Компромат

И в этот момент в дверь кто-то поскребся.

— А-а-а! — закричала Лина. — Легок на помине! Тащите его сюда, Клавдия Васильевна.

— Ты точно не боишься?

— Да глупости! Хотите, я сама открою?

Клавдия пошла к двери, но никакого Ильи там не было. Вообще никого.

— Испугался! — рассмеялась Лина, выглядывая из кухни.

Клавдия уже хотела захлопнуть дверь, но вдруг замерла.

Если бы она увидела в глубине коридора черта или инопланетянина, удивилась бы меньше.

В углу, пригнувшись, точно в боксерской стойке, маячил майор Алпатов.

— Вы? — спросила Клавдия, делая шаг назад.

— Да, это я. Не пугайтесь, пожалуйста.

И Клавдия тут же успокоилась. Нет, не от слов майора или кто он там. Просто Алпатов говорил шепотом, еле слышно. Значит, чего-то боялся. А Клавдия ничего не боялась, она была дома. А в доме были гости.

— Что вам надо? — спросила она.

— Помогите…

— Что? — не поняла Клавдия, потому что Алпатов это слово еле вымолвил.

— Вы можете мне… помочь?

— Я? Вам?!

— Клавдия Васильевна! — позвала Лина.

— Я сейчас! — Клавдия прикрыла дверь и подошла к Алпатову поближе.

— Я не понимаю вас, — сказала она.

Алпатов помотал головой.

— Вы пьяны? — наконец догадалась Клавдия.

— Я ранен, — сказал Алпатов и протянул Клавдии ладонь, которую до этого момента прижимал к боку. Ладонь была черная и скользкая.

Клавдия шагнула к нему, а он медленно стал сползать по стене на пол. Она не успела его подхватить. Он опустился на колени, уронив голову на грудь.

Полотенце, которое Клавдия приложила к его боку, тут же набухло от крови.

— Кто это вас? — Майор не ответил. — Подождите, я сейчас, я «скорую»… — но он схватил ее за руку:

— Лучше сами добейте.

«А он крепкий, — подумала Клавдия. — Или это шок?»

— Тогда я принесу йод и бинты.

— Это успеется. Если успеется, — сказал Алпатов. — Я не за этим пришел… Как говорится в одном одесском анекдоте, вы будете смеяться… Я принес вам ХРЮКАЛОНУ…

Майор засунул руку за спину и вытянул оттуда полиэтиленовый пакет с довольно фривольной фотографией голой девицы.

— Это те самые документы, — сказал он.

В более дурацком положении Клавдия еще не бывала.

Только вчера она кусала локти, что упустила ключ таким бездарным образом. Только вчера радовалась, что дочь осталась жива и почти невредима. Только вчера собиралась отомстить этому самому майору за все свои мучения. А теперь он пришел к ней, слабый, испуганный, жалкий. И ненависти к нему не осталось.

Она сразу поняла — Алпатов выпал из своей колоды. Так же, как Карапетян. Он почему-то не отдал документы своим. Он почему-то принес их ей…

Когда она втащила Алпатова в квартиру, оставляя на полу кровавый след, тот был уже без сознания.

Вышедшие на шум муж, дети и гости так опешили, что даже не бросились ей помогать.

В такие минуты в голову иногда приходят самые абсурдные мысли, поэтому Макс спросил:

— Ты его убила?

— Лина, — не ответив на этот вопрос, скомандовала Клавдия. — Тащите из аптечки все, что есть, надеюсь, вы еще не разучились помогать живым?

Лина не разучилась. Она делала все четко и профессионально.

— Он много потерял крови.

— Макс, быстро — ведро и швабру. Надо замыть кровь в коридоре и на площадке.

Сын бросился исполнять. Подколзин вызвался помогать ему.

Ленка, выглянувшая из своей комнаты, пристально всматривалась в бледное лицо Алпатова. Из разрозненных реплик она уже поняла, что этот человек имеет какое-то отношение к ее похищению.

— Это он? — спросил у нее отец, который в общей суете участия не принимал.

— Не знаю… Пусть заговорит, — ответила дочь.

— Чего он пришел? — спрашивал Игорь. — Что ему надо?

— Помощь, — коротко ответила Клавдия.

