Исландские сказки

Он направился на отблеск и в конце концов пришёл к большому костру, которого не видел с моря. Но его удивило то, что в костре кишело и копошилось что-то живое, словно мошкара или мухи. А у костра стоял страшный великан с ужасным железным крюком в руке, он шуровал в костре и подгребал его, чтобы ничего живого не выбралось наружу.

Всё же одна мушка отлетела и оказалась там, где был этот человек. Он спросил, как её зовут и что здесь такое. А она сказала, что костёр, который он видит, есть ад, а великан — сам чёрт. А то, что будто мошкара в костре — души проклятых. Она добавила, что является одной из них, и порадовалась тому счастью, что вырвалась.

Но как только она договорила, великан хватился пропажи — ибо дьявол стережёт своё — увидел, где прячется эта душа, зацепил её крюком и швырнул прямо в середину костра.

Тогда человек испугался и со всех ног бросился обратно, и ему пришлось проделать долгий путь и преодолеть крутой подъём. Теперь мало-помалу просветлело, и он вернулся обратно той же дорогой.

Вот поэтому, когда кто-то желает кому-то зла, говорят, чтобы тот шёл на север и вниз, поскольку люди благодаря рассказу об этом путешествии считают, что там находится ад.

В подтверждение этого рассказа люди приводят ещё стих из «Страстных псалмов»:

(перевод Тимофея Ермолаева)

«Горек ты ныне, господь мой»

(„Beiskur ertu nú, drotti

Однажды некая старуха пришла причащаться. Священник старуху недолюбливал и утверждал, что сделал это шутки ради, но некоторые говорят, что он сделал так по неосторожности: он дал старухе в чаше водку. Но старуха ничуть не удивилась и сказала то, что позднее стало присловьем:

— Горек[117] ты ныне, господь мой!

Старуха подумала, что из-за её грехов вино для причастия оказалось таким горьким.

(перевод Тимофея Ермолаева)

Пьяница в аду

(Drykkjurúturi

Однажды у двух людей было много работы в кузнице. К вечеру на этот хутор явился какой-то пьяный человек. Он был в таком плохом состоянии, что, уснув, свалился с лошади в лужу во дворе.

Кузнецы подняли его, занесли в кузницу и положили на кучу угля. Он спал там, пока не стемнело. А в то время, когда кузнецы прекратили работу, но ещё не затушили огонь, пьяница начал приходить в себя.

Они зашли за угол и притаились. Пьяница ощупал всё вокруг себя, нашёл под собой уголь и увидел гаснущий жар в печи. Он решил, что умер и проснулся в аду.

Он приподнялся на локте и некоторое время прислушивался. Ничего не услышав, он рассердился и громко закричал:

— Неужели из всех чертей, которые здесь собрались, никто не поднесёт мне рюмочку?

Тут кузнецы дали о себе знать, и так заканчивается эта история.

(перевод Тимофея Ермолаева)

За какого Одда, господи?

(„Hverjum Oddinum þá, Drotti

Один епископ в Скаульхольте был очень богобоязненный и каждый вечер молился в церкви. Управляющего усадьбой звали Одд, и у скотника было такое же имя.

У епископа была взрослая дочь, очень выгодная невеста. Скотнику Одду стало любопытно узнать, чем занимается епископ в церкви по вечерам. Он надел белый саван, пришёл в церковь перед епископом и взгромоздился на алтарь. Вскоре пришёл и епископ, но он не заметил парня, потому что в церкви было темно. Епископ упал на колени к подножью алтаря и начал громко молиться. Среди прочего он попросил господа открыть ему, за кого ему следует выдать свою дочь. Тогда парень ответил:

— За Одда.

Епископ посмотрел вверх и увидел наверху алтаря существо в белых одеяниях. Он подумал, что это ангел, посланный с небес, смиренно склонил голову и спросил:

— За какого Одда, господи?

Парень ответил:

— За того, кто чистит уборную и ухаживает за лошадьми.

Затем они без лишних слов расстались.

