Страница 18 из 29
Лейфон погрузился в размышления. Она сказала, что парные тренировки отменяются, а сама продолжала тренироваться.
— А, понятно.
— М? Что?
— Нет, это я так.
Лейфон догадывался о причине такого поведения, ведь именно об этом он и размышлял прошлой ночью.
Он посмотрел на Наруки, и ему показалось, что она пришла к тем же выводам. По крайней мере, в её глазах уже не было того интереса, который она проявляла ещё в конце дня.
— Ой, — тихо сказала Мэйшэн, и все тут же посмотрели на выход.
Там появилась Нина. Изо рта её выходили облачка пара, но на ней, несмотря на холод, была лишь военная форма. Но ведь она пришла сюда, не заходя в общежитие? Рабочая одежда, должно быть, лежала в висевшей на плече спортивной сумке. Лейфон вспомнил, что сумка была при ней и до тренировки.
И было нечто, чего не могла скрыть даже темнота, едва разгоняемая оранжевым светом уличных фонарей. У Нины были тёмные круги под глазами. Впрочем, утомление, о котором они свидетельствовали, на походке никак не сказывалось.
Лейфон и девушки допили чай, выкинули стаканчики в ближайшую урну, дали Нине время отойти подальше и последовали за ней. Дистанцию задавали Лейфон и Наруки. Иначе Мифи с Мэйшэн мгновенно бы себя выдали. Так казалось вначале — но на деле, возможно, даже Мифи управилась бы сама. Было совершенно очевидно, что у Нины за спиной огромная мёртвая зона. Девушка была напряжена, но её линия обзора напоминала старый проволочный забор с большим количеством дыр.
— Она утомлена, — тихо заметила Наруки, и Лейфон лишь кивнул.
Что довело Нину до такого состояния? Быть может, поражение в последнем бою? Неужто оно так подействовало на девушку? Лейфон не понимал. Хотя нет, быть может, и понимал. В Грендане он и помыслить не мог о поражении. Он не мерялся силами — он выживал. Он всегда побеждал, потому что не мог иначе. Не потому, что это был вопрос жизни и смерти — просто он боялся, что, остановившись однажды на пути к намеченной цели, не сможет двигаться дальше. Не это ли происходит сейчас с Ниной?
Причина кроется здесь, не так ли? Она защищает город — хочет защитить. Сама ему говорила, не так давно.
— Куда… она идёт?
— Действительно.
Мэйшэн и Мифи одновременно с недоумением наклонили головы.
Нина явно шагала в сторону городского периметра. Край города являлся зоной повышенной опасности, и поэтому жилые здания и здания особой важности старались строить подальше от периметра — но зато у зданий вблизи опасной зоны была дешёвая арендная плата. Лейфон не знал, где именно живёт Нина, но явно не на окраине — он видел, в какую сторону она уходит после тренировок и работы.
Наконец она оказалась на участке, где зданий не было вообще. Ветер доносил металлический лязг ног города, сливающийся в непрерывный давящий на уши гул.
Лейфон и девушки остановились за деревьями, чтобы укрыться от ветра. Подойти ближе и не быть обнаруженными возможности не представлялось. Вдалеке виднелась хоробусная остановка, а по ту сторону воздушного поля ветер разносил загрязнители и бушевала песчаная буря. В эту ночь ветер казался особенно сильным. Отрезанная полем буря казалась диковинным зверем, извивающимся в темноте.
Мэйшэн крепко держалась за рукав Лейфона. По ту сторону бури виднелись потускневшие звёзды. Из-за многочисленных облаков луны видно не было.
Нина спустилась по нескольким ступенькам, вышла на середину напоминавшей амфитеатр площадки и сбросила сумку с плеч. Затем сняла с портупеи два дайта.
— Ресторейшен.
Она произнесла это тихо, но Лейфону не надо было слышать, чтобы понять происходящее. Нина подняла дайты, восстановившиеся в железные хлысты, встала в стойку, и Лейфон понял, что сейчас она делает глубокий вдох, пропуская кэй черёз своё тело.