— Нужна операция, — сказала Лина. — У него пуля…

— Ребята, — заявила Клавдия, утирая со лба бисеринки пота, — за этим человеком охотятся. Боюсь, что отвозить его в больницу сейчас нельзя. Лина, ты можешь сделать операцию здесь?

— Здесь? Да вы что?! А инструменты, а…

— Съездишь. Макс тебя подбросит.

— Да что происходит, в конце концов? — вмешался Подколзин.

— Миша, потом, потом…

— Это что, все с той демонстрации? — догадался оператор.

— Да.

— Все! Хватит! Я звоню в милицию, — стукнул по столу кулаком Дежкин.

— Хватит! — также стукнула кулаком Клавдия. — Я — милиция! И прокуратура! Куда ты собрался звонить? Отойди от аппарата!

Федор попятился.

Макс уже натягивал куртку, Лина и Миша тоже одевались.

— Возвращайтесь скорее, — сказала Клавдия.

— Мы только до работы и обратно, — кивнула Лина.

— Игорь, у тебя есть оружие? — спросила Клавдия у Порогина.

— Откуда?

— Так, ребята, когда вернетесь, звонить четыре раза, — предупредила уходящих хозяйка. — А вы мне помогите, — сказала она оставшимся, — перетащим его в спальню.

У Федора от возмущения даже слов не нашлось. Он только замычал, разводя руками.

Майора тем не менее Клавдия с Игорем подняли и отнесли на кровать.

Он застонал и открыл глаза.

— Клавдия Васильевна, — сказал он так, как говорят последние в жизни слова. — Это надо отдать Президенту. Сегодня…

— Президенту? — переспросила Клавдия. — Президенту России? Вы думаете, я его родственница? Или премьер-министр? Как я к нему проникну?

Алпатов ее уже не слышал.

— Нет, это не он, — сказала Ленка. — Его там не было…

Воскресенье. 17.31–19.36

— Идиотство! Ты понимаешь, что это полное идиотство! — орал на кухне Федор Иванович. — Тебе мало?! Ты рехнулась? Какому Президенту?! Какие документы?!

Клавдия молчала. Она думала о том, что Федор прав. Что вся эта ситуация дикая донельзя. Она прячет в доме раненого человека, ему даже делают тут операцию. Просто подполье какое-то! Партизанство чистой воды.

Но думала она и о том, что в ее городе, в ее стране сейчас действительно идет война. Малая гражданская война. Улица стала опасна, как линия фронта. Дома превращаются в крепости. В этой войне берут заложниками детей. И взрывают дома и машины.

— Успокойся, никакому Президенту я ничего не понесу, — сказала мужу Клавдия. — Никто меня к нему не пустит.

— А если бы пустили, полезла бы? — спросил супруг.

«Какое-то абстрактное зло, — думала Клавдия. — Кто виноват? Кто-то, где-то, как-то… Только не я. Я — тихая мышка. Я просто маленький следователь. Я гоняюсь за мелкими негодяйчиками. Меня ваша большая политика не интересует…»

— Ну, все… — Лина вошла на кухню и, обессиленная, упала на стул.

Клавдия знала, что Лина Волконская не переносит вида крови, рваного человеческого тела, что каждый раз, когда выезжает медэкспертом на место преступления, мучается тошнотой и даже иногда падает в обморок.

— Лина, деточка, возьми себя в руки, — встряхнула она гостью за плечи. — Надо закончить операцию.

— А я закончила, — ответила Лина и достала из кармана окровавленного халата кусочек сплющенного свинца. — Знаете, Клавдия Васильевна, меня сегодня даже не мутило.

— Она молодцом! — похвалил Подколзин, который ассистировал Лине. — Это я чуть в обморок не свалился, а она — молодец. Обязательно фильм про нее сниму.

— Телевизионный? — скептически произнесла Лина и подмигнула Клавдии.

— Ты что? — всерьез стал убеждать Миша свою возлюбленную. — Телевидение — великая сила! А ты знаешь, что на телевидении работали такие мастера, как…

Клавдия не дослушала лекцию о великой силе «ящика». Она бросилась в прихожую и запустила руки в свою огромную сумку.

— Да куда же она девалась, она должна быть здесь, — приговаривала Клавдия, вытряхивая на пол бумаги, бумажки и бумаженции.

— Что ты ищешь? Ma, что потеряла?

— Есть! — воскликнула Клавдия и подняла над головой визитную карточку, на которой было написано: «Михаил Сергеевич Горбачев».