Мароны

— Ну что ты, Герберт! — мягко упрекнула его жена. — Ты меня огорчаешь. Я невольно вспомнила о печальных событиях прошлого года. Ты же знаешь, я тогда хотела все отдать тебе, полагая, что я действительно полная хозяйка…

— Теперь ты меня огорчила, дорогая Кэт. По праву ты законная наследница. Если бы мы даже не поженились, я бы никогда в жизни не отнял у тебя твоих владений… Так скажи, Кэт, подарим мы Кубине участок?

— Ну конечно!.. Как хорошо все-таки, что он решил уехать оттуда! — добавила Кэт. — Нет, право, я буду счастлива, когда Кубина с Йолой снова поселятся здесь, на нашем чудесном острове. Ты рад этому, Герберт?

— Конечно, дорогая. Ведь мы им так многим обязаны.

— Да. Я часто думаю об этом. И, не верь я в судьбу, я бы, пожалуй, считала, что если бы не они…

— Ну, это уж пустяки, дорогая, — шутливо прервал ее муж. — Это все глупые суеверия. Ни судьбы, ни рока не существует. Не отнимай у Кубины и Йолы их заслуг. Скажи откровенно, моя прелесть, ведь, если бы не они, ты бы теперь была миссис Смизи, а я… я…

— Ах, Герберт, не будем вспоминать прошлое! Забудем его. Ведь мы теперь так счастливы.

— Согласен. Но все же, дорогая, не будем забывать, как мы обязаны Кубине и его жене. Поэтому я предлагаю не только подарить им земельный участок, но и построить на нем дом, чтобы по приезде сюда они сразу имели собственную крышу над головой.

— Вот будет для них сюрприз!

— Значит, решено, так мы и сделаем… Какое дивное утро, Кэт! Правда? — Герберт выглянул в открытое окно.

Утро было вполне обычное, но Кэт на все смотрела глазами Герберта, и оба они все видели в розовом свете.

— В самом деле, прекрасное утро, — сказала Кэт и вопросительно посмотрела на мужа.

— Не прогуляться ли нам немного, дорогая?

— С большим удовольствием, Герберт. Куда же ты предлагаешь пойти?

— Попробуй догадаться!

— Нет, скажи сам!

— Ты забыла, Кэт, что, по обычаю креолов, медовый месяц длится целый год и все это время распоряжается новобрачная. Приказывай же, куда нам пойти?

— Куда угодно, Герберт. С тобой мне везде хорошо. Решай ты.

— Ну, раз ты предоставляешь мне право выбора, я предлагаю пойти на Утес Юмбо. С его вершины отлично виден тот участок земли, который, я думаю, мы подарим твоему брату. Можно сразу выбрать и место, где поставить дом. Ты не возражаешь?

— Милый Герберт, — сказала Кэт, беря мужа под руку и глядя на него с любовью, — мне и самой хотелось бы побывать на утесе.

— Почему, Кэт? Скажи!

— Как тебе не стыдно! Неужели ты сам не догадываешься? Напомнить тебе? Ведь я тебе уже не раз говорила.

— Скажи еще. Мне так приятно слушать, как ты рассказываешь о том часе, когда…

— Часе! Это длилось всего одну минуту, но за эту минуту можно было отдать всю жизнь. Ведь именно тогда мне все открылось. Язык взглядов правдивее языка слов. Если бы не этот взгляд, я впала бы в полное отчаяние. Воспоминание о нем поддерживало меня в дни невзгод. Наперекор всему я все-таки надеялась…

— Да-да, моя дорогая! То же было и со мной. Так пойдем же туда!

Час спустя они стояли на священном для них утесе. Герберт, казалось, забыл о своем намерении выбрать участок и место для дома Кубины, забыл обо всем на свете. Тяжелое прошлое осталось позади, в памяти сохранилась лишь та мимолетная встреча. Только о ней могли они думать и говорить.

— И ты уже тогда любила меня?

Вопрос был задан только для того, чтобы еще раз насладиться ответом, в котором Герберт был заранее уверен.

— Разве могла я тебя не любить? У тебя были такие дивные глаза…

— Были? А теперь разве нет?

— Ты дразнишь меня. Теперь они во сто раз прекраснее. Тогда я смотрела в них, почти не смея надеяться, а теперь я уверена, что они мои. Тогда радость моя продолжалась одну минуту, а теперь вся моя жизнь — беспредельное счастье!

И это было правдой. Взаимная любовь Герберта и Кэт была безгранична, и это доказывает, что даже в нашей печальной земной юдоли существует райское блаженство!