Клык леопарда

Юлий покачал головой, не в силах сдержать улыбки.

– Плюха и Пыр, говоришь? Похоже, я должен познакомить вас с моими товарищами, Кастетом и Барсуком. Думаю, вы быстро бы спелись. Кстати, мое собственное прозвище – Нужник. Думаю, сам догадаешься, почему.

Когда Марк Трибул и Арминий, спустившись по ступенькам, вошли в храм, тот уже был полон молящихся. Впрочем, прежде чем им оказаться в его скудно освещенном факелами полумраке, на верхней ступеньке лестницы их тщательно обыскали «вороны» [24]. Откинув назад капюшон плаща, закрывавший ему лицо, как того требовал ритуал, Марк с интересом осмотрел храм и собравшихся в нем. В тесное помещение набилось около тридцати человек. Арминий был вынужден вытянуть шею, чтобы разглядеть среди них Скавра, после чего вежливо, но твердо, кивая и улыбаясь, начал прокладывать себе путь в толпе молящихся. При виде мускулистого длинноволосого варвара те уступали ему дорогу. Арминий же с трудом сохранял бесстрастное выражение лица. Марк следовал за ним, стреляя глазами в обе стороны. От него не скрылось, что присутствующие – в большинстве своем люди далеко не бедные и с положением в обществе – бросали в спину германцу сердитые взгляды и что-то столь же сердито бормотали ему вслед. Трибул встретился глазами с некоторыми из них, но видя ледяное выражение его лица, они поспешили отвернуться. Впрочем, нашелся один, кто не стал этого делать, – бесстрастный взгляд этого человека юный римлянин так и не смог разгадать.

Окинув взором прямоугольное помещение, Марк заметил внушительный каменный фриз высотой в шесть футов и такой же ширины. Мраморную плиту толщиной в пару дюймов украшало хорошо известное ему изображение Митры, убивающего быка в пещере, в которую он принес животное после долгой охоты. Главное изображение окружали искусно выполненные сцены, связанные с каждой из семи ступеней инициации культа. Наконец Марк и Арминий добрались до Скавра. Тот обернулся и, как обычно в храме, пожал им руки как равным себе. В доме бога ни о какой военной субординации не было даже речи. Лоб Скавра украшал лавровый венок, символ «льва» – четвертого по значению ранга в культе. Заметив Трибула и Арминия, префект Канин удостоил их того же приветствия. Среди откровенной враждебности других молящихся его улыбка была подобна теплому лучу солнца.

– Вы как раз вовремя, моя братья. Жрец сейчас начнет церемонию. Двигайтесь ближе, мы заняли для вас обоих место.

Марк огляделся по сторонам. Ему бросилось в глаза, что большинство присутствующих – либо люди немолодые, либо безусые юнцы. Не желая, чтобы его услышали посторонние, он наклонился к Скавру и сказал ему на ухо:

– Лично я ожидал увидеть другую конгрегацию.

Трибун кивнул и ответил еле слышно:

– Канин говорит, что с тех пор, как мор унес почти треть жителей, город пришел в упадок в том, что касается торговли и ремесел. Любой смышленый парнишка норовит перебраться на запад, в Буковый Лес, или на восток, в крепость на Ренусе. Так что перед тобой те, кто сумел открыть здесь свое дело, и их сыновья, а также несколько представителей городских властей. У легиона имеется свой храм, так что неудивительно, что эти люди смотрят на нас, словно они босиком наступили на собачье дерьмо. Они отнюдь не в восторге от того, что вынуждены молиться бок о бок с теми, кто обескровил их город, хотя мы с ними братья во Господе нашем, да и вообще находимся здесь, чтобы их защищать. Вон там, видите, наш добрый друг прокуратор Альбан, а тип с каменным лицом справа – его помощник Петр. Я до сих пор пытаюсь понять, кто из них настоящий…

– Прошу занять места. Ритуал вот-вот начнется! – Раскинув руки в стороны, жрец встал перед каменным фризом. Его помощники принялись убирать факелы, как того требовал ритуал, а молящиеся опустились на каменные скамьи у стен храма. Здесь они приняли горизонтальное положение и оперлись на локти. Жрец тем временем следил за тем, как его помощники, вынув из железных скоб факелы, поднимаются с ними по каменной лестнице. Когда последний факел исчез на верхней ступеньке, единственным источником света под сводами храма осталась небольшая лампа, которую помощник, почти не видимый в темноте в своем бордовом одеянии, почтительно вручил жрецу. На миг воцарилась звенящая тишина, которую нарушало лишь дыхание присутствующих. Жрец поднес лампу к лицу. Пламя на миг осветило его черты и закрытые глаза, а потом он задул его. Помещение храма погрузилось в кромешную тьму.

