Страница 6 из 16
После своего исчезновения в прошлом году Яков Платонович никогда больше не покидал её спящую, не оставив о себе весточки. Но сейчас эта весть почему-то не успокоила. Караван-сарай располагался за городом. Та тропа вполне могла вести к нему.
Анна взметалась, как птица над гнездом, кинулась одеваться, разыскивая и снова роняя вещи.
Что же делать?
Не глядя, скрутила волосы в тяжёлый узел, кое-как заколола его на затылке. Всё, кажется, она готова! Куда бежать?
Внезапно в замке заскрипел и повернулся ключ. Штольман вместе с Каримом вступил в комнату, аккуратно прикрывая за собой дверь. Увидел Анну и принялся деловито поправлять левый манжет – всегдашний признак сильного смущения.
Как будто во всём остальном он выглядел безупречно!
Кудрявые волосы взъерошены и припорошены жёлтой пылью. Шляпы нет вообще. На скуле кровавая ссадина. А элегантный питерский сюртук всегда щеголеватого сыщика, начиная от плеч, просто распластан на ленты по всей длине спины.
- Так, Яков Платонович! Как это понимать?
Муж хмыкнул:
- Напали какие-то разбойники на горной дороге. Должно быть, ограбить хотели. – он успокоительно поцеловал её в лоб. – Карим подоспел, мы их отогнали, одного застрелили. Я даже патроны все не израсходовал. Нечего волноваться!
Анна села, чувствуя, что колени слабеют. Слава богу, только сон!
Карим сиял, как алтын, и очень старательно кивал, подтверждая каждое слово. Вот почему она им не верит? Ни одному. Сговорились ведь!
- Застрелили? Может, я его вызову?
- А как вы будете это делать, Анна Викторовна? Дух сорокового разбойника Али-Бабы, явись?
- Ну вас, Яков Платонович! Вечно вы смеётесь!
- И не думаю, моя радость! – он смеялся, конечно, но поцеловал её очень чувственно.
Она чуть голову не потеряла, но тут же ещё Карим торчал у двери – и явно любовался. Заметив её взгляд, лихо сдвинул на затылок неизменную лисью шапку, зацокал языком:
- Керемет, Анна-апай! Ой-бой, көк көздер!
Кажется, сегодня он будет опять сочинять про любовь и про синие глаза. Сильно его Штольманы на поэзию вдохновляли.
К обеду спускались, потратив полчаса, чтобы привести себя в порядок. Яков умылся, переоделся и заклеил ссадину пластырем. Анна глянула на себя в зеркало и вмиг поняла, чего муж так веселился. Пришлось воронье гнездо на голове разбирать и причёсываться заново.
Карима отослали в караван-сарай, наказав ни с кем, кроме киргизов, не общаться и по-русски не говорить. Штольман дал деньги, чтобы сговориться с караван-баши. Чего в дорогу не хватало, они собирались сами купить после обеда в городе.
Пообедать им так и не пришлось. У входа в гостиничный ресторан к ним подошёл сержант-индиец:
- Вас просят прибыть в дом резидента, - обратился он к Штольману.
- Меня? – старательно удивился Яков. – Вы не ошиблись?
- Никак нет. Мне дан приказ привести именно вас.
Анна судорожно вцепилась в локоть мужа. Они обменялись быстрыми взглядами, и Яков принялся аккуратно расцеплять её побелевшие пальцы. Поцеловал руку, произнёс непринуждённо светским тоном:
- Обедайте без меня, дорогая!
Анна отчаянно замотала головой.
- Я иду с вами.
Штольман пристально посмотрел на неё и не стал спорить:
- Хорошо. Прогуляемся.
В присутствии сержанта разговаривать они не могли. Муж двигался неспешным шагом, словно они снова вдвоём бродили по аллеям Затонского парка. Анна понимала, что он пытается её успокоить. Только вот спокойствию неоткуда было взяться. Вызов и конвой могли означать только одно…
Дом английского резидента был построен в обычной колониальной манере – с кованой оградой, парком и колоннами. Англичане всегда строились так, словно были у себя дома. У входа стояли часовые-индийцы в ярких мундирах.