С этих пор епископ стал красиво одевать скотника. Его отдали в учение, и он оказался очень прилежен. По окончанию учёбы он женился на дочери епископа и вместе с тем был посвящён на лучшую должность пастора в епархии.

(перевод Тимофея Ермолаева)

О Йоуне из Эйяфьорда

(Frá Jóni Eyfirðingi)

Однажды в Эйяфьорде жил человек, которого звали Йоуном; он захотел жениться, но не нашёл рядом никого подходящего. Поэтому ему показалось разумным заехать подальше, и отправился он на север в Ахсафьорд, встретился с тамошним хозяином и попросил у него разрешения побеседовать с его дочерью; затем он начал свататься. Девушка спросила:

— Зачем ты приехал сюда? Почему не посватал кого-нибудь поблизости?

Он отвечает:

— Не напоминай об этом, милая! Никто, кто знаком со мной и знает, каков я, не захотел выйти за меня.

Она говорит:

— То, что ты говоришь сам про себя — правда?

— Да, так говорили все, кто имел на то основание.

А она отвечает:

— Тогда я вовсе за тебя не хочу, ведь ты, видимо, злой и глупый.

С тем он отправился восвояси и так никогда и не женился.

Как-то раз, когда этот мужчина был в церкви, священник задавал детям вопросы, но они затруднялись ответить ему. Тогда говорит Йоун вполголоса:

— Удивительно, что дети не могут ответить священнику.

Священник услышал это и сказал:

— Легко тебе говорить так, Йоун, тебе, который не знает, кто тебя создал.

— Кажется, я знаю.

— Так кто же это сделал? — спросил священник.

Мужчина отвечает:

— На сей раз я запамятовал.

— Непозволительно слышать это от тебя, ведь ты называешь себя христианином!

Тут парень, сидящий рядом с Йоуном, прошептал:

— Скажи, что это сделал бог.

Мужчина встал и сказал:

— Ну, это сделал бог.

— Ты таки опомнился! — обрадовался священник.

— Мне подсказал Гвюдмюнд, — говорит Йоун.

(перевод Тимофея Ермолаева)

Братья из Бакки

(Bakkabræður)

Давным-давно в Сварфадардале на хуторе, что называется Бакки, жил один бонд. У него было три сына: Гисли, Эйрик и Хельги. Они прославились своей глупостью, и об их глупых поступках есть много историй, хотя здесь будет рассказано о нескольких из них.

Однажды, когда братья уже выросли, они пошли со своим отцом в море ловить рыбу. Внезапно старик почувствовал себя так плохо, что он прилёг.

Они взяли с собой в море бочонок с сывороткой. Когда прошло некоторое время, старик попросил у них сыворотки.

Тогда сказал один из них:

— Гисли-Эйрик-Хельги! — они обращались так друг к другу, потому что знали только, что их так зовут, — отец наш зовет бочонок.

Тогда второй сказал:

— Гисли-Эйрик-Хельги, отец наш зовет бочонок, — то же самое повторил третий, и так они продолжали до тех пор, пока отец умер, потому что никто из них не понял, что старик просил бочонок.

С тех пор пошла поговорка: «Просит бочонок», — о тех, кто умирает.

После этого братья повернули к берегу, убрали тело старика, привязали его на спину гнедой кобылы, что у них была, и погнали ее прочь, решив идти туда, куда она пойдет. Они говорили, что старая Гнедушка знает, куда направиться.

Позже они обнаружили Гнедушку без поклажи и без узды, так они узнали, что она нашла дорогу, но не потрудились узнать, где она оставила старика.

Братья поселились в Бакки после своего отца и были известны по названию хутора, их прозвали Братья из Бакки или Дурни из Бакки. Они унаследовали Гнедушку после старика и хорошо ухаживали за ней.

Однажды подул очень сильный ветер, и они испугались, как бы Гнедушку не унесло. Поэтому они нагрузили на нее камни, сколько она могла вынести, и обложили ее вокруг. После этого ее не унесло ветром, но и встать она тоже не смогла.

117

Непереводимая игра слов: beiskur можно перевести как «горький», так и «озлобленный, рассерженный».