Меч истины

- Эта ограда мёртвых говорит, что дальше нам лучше не ходить, - произнёс мой друг.

- Ты разбираешься в обычаях кельтов? Или твой народ творит что-то подобное?

Нубиец ответил резко:

- Мой народ так не делает. Но не нужно много ума, чтобы догадаться, для чего тут неупокоенные души.

Я пожалел, что ненароком обидел его. Проклятая римская привычка – почитать варварами всех, кто родился вне Италии! Впредь надо быть осторожнее.

Мы в нерешительности замерли возле жуткого ограждения. Обойти его было несложно, но само наличие отрубленных голов говорило о присутствии людей, и эти люди были таковы, что встречаться с ними не хотелось.

Внезапно над соседним холмом раздался возбуждённый сорочий стрекот. Мой друг поднял руку, на всякий случай, призывая меня к молчанию. Кто-то был рядом. Через какое-то время сквозь птичий гомон до нас стало доноситься какое-то мерное побрякивание и слаженный топот подбитых сапог.

- Это римляне, - с облегчением выдохнул Томба.

Уже много месяцев после поднятого нами мятежа мы оба опасались солдат. Это было неразумно, но по молчаливой договорённости мы избегали таких встреч. Но у этой жуткой ограды из отрубленных голов, я вдруг очень обрадовался, что в этой стране есть римские гарнизоны.

Отряд состоял из двух десятков пехотинцев, которых возглавлял роскошный воин. Боюсь, я даже рот раскрыл, разглядывая его. Начать с того, что он был очень высок. Могучие плечи, покрытые длинным офицерским плащом, украшала шкура белого волка. Нагрудник у командира был кожаный, но такой изрядной работы, что его едва ли могли изготовить в Британии. Поверх нагрудника не было наградных блях, и всё же командир выглядел воином, прославленным в боях. Он был старше меня, хотя и ненамного; в коротко подстриженных чёрных волосах совсем не проблёскивала седина. Тяжёлое, гладко выбритое лицо дышало уверенностью и силой. Большой, выпуклый рот с чётко вырезанными губами, постоянно хранил в уголках усмешку. Эта же усмешка стояла в прищуренных глазах. Вот глаза мне не понравились - мелькало в них эдакое ленивое презрение. Впрочем, презрительным был лишь взгляд, которым он мазнул по мне. Я шёл пешком, на поясе у меня не висело оружие.

Совсем иначе командир глянул на Томбу. При виде Нубийца солдаты стали тревожно переглядываться, готовые вмиг вздеть копья и прикрыться овальными щитами. Они носили римскую форму, но едва ли кто-то из них родился вне Британии.

А Томба тоже выглядел великолепно. Огромная вороная кобыла – подстать ему ростом и мастью. Огромный меч у бедра. К тому же, Томба всегда с детской страстью любил всевозможные побрякушки. Он ещё в Путеолах охотно украшал себя мелкими драгоценностями – подарками сладострастных римлянок, даривших своим вниманием чернокожего гладиатора. В трудные времена эти побрякушки выручали нас, но едва заводились средства, Томба приобретал новые. Меня это не раздражало, пусть себе развлекается, раз ему приятно. Он и теперь украсил себя гривной чернёного серебра, парой браслетов и серьгами.

Офицер поднял руку, останавливая солдат, которые принялись сплевывать и тискать рукояти мечей, защищаясь от зла. Один пытался креститься, не выпуская из рук копья – забавно у него выходило.

Командир уверенно шагнул нам навстречу.

- Вы не кельты, и едва ли занимаетесь тут запретной магией. Мы вас не тронем.

- Мы вас тоже, - важно ответил Томба, продолжая восседать на коне.

Римский офицер улыбнулся, отчего проступили ямочки на щеках и подбородке. Мне это всегда казалось женственным, но обвинить в женственности этого воина едва ли кто-то смог бы.

- Мои люди принимают тебя за демона. Они думают, что ты мог бы их тронуть.

- Я не демон, - ответил мой названный брат.

