Меч истины

- В лесах всё спокойно, Массала. Мы не встретили разбойников, - потом добавил многозначительно. – Но видели их следы.

Центурион коротко кивнул и вновь что-то негромко сказал. Я не успел расслышать, но по тому, как напряглись солдаты, ловя каждое слово, понял, сколь много для них это слово значит. Я должен был добиться, чтобы этот человек позволил нам остаться в гарнизоне. Но пока не знал, как себя с ним вести. Куст бузины оказался кстати – он укрыл меня от взгляда Массалы.

Вслед за центурионом со стены спустились ещё трое. Кто-то из них наверняка был Гадеоном, потому что Массала с Валентом сразу перестали говорить о друидах. Королём думнониев пренебрегать тоже не стоило: быть может, он окажет нам покровительство? Впрочем, все трое выглядели вполне по-римски. Кто из них? Насупленный юнец, рыжий и курносый, с оттопыренными ушами, очень тонкой шеей и обиженным взглядом? Мелиор назвал короля щенком. Но до такой ли степени? Ему лет двенадцать, едва ли Массала стал бы союзничать с отроком.

Второй был плешив, и оттого казался немолодым. Грузноватый, рыхлый, и лицо какое-то невыразительное. Он? Или всё же третий: невысокий темноволосый крепыш с круглыми глазами навыкате? У этого вид значительно энергичнее, и одет он по-военному.

Я не успел решить эту задачу. Точнее, мне не дали. Что-то тёплое внезапно ткнулось под колено. Я покосился вниз. Это была собака, точнее щенок: лопоухий, неуклюжий и совершенно белый. Увидев, что замечен, щенок радостно затявкал и снова сделал попытку, встав на задние лапы, толкнуть меня передними. Опасаясь, что его визг помешает местному начальству, я присел на корточки и погладил тёплую головку. Щенку это пришлось по нраву, он подставил мне розовое пузико, а потом принялся мусолить мой палец. Некоторое время я позволял ему это делать. Кстати, не ему, а ей.

Никогда прежде я не питал особой привязанности к собакам. Дома их не было, а потом не представлялось возможности завести. Да и необходимости не видел. Теперь же вдруг поймал себя на мысли, что это существо вне себя от восторга просто потому, что я здесь. Мне никто ещё так не радовался.

Щенок как-то призадумался, потом отошёл, раскорячился и сделал лужу. Кажется, он уже забыл про меня. Я выпрямился, чтобы вернуться к людям. Тем временем, Массала уже разговаривал с Томбой.

- Где ты служил?

- В нубийской гвардии наместника Египта. Потом воевал в других местах, но лишился двух пальцев и охромел. Так что я больше не копейщик, но меч смогу удержать.

- Хорошо, ты пригодишься.

У Томбы радостно блеснули глаза. Он был воином до мозга костей. Прежде я не отдавал себе отчёта, насколько обездолил его, лишив возможности сражаться.

Щенок у моих сапог отчаянно завизжал. Я снова повернулся к нему. Нет, его не резали, он просто требовал ласки. Когда я присел, он встал на задние лапки, опираясь о моё колено, и принялся что-то взахлёб рассказывать на весь двор.

- Эй, ты там! Уйми собаку! – резко бросил мне центурион через плечо.

Я взял щенка на руки и встал. Кажется, только сейчас командир гарнизона заметил моё присутствие. Предстояло держать ответ.

- А ты кто такой?

- Моё имя Марк Визарий. Я хотел бы найти заработок в этой крепости.

Массала смерил меня оценивающим взглядом.

- Владеешь мечом или копьём?

Вот. Это самое трудное!

- Прости, центурион. Мой бог запретил мне убивать без вины. Я не могу сражаться за тебя.

- В таком случае, зачем ты нужен?

Если быть честным, именно этот вопрос я задавал себе чаще всего после рокового удара в Колизее. И пока не знал на него ответа.

