейфона. Каждая линька стоила гряземонстру ног, и у старой особи их уже не было. Но отсутствие ног не делало его медлительным. Он скользил по земле, сопровождаемый с боков облаками пыли.
Оружием были не только его зубы. Опасность представляло и само туловище. Каждая чешуйка была твёрдой и острой. Прямой удар, наверное, мог просто искромсать Лейфона. И даже скользящее касание разорвало бы костюм, обеспечивающий защиту от загрязнителей.
Он спустил противника на землю, но преимущество по-прежнему было не на стороне Лейфона.
— Фонфон… — прошелестел голос Фелли над ухом, но больше ничего сказано не было.
Он стремительно бросился вперёд — смертельная игра продолжалась.
* * *
— Он справится. Так мне казалось… Сказать по правде, я не так сильно об этом задумывался, как следовало бы, был увлечён изготовлением нового дайта. Но я честно думал, что он справится.
Слова Харли крутились у Нины в голове.
Гул лэндроллера пробирал до мозга костей. Её согревали не сдерживаемые никаким полем лучи солнца. Температура должна была быть низкой, но было тепло — наверное, из-за защитного костюма.
Оставалось лишь терпеливо сидеть в коляске, но с терпением была проблема…
— А когда я его там увидел, то подумал, что ошибся. Лейфон, как бы это сказать… очень серьёзным выглядел. То есть понятно, что не до шуток. На гряземонстра, один… Это всё понятно, но возникло такое чувство, что дело не только в этом.
Лэндроллер мчался. За рулём сидел Шарнид. Новый костюм был только один, так что на них были прежние, устаревшие костюмы. Нина такой уже надевала однажды, на учения за пределами города, и военные эти стесняющие движения костюмы не любили, но сейчас годились и они. Впрочем, даже если бы ничего не мешало двигаться, на что она годилась в нынешнем состоянии?
Выслушав рассказ Харли, Нина встала и пошла к Кариану. Он со спокойным лицом встретил их в президентском кабинете и, по-видимому, был занят повседневными делами.
— Как это понимать? — спокойно спросила она, хотя в голосе угадывалась с трудом сдерживаемая ярость.
— Понимать тут нечего, Лейфон-кун сам сказал, что помощь ему не нужна. Я поверил его словам.
— Одно дело верить, другое — бросить!
Нина с силой ударила кулаком по столу. Лежащие перед Карианом документы подпрыгнули, подставка для ручек покачнулась. Ручка, лежавшая рядом с бумагами, скатилась со стола. Больше всех пострадала ударившая рука.
— Ещё он сказал никого туда не пускать.
— Что?
— Бой с гряземонстром, по-видимому, очень опасен, — заметил Кариан, подняв упавшую ручку и изящно крутя её пальцами. — Я не военный и степень опасности оценить не могу, но насколько я понял, попытка обеспечить безопасность посторонним лицам может стоить ему жизни. Он сказал, что в подобном бою подкрепление, пусть даже ожидающее на безопасном расстоянии, не нужно. Что бой с гряземонстром вне города заканчивается либо идеальной победой, либо смертью, и на иное рассчитывать не стоит…
Нина задохнулась. Она была не в силах что-либо сказать. Лейфон там, один… Она сжала кулак, который так и не убрала со стола. Рука до сих пор болела. Нина не могла назвать себя здоровой. Попытки выработать кэй отзывались болью в пояснице, так что толку от неё как от военного было немного. Что она сейчас может предложить?
Но сдаться она не могла.
— Прошу вас, отправьте меня.
— И что ты там сделаешь? — здраво указал Кариан. — Я знаю, в каком ты состоянии. А если бы и не знал — ты студентка, я за тебя отвечаю. С твоим-то бледным видом разве могу я подвергнуть тебя такой опасности?
— Он мой подчинённый, — мгновенно возразила Нина. — И мой товарищ. И если я не могу драться с ним рядом, то хотя бы приеду туда…
И что сделает? Она не знала. Но помнила счастливую улыбку, которая появилась на лице Лейфона, когда она сказала слово «товарищи».