Страница 4 из 15
– Сегодняшний день богат на интересные события. Три тысячи лет со дня создания отмечает самая закрытая общественная организация России «Ведьмы Подмосковья»…
Я уронила чашку, та упала на спину лежащего около стула Хучика. Хорошо, что какао успело слегка остыть и мопс не пострадал. Остальные собаки немедленно кинулись облизывать брата, у стаи случился невероятный праздник.
Дегтярев, который знал о пари, завопил:
– С ума сойти! Они поверили и пересказывают написанный тобой бред! Этого просто не может быть! Надо же, цитируют Анжелику Задуйветервносчай!
– Ушам и глазам своим не верю! – изумленно вторила я толстяку.
Маневин усмехнулся.
– Ну, они и кое-что от себя прибавили. Например, я не писал, что для вступления в общество надо три месяца голодать и ходить босиком. Это уж креатив работников пера.
И началось! Потрясающую «новость» подхватили все кому не лень. Слабые голоса разумных журналистов, которые твердили: «Люди, очнитесь, перестаньте нести невероятную чушь», утонули в воплях тех, кто взахлеб рассказывал о колдуньях. Спустя день Бабы-яги всех мастей начали раздавать свои интервью. Все в один голос утверждали, что являются членами тайного общества «Ведьмы Подмосковья» и могут, естественно, за деньги приманить к любому человеку удачу, материальное благополучие и так далее…
Феликс и Рома только чесали в затылках.
– Даже в страшном сне не мог представить, сколько вокруг идиотов! – возмущался Калинин.
– Я понимал, что найдутся люди, которые поверят журналистке Анжелике Задуйветервносчай, – смущенно бормотал мой муж, – но чтобы их столько оказалось… Нехорошо получилось. Я поспособствовал популярности разного рода мошенников. Чувствую себя неловко. Не стоило затевать эту шутку.
Целый месяц мы жили в осаде. Пришлось даже поменять номера телефона в доме и мобильного Феликса, потому что ему постоянно звонили разные особы и просили его принять их в общество. Он сначала вежливо объяснял каждой:
– Простите, но это интервью – весьма неудачный розыгрыш, организации «Ведьмы Подмосковья» не существует.
Но в ответ он всегда слышал:
– Ну, пожалуйста! Я сделаю, что скажете, только поговорите со своей подругой, верховной ведьмой. Я так хочу стать колдуньей!
Далее шел рассказ минут на десять о несчастной по всем направлениям жизни звонившей: денег нет, муж кретин, дети уроды, начальник мерзавец… Вступление же в организацию сделает ее счастливой, она отомстит всем своим врагам, превратит их в жаб, а себе нашаманит денег…
Вал глупостей достиг апогея дней через пять-семь после публикации «интервью». Маневина стали называть верховным колдуном, гуру, который может сделать любую женщину волшебницей, рассказывали о том, как вступают в ведьминскую армию, детально описывали церемонию приема, некоторые газеты опубликовали рисунки метел. И никто из нас – ни Рома, ни Феликс, ни Костя Боркин, ни я, ни Дегтярев – не знал, как остановить шквал мракобесия.
Вскоре после начала всеобщего шабаша Феликс приехал домой в глубокой задумчивости и сказал:
– Не поверишь, кто и что мне сегодня предложил… Из одного крупного американского университета позвонил профессор Вортфельд. До сих пор я считал Майкла нормальным человеком с трезвым умом ученого. Мы с ним пересекаемся на разных международных конференциях, я с удовольствием слушаю его доклады, они всегда интересны, информативны. И вдруг! Майкл попросил разрешения приехать к нам, чтобы посетить заседание общества «Ведьмы Подмосковья». Он сказал: «Феликс, у меня очень сложная ситуация и дома, и на работе. Жена ушла к другому, запретила встречаться с детьми. Год назад мне обещали должность декана, даже гарантировали, что место мое, если я поддержу на выборах одного кандидата и объясню всем, что он самая подходящая кандидатура. Я же веду телепрограмму, зрители к моему мнению прислушиваются. Так вот, я выполнил это условие. И что? Деканом стал другой. А через месяц канал закрыл мою программу. То есть у меня в жизни по всем пунктам провал. Я заплачу членам твоего союза, пусть вернут мне удачу. У нас тут пишут, что ты работаешь с кровью черных куриц. Могу привезти наседку с собой. Или ее можно там у вас на месте приобрести?