- Я могу вести расчеты и записи. В одинаковой мере хорошо владею латынью и греческим. Но вот бриттского письма не знаю, - честно признался я.

- Кому это интересно? – бросил Массала, отворачиваясь от меня.

Щенок на руках завозился, просясь на травку. Кажется, я свободен и могу идти дальше сколь угодно долго!

А потом произошло чудо. Порыв ветра тряхнул мокрые ветви бузины, и мне в лицо полетели десятки радуг. И звонкий голос произнёс:

- Нехорошо обижать человека из-за веры! Не надо гнать его, отец.

Радуги на ресницах мешали мне смотреть. Сейчас, когда вспоминаю, я, будто вновь смотрю сквозь эти радуги. Не могу сказать, что Лукреция была красива. Она просто была прекраснее всех! В свете вечернего солнца, пробившегося сквозь рваную тучу, она вспоминается мне словно вылепленной из этого солнца: с сияющими волосами, румяным смеющимся лицом. Она не была полной, но и эфирным существом не казалась. Девушка, созданная из света. Позже я разглядел, что у неё веселые голубые глаза. И очаровательные веснушки на носу.

А тогда я просто стоял и понимал, что чудо всё же произошло. Это чудо могло не касаться меня, оно просто обитало здесь – в Иске Думнонийской. И потому я тоже хотел жить здесь.

Лупоглазый крепыш придвинулся ко мне и спросил:

- Веруешь в Истинного Бога?

Это тоже был трудный вопрос.

- Мой бог не назвался мне по имени.

Лупоглазый усмехнулся и отошёл. Если б я был христианином, пожалуй, мог бы рассчитывать на его покровительство. Хотя я не знал, какой из богов отметил меня своим проклятием, обманывать не хотелось. И едва ли лупоглазый был королём Гадеоном. Тот заигрывает с язычниками.

- А какая разница, Грациан? Человек имеет право верить во что угодно.

- Римляне всегда считали иначе, добрая Лукреция, - вмешался плешивый. – По крайней мере, когда разорили святилище на Инис Мон и перерезали жрецов. Это было триста лет назад, и всё же охота на друидов до сих пор не окончилась.

Но девушка была непреклонна:

- Это политика, король Гадеон! А этому юноше не до политики. Он всего лишь хочет жить, никого не убивая. Вам кажется, что это не заслуживает уважения? Я думаю иначе!

Ещё никогда у меня не было столько друзей сразу. Вначале только Филипп. Потом только Томба. А теперь вдруг прибавилась эта чудесная солнечная девушка и смешной белый щенок. Кажется, я счастливец!

- В Британии полно бродяг. Если хочешь, Лукреция, я буду приводить к тебе каждого! Пока же привёз только этого. И ещё вот!..

Это вмешался Мелиор. Он полез за ворот своего нагрудника, доставая какое-то украшение.

Я и забыл, что Фабий Валент ко мне особо не расположен. Право, не знаю, почему. Впрочем, кажется, это был удобный повод заговорить с девушкой. Глаза Валента весело щурились, ямочки вновь стали заметными. Он был счастлив привлечь её внимание и улыбался, словно сказал нечто забавное. Почему-то мне не хотелось, чтобы она брала его подарок.

Рыжий мальчик исподлобья посмотрел на Валента и вдруг подошёл вплотную ко мне. Только теперь я заметил его сходство с Лукрецией. Тоже отпрыск Сергия Массалы? Почему-то дети совсем не походили на отца – только друг на друга.

- Ты знаешь Вергилия? И этого, как его… который писал про Трою?

- Я знаю Вергилия и Гомера. И других поэтов тоже.

Лицо Лукреции вновь озарилось улыбкой. Она отвела руки Мелиора, который пытался надеть ей на шею золотую цепь с массивной чеканной бляхой.

- Отец, ты хотел найти римского учителя для Северина. Почему не нанять этого молодого человека?