Меч истины

Урса сделал неуловимое движение:

- Скажу: нет!

А лягушкоподобный Кикн уже корчился со своей цепью, заливая кровью пристань. Нож Урсы пронзил ему горло.

- Ты рано заговорил о конце, - спокойно сказал я. – А ведь ещё не назвал мне имя, чтобы мы могли побеседовать.

Мой товарищ снова прятал руки в рукавах. Минус один. Это хорошо. Сколько может быть у него ножей?

- Ладно, - наконец произнёс главарь и сделал бандитам знак расступиться. Нас оставили в центре обширного круга. – Я назову тебе имя. Только пусть твой смазливый дружок уберёт свои бритвы, пока я буду тебя разделывать.

- Согласен. Ты мой, - и я кивнул Урсе.

Главарь разбойников тоже не хотел драться на скользкой пристани. Мы проследовали на широкую вытоптанную поляну. Должно быть, на этой поляне торговцы оставляли повозки. Хорошо, Урса. Вот арена твоей славы. Но твой черёд наступит только после меня.

Я вынул меч. Мой противник тоже.

- Моё имя Аристодим. Но я люблю, чтобы меня звали Хтоном.

Не подумал бы, что он грек. Странное наше время породило странную породу людей, забывших корни и кров. Я сам из таких, но меня на это толкнула неволя. Я не хотел кровавой дороги. Аристодим сам её выбирал. Наши дороги сошлись на этой поляне.

- Это место называется Мёртвый Танаис, - сказал мне он. – Знаешь, почему? Потому что здесь все умирают. И ты тоже умрёшь. И твои останки повиснут на этом дереве, Долговязый.

- Не сейчас, - ответил я. – Хтон Аристодим, ты бандит и убийца! Во имя Справедливости, я вызываю тебя. Вот, Урса. А теперь им станет страшно!

Разбойник только ухмыльнулся, и мы сошлись.

Несмотря на привычку нападать из засады, Хтон был опытный рубака. Он сразу увидел, что я едва ли способен на долгий поединок, поэтому начал меня изматывать. Он несколько меньше ростом и намного тяжелее, но у него не было переломанных рёбер. И тяжёлой дороги за плечами. Поэтому он с самого начала превосходил меня в подвижности. Я же старался двигаться экономно, чтобы сохранить силы до решающего удара.

Мой враг кружил по поляне, время от времени атакуя тяжеленным германским мечом. Частенько он целил в ноги, заставляя меня отпрыгивать. После пары таких прыжков дыхание сбилось, я больше не мог его восстановить.

Тогда он сменил тактику. Проведя очередную атаку, делал несколько шагов назад, вынуждая меня преследовать. Это тоже отнимало силы, поэтому, разгадав его хитрость, я перестал двигаться за ним, и он подступал снова.

Хуже всего, что мне не удавалось совладать с дыханием. Воздух словно застревал в лёгких, а он был мне так необходим. В голове зашумело, я споткнулся и пропустил удар. Широкое лезвие скрамасакса задело правое плечо. Обильно полилась кровь.

Рука стала быстро неметь. Хорошо, что на арене меня сделали димахером. Я переложил меч в левую, правой продолжая только поддерживать. Долго не продержусь. И Хтон это тоже знает.

Слабость вынудила меня припасть на колено, не удержав меч - он вонзился в землю. Хтон ухмыльнулся, подняв свой секач обеими руками над моей головой. Вокруг злорадно заржали.

Он поторопился, считая дело конченным. И подошёл слишком близко. К тому же, Хтон не был воином, просто бывалым рубакой, поэтому не знал, что такое двурукий боец. Клинок божественной работы взлетел, словно ничего не весил - его не задержала ни земля, ни бедренная кость. Хтон заревел от боли.

Это же движение вздёрнуло меня с земли. Если бы он не был ранен, я как раз напоролся бы на клинок, но Аристодим уже оседал на землю. Он запоздал встретить меня ударом. Я перехватил меч обеими руками и снёс ему голову.

Тело Хтона свалилось к моим ногам, заливая их кровью. Мне было противно, я сделал два шага вперёд прежде, чем упасть…

По всему, я не должен был больше подняться. И если разбойники знали что-то о Мечах, они изрубили бы бездыханное тело, пока Бог меня судил. Урса не дал им этого сделать. Всё это время он стоял надо мной, и его клинки собирали кровавую дань. Все ножи были израсходованы. Но меч и кинжал ещё верно несли свою службу. Два покойника лежали на мне, когда я вернулся к жизни.