– Было бы смешно, если бы не было так грустно, – протянула я, – надо же, профессор университета, антрополог… Ну и что нам теперь делать?
– А ничего, – вздохнул Маневин. – Само утихнет, народ забудет про интервью.
Муж, как всегда, оказался прав. Интерес к колдуньям через какое-то время погас, нас перестали терроризировать. Но одна наиболее упорная дама, которая представилась Марфой, продолжала приставать к Феликсу. Она постоянно звонила ему на мобильный, потом принялась терзать наш домашний номер. Маневин регулярно блокировал сию мадам, но она приобретала новую симку. Мы опять поменяли все контакты и некоторое время жили спокойно, однако вскоре сия Марфа опять появилась во всех трубках.
– Снова пишем заявление оператору? – спросила я после того, как мой муж в очередной раз терпеливо объяснил докучливой особе, что он не может научить ее колдовать.
– Не вижу смысла в этом, – пожал плечами Феликс, – она снова его раздобудет. Похоже, эта Марфа весьма активная сумасшедшая.
Через пару месяцев Маша, в очередной раз пообщавшаяся с надоедливой особой, сказала мне:
– Если не можешь от кого-то избавиться, полюби его. Марфа, наверное, одинокая несчастная пожилая женщина. Личной жизни у нее нет, вот она и думает, что, став колдуньей, превратит своего кота в жениха и обретет счастье в браке.
– Голос-то у нее не старческий, – перебила я Манюню.
– Вспомни Ирочку, бабушку Юры Субботина, – возразила дочь, – те, кто с ней не знаком, услышав ее «алло», обращаются к ней: «Девушка, позовите, пожалуйста…» Давайте относиться к Марфе как к пенсионерке, которая слегка выжила из ума. На такую разве можно злиться?
– Нет, – вздохнула я.
– Правильно, мусик, – кивнула Маруся, – ее просто жалко.
Слова Маши неожиданно успокоили всех. С той поры мы, услышав в трубке слова: «Алло, алло, это Марфа. Когда профессор начнет набирать новых членов в общество «Ведьмы Подмосковья»?» – без всяких эмоций отвечали:
– Доброе утро, Марфа. Господин Маневин сейчас за границей. Связи у нас с ним нет.
Бабуля беспокоила нас раз или два в неделю в восемь-девять утра. Разговор с ней, как правило, занимал минут десять. Услышав об отсутствии профессора, сумасшедшая задавала тому, кто взял трубку, вопросы. Ну, например, такие: «Сколько времени приходится ждать удачу?», «Нужно ли приделывать седло к метле?», «Можно ли надевать в полет брюки? А то в юбке не очень прилично нестись по небу – вдруг дунет ветер, и я продемонстрирую всем внизу свое бельишко»… Мы старательно отвечали и обещали Марфе, что все у нее будет хорошо. Члены нашей семьи настолько привыкли к утреннему общению с безумной старушкой, что очень забеспокоились, когда она вдруг перестала звонить.
– Может, она заболела? – предположила Маша.
– Или ей телефон за неуплату отключили? – нервничала я. – Мобильная связь – дорогое удовольствие для пожилого человека.
Несколько дней мы пребывали в тревоге, потом налетели на полковника, требуя, чтобы он нашел Марфу.
– И как это сделать? – отбивался Александр Михайлович. – Вы же знаете, что у нее номер не определяется.
– Надо отталкиваться от имени, – посоветовала я. – Марфа – это тебе не Татьяна или Наталья. Сомневаюсь, что в столице зарегистрировано много женщин с этим именем. Или вот что. Дегтярев! Раздобудь нам список Марф, которые есть в нашем городе, я отсеку всех, кто моложе сорока, и пробегусь по адресам…
Александр Михайлович скривился.
– Ты обчиталась Смоляковой, поэтому несешь чушь. Список тебе ничего не даст. Масса людей прописана по одному адресу, а живет по другому. И эта тетенька, вполне возможно, вовсе не столичная жительница. Что, если она звонит, скажем, из Питера? Тебе не приходило в голову, почему старушка, которая легко узнает ваши номера телефонов после того, как вы их меняете, ни разу не приехала к нам в гости? Такая ведь и адрес на раз-два выяснит. Вдруг она живет в Новосибирске? Тогда билет ей, слава богу, купить не по карману. В противном случае Марфа бы давно у нас появилась.