Она наносила размашистые удары вправо и влево, рубящие вниз или наискосок. Сдерживала натиск воображаемого противника, отводила удары, парировала. Нина то крутилась в разные стороны, то оставалась на месте, словно отбивая серию мощных ударов, то мчалась вперёд, словно бросаясь в атаку. Она в невероятном темпе отрабатывала всё, что только знала: все стили, все атаки, все блоки. Все движения выполнялись без задержек, не делала она пауз и между движениями.
Это было настоящее искусство. И было в нём что-то пугающее.
У всех, кроме Лейфона, перехватило дыхание. Нина была похожа на первоклассную танцовщицу, выступающую перед зрителями со всего мира, и в то же время на безумную воительницу, против всего мира сражающуюся.
Девушки уже видели вечернюю тренировку Нины, но всё равно смотрели на происходящее с изумлением. Смотрели, не в силах произнести ни слова.
Лейфон стоял рядом и тоже смотрел, но был спокоен. Он смотрел на свет исходящей от Нины кэй. И ещё яснее увидел то, что заподозрил ещё во время последних тренировок. Увидел сразу — свечение, прежде казавшееся ярким до невозможности, омрачала какая-то тень.
Он не знал, как светится его собственная кэй. Он не знал себя. Да и не был уверен, что есть смысл сравнивать чужую кэй со своей. Да и не факт, что свет кэй имеет отношение к её силе, поэтому и сравнивать бесполезно. Он не знал, как относиться к такому изменению кэй.
Но почему-то стало грустно. Он всмотрелся внимательнее — и не зря.
Остаточная кэй выходила из её тела, словно пар. Светилась и поднималась в небо, словно почуяв свободу. Кэй выходила с кончиков её пальцев, с плеч, с затылка, с головы, со спины, со ступней. Остатки внутренней кэй, испускаемые всем телом, превращались в покачивающиеся струйки, которые какая-то неведомая сила сплетала воедино, и устремлялись ввысь.
Именно это зрелище и являлось причиной его грусти. Здесь и заключалась проблема.
— Безобразие, — прошептал он.
Подруги удивлённо на него уставились.
— Лейтон…
— Как? Разве не здорово? — спросила Мифи, и они с Мэйшэн посмотрели на Наруки. — Скажи?
Наруки тоже явно не понимала Лейфона и теперь удивлённо на него смотрела.
— А что не так?
— Дело не в кэй-потоке. И не в её движениях…
Но проблема была. Внутреннюю кэй обычно не используют для укрепления организма целиком, её направляют так, чтобы увеличить силу и скорость конкретного действия. Для приёмов вроде кэй-вихря необходимы специальные тренировки, где отрабатывается быстрое направление и перенаправление кэй. Нина совершала слишком много лишних действий.
Но Лейфон хотел сказать не это. Это можно исправить тренировкой.
— Плохо не то, что она тренируется тайно. Военный всегда одинок. Стать сильным можно лишь в упорной борьбе, наедине с собой. Никто не поможет, да и просить о помощи тоже нельзя. Но… — он покачал головой.
Как это объяснить… Он сам ещё не привёл мысли в порядок. Не мог найти нужных слов. Правильных слов.
— Она переусердствовала, — смог, наконец, вымолвить он.
Выплески её остаточной кэй… Они напоминали барахтанье утопающего. Будто она пытается ухватиться за что угодно, даже за соломинку. Но соломинка на воде не удержит.
Нина просто тонула. И когда она утонет…
— Организм не выдержит.
— А ведь правда… — внезапно кивнула Наруки — она всё поняла.
Нина ходит в школу на занятия и на военную подготовку, после занятий на тренировки взвода, потом тренировалась отдельно, после школы в отделение центрального механизма, а потом снова личная тренировка… Когда она спит? Бывают ли у неё передышки? Судя по всему, в дни, свободные от работы в отделении, она высвободившееся время просто тратит на тренировку.
Внутренняя кэй может подстегнуть организм, создать видимость снятия усталости. Мастера могут больше месяца вести бой без сна и отдыха, способен на такое и Лейфон. Но потом наступит расплата.
Однажды в Грендане ему пришлось целую неделю биться с гряземонстрами. Не было времени ни на сон, ни на отдых, за неделю непрерывного боя он потерял чувство времени. А после наступила такая слабость, что он и пальцем шевельнуть не мог. Организм не обманешь, и в итоге биологический ритм просто ломается. Нарушения неизбежны. Лейфон пришёл в норму лишь через две недели.