Страница 8 из 12
– Культура, искусства, музыка сфер…
– Духовный подвиг и благородства пример…
– Ладно, ладно, хронологи. Не пора ль остановиться? Тролли исторические. Вы готовы за истину биться?
– Да, да, да, да…
– И задом наперёд, совсем наоборот, если были бы мы не готовы, значит, этой истины не было б снова, а она есть, никого не боится, так почему патриотам Мории, нам за неё не биться?
– Сколько было Иванов Грозных?
– Четыре.
– Нет, три.
– Нет, четыре.
– Чей сын был Александр Невский?
– Хана Батыя.
– Нет, Мамая.
– Нет, Батыя.
Диж Быж прервал эти пререкания об Александре Невском, напомнив Анту и Глепу о событиях недавнего прошлого:
– А когда при диктатуре вас пригласили подтвердить, что героем битвы Невской стал отпрыск племени поганого, вы кричали, что готовы о трудах своих забыть, что ошиблись вы и каетесь, чёрт попутал вас нежданно и негаданно. Молчите, нечего сказать? А надобно, ребята, знать, что на Канцлерских на выборах победил вчера товарищ Зед. Новым он хронологам шлёт диктаторский привет. Привет вам от Зеда! Уж кто-кто, а он-то хорошо вас знает. Вас и вашу «принципиальность».
Что случилось с академиком и неостепенённым! Кожа на их лицах ещё больше пожелтела, обтянула и без того выступающие скулы. Рты ввалились, глаза запали. И не горели уже больше нездоровым огнём. Застыли Ант и Глеп на месте, ни слова не говоря. Неверующий и Любопытствующий. Словно онемели. И вдруг, не сговариваясь, оба хронолога, открывателя новых горизонтов, дружно бросились наутёк.
– Бежали, – сказал Штурман разочарованно. – Ретировались, можно сказать. Испугались возрождения пролетарской диктатуры, испугались товарища Зеда. Никакого Зеда не предвидится. Это шутка Дижа. А я хотел поговорить с ними, с Антом и Глепом, поподробней. Хронологии действительно имеют ошибки. Их исправлением занимался Исаак Ньютон, а в России – Николай Морозов. Историки могут ошибаться в чём-то. В том числе и в хронологии. Но не на пятнадцать же с лишним веков.
– Не берите в голову, ни ты, капитан, ни ты, Штурман, – сказал Диж Быж. – Не учёные они вовсе, эти Ант и Глеп. Коммерсанты. Завалили Морию своими книгами о надуманной «Новой Хронологии». Народ читает. Здорово! Всё от Мории пошло! Как интересно, как своевременно и патриотично. Хорошие деньги сделали «правдолюбы», вот и вся их наука.
Академия ненужных наук
Нужно набраться смелости, и если люди говорят, что вы сумасшедший, скажите им: «Вы правы; в этом мире только сумасшедшие люди могут быть счастливыми и радостными. Я выбрал безумие вместе с радостью, с блаженством, с танцем; вы же выбрали здравомыслие вместе с несчастьем, страданием и адом – наш выбор различен. Будьте нормальными и оставайтесь несчастными, оставьте меня наедине с моим безумием. Не чувствуйте себя обиженными; я ведь не чувствую себя обиженным всеми вами – так много нормальных людей в мире, но я не чувствую себя обиженным.
Ну вот. Они, наконец, в Академии, расположенной на одной из окраин Петромории. Великий Кифа в стародавние времена налетел, словно Летучий Голландец из свинцовых просторов западных морей, воздвигал – что воздвигал? сам-то знал, что воздвигал? – в буре, в тумане, в набегающих волнах, перемешанных с почти такими же плотными облаками, в головокружении, в мелькании бегущих ног, рвущихся парусов и снастей, доносов, вельможных окриков, голов, что с плеч долой; зажигал огоньки адских кабачков, где бражничал, куда валил и валил честной народ полузамученный, разнося гнилую заразу. Что воздвиг-то он, в конце концов, великий император, неудержимый в своем порыве? Не разглядеть уже сквозь тьму веков. В те давние времена силой неистового Кифы и народа морийского, рвущего жилы на службе полубезумного Государя Всея Мории, поднимались из небытия, вставали из мшистых болот новые корабли, новые острова, новые набережные, земли новые, обманом созданные из воды, облаков и старых, наполовину затопленных судов. Высокие крыши, мачты, шпили прошивали иглами и зубцами промозглый зеленоватый туман. И оседал в этих местах, на островах призрачных, на грани двух чуждых миров моря и суши, христианский люд, униженный, раздавленный, ублюдочный, наполовину люди, наполовину тени. Прошли тёмные годы. Но лишь здесь, на этой туманной окраине остались домики времён Кифы Великого. По всей Петромории настроены громадины преогромные. Лишь здесь домики скромные. Бревенчатые, каменные, кирпичные, разные. Вот – домик зелёный. Синий, одноэтажный. Жёлтый, с ярко-красной вывеской. Такие точно домики были здесь в стародавние времена. Крошечные. Да никак не назовешь их неказистыми. Правильно построены они были инженерами Кифовыми в те суровые дни. Морийский классицизм. Параллельные линии на болотах некогда провёл Кифа. Лишаями обросли те линии. Гранитом. Камнем. Заборами деревянными. Властным повелением Кифовым начиналась здесь наука морийская. Создавалась Академия наук. Так и пошла наука с лёгкой руки Господина Всея Мории.