У ограды Штольман снял руку жены со своего локтя, поцеловал холодные пальцы, кивнул на прощание. Анна осталась стоять снаружи, не в силах отойти хоть на шаг от решетки.
Неужели так заканчивалось её счастье?
Но что их выдало? Они приехали поздно вечером накануне, ни с кем особо не разговаривали. А утром Штольмана уже пытались убить.
Донёс бабу? При нём они часто говорили по-русски, особенно вначале. Бабу был не похож на того, кто сдаёт нанимателя, но кто знает? Чем-то же объяснялся этот внезапный арест.
Увидит ли она Якова ещё? Или его уведут какой-то другой дорогой? И что будет дальше? Как они поступят с тем, кого считают шпионом?
Время шло. Караул у дверей успел смениться дважды. Анна вчуже отметила, что, должно быть, прошло уже два часа. Если кто-то и обращал внимание на молодую женщину европейской наружности, замершую по ту сторону ограды с трагическим выражением, застывшим в синих глазах, то никто к ней так и не подошел. Она никого не интересовала. Женщина без мужчины ничего не значит в этом краю.
Штольмана арестовали! Эта кошмарная реальность парализовала её, не давая двинуться с места. Ужаснее была бы только его смерть. Картины утреннего сна снова вставали перед глазами.
Теперь будет пытка неизвестностью. Его заточат где-то – она даже не будет знать, где. Должно быть, его уже увели…
Анна прикусила губу, чтобы сдержать слёзы. Этого не должно было быть! Но это происходило.
Внезапно знакомый холод колыхнул волосы на затылке. Женщина оглянулась. Позади неё стоял темнолицый мужчина в шароварах и чалме. Пониже чалмы посреди лба чернело запёкшейся кровью пулевое отверстие. Тот, кто утром пытался убить Якова Платоновича?
«Что вам было нужно?» - мысленно спросила она у призрака. – «Зачем вы напали на Якова?»
Она была не уверена, что дух её понимает. Но реальность внезапно померкла, сменившись картиной чьих- то воспоминаний.
Она увидела руки: одна протягивала пачку денег, другая её брала. Рука берущего была смуглой. Рука дающего – белой, ещё оттенённой белизной манжета со сверкающей бриллиантовой запонкой.
«- …застрелите под видом ограбления, - сипловатый, холодный голос говорил по-английски. – Ценности, которые найдёте, - ваши. Если будут какие-то бумаги, передать мне! Помните: сыщик должен исчезнуть в ближайшее время. Пока ни до чего не докопался».
«- Да, саиб!»
Кроме рук она видела лишь отблеск пламени, мерцающий в большом камине…
Реальность вернулась, как всегда, словно удар в живот. Анна судорожно вцепилась в толстые прутья решётки обеими руками.
Вот значит как?
Неизвестному англичанину мало было ареста Штольмана. Сыщика хотели убить. Прежде, чем он даже сообразит, что вокруг него происходит.
Да жив ли он ещё? Или в этом безмолвном доме, охраняемом невозмутимыми солдатами, они уже сделали то, чего хотели с самого начала?
Ледяной холод пробрал Анну до костей, но сейчас это не был холод потустороннего присутствия. Просто солнце повернулось и уже уходило за горы, заканчивая короткий, но кошмарный день.
Но Яков всё ещё жив – в этом она уверена!
Так. Не раскисать! У неё есть Карим, оружие, английские фунты и самородки. С этим можно сделать многое. Прежде всего, узнать, где находится тюрьма. И куда могли поместить Штольмана.
Здесь никто не берёт женщин в расчёт. Но она – не простая женщина. Она Анна Викторовна Штольман – ведьма из Затонска! И она не позволит причинить вред тому, кого любит!
Внезапно высокая дверь особняка растворилась, и по ступеням неизменным своим стремительным шагом спустился Штольман. Его никто не пытался задержать.