Чуткие уши Марка уловили над каменным фризом какой-то шорох, а в следующий миг вокруг мраморной плиты возникло мягкое свечение. Вскоре стало понятно: источником света была небольшая лампа, которую внес помощник. Он бережно поставил ее перед фризом. Крошечное пламя моментально вдохнуло жизнь в резное изображение. Скрытый темнотой, жрец заговорил снова:

– Возлюбленные братья и гости из-за городских стен, сейчас мы с вами соединимся в ритуале нашего возлюбленного Господа, Митры Непобежденного, пролившего по приказу Сола, бога солнца, кровь быка, дабы спасти нас. Вознесем молитвы, чтобы он смотрел на нас с небес, где пребывает рядом с Солнечным богом, и поблагодарим его за все чудеса, что он явил нам.

– Ты сильно рисковал, придя сюда, центурион. Я подозревала, что рано или поздно ты появишься под нашей дверью, и убедила охрану не трогать тебя, если это произойдет. Или ты был готов сам постоять за себя голыми руками или на худой конец вот этой палкой?

Анния кивком указала на жезл гостя, который тот бережно положил перед собой на стол. Юлий печально улыбнулся:

– Наверное, нет, учитывая их рост и телосложение.

Он кивком указал на Плюху. Тот стоял в углу комнаты. Охранник нарочно занял такую позицию, чтобы слышать разговор хозяйки с гостем, но чтобы со стороны казалось, будто он их вовсе не подслушивает. Рослый громила улыбнулся в ответ. Анния с мягкой улыбкой покачала головой:

– Именно. Хотя мне всегда казалось, что ты не из тех, кто задумывается о последствиях своих действий. Но ты пришел, и мы должны тебя развлечь. Девушки! – позвала Анния и щелкнула пальцами: было видно, что она привыкла к тому, что все ее распоряжения неукоснительно выполнялись. Тотчас из-за занавеса, за которым они явно ждали вечерних клиентов, появились пятеро женщин. Юлий окинул их придирчивым взглядом и тут же поймал себя на том, что физически готов к соитию с любой из них, хотя и давал себе слово, что не прикоснется ни к одной из обитательниц лупанария. Анния проницательно улыбнулась и, подавшись вперед, погладила сквозь тунику его затвердевшее мужское достоинство.

– Есть вещи, которые не меняются. Хотя… мне кажется, ты сделался слегка крупнее. Кое-чему возраст явно идет на пользу. Ну как, центурион, ты готов немного развлечься – разумеется, за счет заведения? Готова поспорить, ты давно не имел возможности отведать утех столь нежных и страстных, на какие способны мои девушки?

Юлий быстрым взглядом окинул выстроившихся перед ним женщин и с улыбкой отметил про себя, что при подборе работниц этого заведения были тонко учтены самые разные вкусы и предпочтения. Начиная с худенькой девушки, такой юной, что она едва годилась для отведенной ей роли, чьи прелести была бессильна скрыть полупрозрачная рубашка, и кончая пышногрудой матроной, зрелые формы которой грозили в скором времени перезреть, а красивое томное лицо говорило о многолетнем и богатом опыте. Короче, Юлию был предложен самый широкий выбор возрастов и форм. Он сглотнул комок, чувствуя и предательское возбуждение, и пристальные взгляды женщин на себе.

– Я пришел поговорить, Анния, а не…

– А не трахаться? Смотрю, ты редкий экземпляр, центурион. Впрочем, время от времени к нам захаживают мужчины, которым просто нужно общество хорошеньких девушек, и они готовы за него платить. Но обычно это мужчины постарше, чьи боевые петушки разучились поднимать голову, а не такие племенные бычки вроде тебя, чьи члены стоят по стойке «смирно». Готова спорить, ты не продержишься и тридцати секунд в искусных руках нашей Гельвии. – Анния кивком указала на старшую из женщин. Та лукаво подмигнула и с соблазнительной улыбкой сунула палец в свою волосатую промежность. Судя по всему, Юлий залился краской, потому что хозяйка лупанария разразилась безудержным хохотом. На какой-то миг ее бывший возлюбленный вновь ощутил себя пятнадцатилетним юнцом, которого Анния, заливаясь точно таким же смехом, оседлала в одном из их укромных уголков.

24

См. приложение «Культ Митры».