Должно быть, Урса не ждал, что я встану. Ещё меньше этого ждали бандиты, они испуганно взвыли и попятились, когда я раскидал трупы и поднялся из-под них с Мечом Истины в руках. Кажется, драться я уже не был способен, только умирать. Но и умирать надо с толком. Урса, вот теперь смотри, как боятся выродки!

- Во имя Справедливости - следующий! - проревел я, сплёвывая кровавую слюну.

Они шарахнулись, я догнал кого-то и ударил в спину. Наплевать! Теперь будет, как на арене… надо успеть ещё одного… после за всё отвечу перед Богом…

…над нами грохотала сухая гроза, и молнии били…и я рубил, рубил… и Урса ещё успевал прикрывать мне спину…

- Ника! – внезапно разнеслось над поляной.

Разбойники кинулись к реке, но на их пути всё ещё были мы. И они остановились. Их было полтора десятка, наверное. Они пали, как снопы под косой. Со стороны дороги двигались, взмахивая короткими мечами, люди в греческих шлемах. Впереди, выкликая: «Ника!» шёл высокий темноволосый воин в сверкающем нагруднике.

Я почему-то был жив, хотя успел зарубить не одного бандита. Рука Урсы поддерживала меня на ногах, но меч поднять я уже не мог. Греки прошли мимо нас, гоня оставшихся бандитов к реке.

Я успел попросить:

- Урса, увези меня… не хочу здесь…

*

Трое суток агонии. Я умирал пять раз. Урса всё это наблюдал.

Когда я пришёл в себя окончательно, он был уже какой-то зелёный, с чёрными кругами под красивыми египетскими глазами. Солнце пробивалось сквозь листву орешника, из которого он соорудил навес для меня.

- Где мы?

- А там же. Думаешь, мне под силу было тебя мёртвого тащить? Отволок в сторону, шагов на двадцать выше по течению. Бойни не видать – и ладно. Впрочем, их всех уже закопали.

- Кто… закопал?

- Эти, - он мотнул головой. – Танаисские греки. Кстати, их воевода предлагал мне помочь с похоронами. Тебя хоронить. – Урса улыбнулся в своей вызывающей манере. – Но я не знал, вдруг ты взаправду мёртвый. Тогда не интересно.

Я улыбнулся ему в ответ и закрыл глаза. Пять раз… мне казалось, что меньше убил.

- Плечо тебе я зашил, - продолжал Урса. – А рубаху сам зашивать будешь. Я тебе не портной.

- Жена зашьёт. В Танаисе.

Но я всё-таки сам зашил и отстирал рубашку. Насколько это было возможно. Мой товарищ узнал у греков, что город совсем недалеко – день пути. Мне не хотелось являться перед ними вот так – ободранным и в крови. Аяна разволнуется. Но рубаху досушивал на себе. Мои так близко, нет сил больше ждать! В город мы вступили на закате четвёртого дня после битвы на Мёртвом Танаисе.

В воротах Урсу узнали и с уважением приветствовали. Меня, по счастью, не узнали. Не хватало разговоров, что по городу разгуливает мертвец. Впрочем, в день битвы я был так залит кровью, что лица никто не разглядел.

У стражей спросил, как найти Лугия.

- Меча Истины? – улыбнулись парни. – А его сейчас в городе нет. Семейство дома, езжай вдоль разрушенной стены, там люди покажут.

Вот и сбылось твоё желание, мой друг. Здесь знают только одного Меча Истины. И это не Визарий.

Урса с тревогой заглянул мне в лицо, должно быть напуганный усталой и бессмысленной улыбкой.

- Вместе пойдём?

Я покачал головой. Не надо, потом. Сейчас мне к своим… Он не протестовал.

Разрушенная стена вела вдоль каких-то пустырей, поросших бурьяном, и завалов битого камня. Городские ворота успели скрыться из виду, когда на улице стали встречаться первые целые дома. Я шёл, ведя Альбу в поводу и разыскивая, к кому бы обратиться, когда с противоположного конца улицы появился человек. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, почему он кажется мне знакомым. Это был тот самый высокий и красивый воин, который кричал: «Ника!» Только сегодня он был куда наряднее одет.