- Я знаю, - кивнул командир. – Мне приходилось бывать в Риме и видеть там чернокожих людей. Но те были рабами, а ты – воин. И, похоже, знатный?

- Это правда, - отвечал Томба. – В моём племени я был сыном вождя.

Мне он никогда не рассказывал об этом, но отношения между нами были не таковы, чтобы кичиться знатностью. Посреди британского леса это показалось уместным.

Офицер подошёл ещё ближе, разглядывая нас. Впрочем, нет, не нас – Томбу.

- Ты славный воин, чернокожий принц. Об этом говорят твои шрамы.

У нас обоих этого добра хватало, но мои были прикрыты туникой. Томба же продолжал расхаживать в кожаной безрукавке, распахнутой на безволосой блестящей груди. Хотя постоянно жаловался на холод.

- Я много воевал, - гордо ответил мой друг. Но морщинки у глаз и раздувшиеся крылья широкого носа выдавали, что он забавляется.

- И не прочь повоевать ещё? – сощурился офицер.

- Сейчас я не прочь отдохнуть и поесть. И выпить вина, если найдётся.

Офицер раскатисто засмеялся. Этот смех прозвучал неуместно у ограды отрубленных голов. Смех триумфатора.

- Найдётся и выпить, и закусить. Но прежде надо покончить с мерзкими кудесниками, - командир кивнул своим подчинённым, которые принялись раскидывать жуткую ограду, всё ещё опасливо косясь на нас.

- Кто это делает? – спросил я.

- Никогда такого не видел, малыш?

Теперь, когда мы стояли рядом, стало видно, что он несколько уступает мне в росте. Впрочем, для него это ничего не значило – он не принимал меня всерьёз. В отличие от Томбы я никогда не питал пристрастия к безделушкам. Ещё недавно я вообще не собирался жить. У меня не то, что украшений – одежды приличной не было. А тот добрый человек, что уступил мне свою, был гораздо шире в плечах и в поясе. Так что бывшего героя арены я совсем не напоминал. Боюсь, больше всего я напоминал удилище в мешке.

- Страшновато, признайся, малыш? Такие штуки делают местные колдуны-друиды, чтобы привлечь к себе своих мерзких богов.

Он сделал знак одному из подчинённых, который осторожно взошёл на холм. Некоторое время все ждали в напряжённом молчании. Потом разведчик появился вновь, размахивая рукой:

- В святилище никого нет, Мелиор!

Солдаты поднялись на холм. Мы с Томбой последовали за ними. Капище имело форму разомкнутого земляного круга с четырьмя столбами внутри. Эти столбы из почерневшего от старости дерева были тоже украшены изображениями мёртвых голов. Строений в священной ограде не было, только исполинский дуб в центре, и глубокий земляной колодец под ним. Из колодца исходил тяжёлый дух, ощутимый даже посреди густых ароматов леса.

- Это кельтское капище-неметон. Здесь их колдуны служат своим богам.

- А в колодец кидают жертвы? – спросил я.

- То, что от них остаётся, - хмыкнул командир. – А остаётся немногое. Головы идут на ограду, кожа – на обивку щитов.

Он насмешливо скосился на меня. Я ответил:

- Разве буйволиная кожа не крепче?

- Крепче, разумеется. Но она не даёт помощи потусторонних сил. Здесь верят в эту помощь.

Солдаты Мелиора продолжали обыскивать неметон. Впрочем, и без того было ясно, что на вершине холма нет ни людей, ни ценностей. Один из солдат приволок громадный кувшин, но когда его опрокинули, оттуда высыпалось что-то мерзкое, вроде ссохшихся летучих мышей и змеиных шкурок.

- Вот такие дела, красавчик! – снова поддел меня Мелиор. – Здесь лучше не бродить в одиночестве мальчикам из Рима. Иначе твоя шкура может пойти на чей-нибудь щит.

Ему нравилось подкалывать меня, именуя то малышом, то красавчиком. Поскольку то и другое было далеко от истины, я начал подумывать, не обидеться ли. Потом решил, что моя мысль стать незаметным неплохо воплощается в жизнь.