Академия морийская на пяти китах стоит. Три великих француза, приглашённых некогда Кифой, создавали Академию. Жан Бернар Леон Фуко, физик и астроном. Маятник имени которого подвешен был в Святоиоанновском соборе и по сю пору висит там, качается, показывая суточный поворот нашего планетарного дома. Мишель Фуко, философ, историк, заложивший своей прославленной книгой «Безумие и неразумие» фундаментальные основы жизни морийской. Умберто Эко, учёный, философ, создавший Академию ненужных наук и исследования ненужных вещей. Приглашённый из Швейцарии Леонард Эйлер, физик, математик, сторонник теории полой земли.
Из имён этих славных учёных мужей составили имя Академии. Академия ФЭК. Потом в шутку – может, просто на морийский манер – произносили: Академия ФАК. Вот и пошло слово ФАК. Со временем приобрело не совсем приличный смысл. А что тут, собственно, неприличного? Ну ФАК, так ФАК. Любовь чувственная. Неплохо. Плюс наука. Да любовь чувственная. Что ещё морийскому учёному, скромному, славой и деньгами не избалованному, от жизни земной надобно?
А кто пятый-то кит? Четыре названы. Пятый – Лом, Михайлов сын. Президент Академии в те давние времена. Первый Президент мориец. Он и теорию тепла создал, и атомно-молекулярную структуру материи открыл, и волновое движение частиц света. Много открытий в химии сделал. Науку новую, физическую химию, создал. Науку о стекле. К открытию водорода приблизился. Вот тебе и ненужные исследования.
Гости беседуют с Президентом Академии Мстиславом Кедром-Курчавым, что правит теперь науками морийскими у руля Академии. Щёки выбриты, борода на подбородке вытянута вперед длинной лопатой. На голове – парик в крупных белокурых буклях. Рослый полноватый мужик. Глаза быстрые, внимательные. Речь, движения неторопливые. Поздоровался за руку со всеми. Руки большие, сильные, тёплые, сухие. Рассказывает гостям о дураках, ненормальных, о сумасшедших. А и верно, что именно об этом говорит. Тема для Мории самая что ни на есть важная получается.
Как учил великий основатель нашей Академии Умберто Эко, половина людей – нормальные, половина – сумасшедшие. Те, кто работает в Академии, как правило, сумасшедшие. Нормальный человек отличается логикой суждений. Он не может выйти из круга «заклятия нормального», определяемого Гёделем[7]. Не может выйти из принятой системы суждений; в рамках этой системы не может он доказать истинность этой системы или её ложность, это сделать невозможно. Примером неразрешимости подобных проблем являются парадоксы. «Я лжец», – сказал Эвбулит из Милета. Правду он сказал или нет? Если сказал правду, это означает, что он лжёт. Если лжёт – значит, говорит правду. Выход из заколдованного круга увидит только «ненормальный» (сумасшедший). Который скажет: нет ничего невозможного. Всё невозможное – возможно. Каждое истинное суждение одновременно ложно. И наоборот. Вот так появляется вероятностная логика[8], которую трудно объяснить «нормальному» человеку, но которая ближе к жизни, чем обычная, понятная всем логика. Только сумасшедший может сделать открытия, может открывать новые горизонты.
7
Теорема Гёделя о неполноте. В непротиворечивой формальной системе нельзя доказать её собственную непротиворечивость.
8
Логика, в которой высказываниям приписывается не исключительно значения истины и лжи, но непрерывная шкала значений от 0 до 1.