Сталин и литература

Итак, Троцкий продался белым генералам, а Клим Ворошилов рвется в бой. Иногда рядом с ним появляется Пархоменко. Сталин же проводит очередную ночь в кабинете Ленина и, рукой Алексея Толстого, ведет Ленина по изумительно мудрому сталинско­му пути. И выводит его к Царицыну, что насущно необходимо любимому герою исторического романиста.

Итак, ночью в кабинете Ленина Сталин открывает ему глаза на то, что творится в Царицыне... И рисует Ленину страшную картину гибели революции. А Ленин и не подозревал об этом.

"Конкретно — что вы предлагаете, товарищ Сталин?" — восклицает на этот раз еще более испуганный Ленин.

"Сталин потер спичку о коробку, — головка, зашипев, отскочила, он чиркнул вторую, — огонек осветил его сощуренные будто усмешкой, блестевшие глаза".

Значителен и прекрасен каждый его жест, каждый взгляд необыкновенных его глаз. Образ, вошедший в живопись, поэзию и прозу, который на протяжении повести лепит Алексей Толстой. "Сталин заговорил, как всегда будто всматриваясь в каждое слово". Такое определение... Для вознесения ввысь. Новый поворот образа прекрасных сталинских глаз. Нет интимности, одно величие.

И тут Сталин произносит речь о Царицыне, как он увидел все обстоятельства войны своим орлино-прекрасным взором. И произносит в повести "Хлеб" речь, о которой он и мечтать не мог в самых дерзких своих мечтах. О делах своих он мог мечтать, а о речах — нет. И о речах Ленина — не мог мечтать. Без Алексея Толстого. Я еще вернусь к этому снова, а пока приведу несколько примеров.

"Сталин говорил вполголоса". Это чрезвычайно существенно — "вполголоса". Громко говорить ему не следует. Он говорит, что "все наше внимание должно быть сейчас устремлено на Царицын... За Царицын нужно драться".

А Ленин, в отличие от Сталина, у Алексея Толстого почти все время кричит. Он что-то пишет во время речи Сталина, и не исключено, что просто конспектирует ее. Теперь он понял смысл речи Сталина.

"Ошибка, — восклицает он, — что этого не было сделано раньше. Прекрасно! Прекрасно!"

Значит, Ленин признает свою ошибку и восхищается мудростью Сталина. Он добавляет: "Определяется центр борьбы — Царицын. Прекрасно! И вот тут мы и победим".

Так проходит ночь в кабинете Ленина под пером Алексея Толстого.

Надо ли добавлять, что Сталин не руководил гражданской войной. Но с продоволь­ственным мандатом на Южный фронт он выезжал. Мандат подписан Лениным, он утверждает права Сталина как продовольственного комиссара в Царицыне. Конечно, без Ленина бы не было Сталина. Вот о чем надо было написать в повести под названием "Хлеб", о том, как зверствовал Сталин в Царицыне с мандатом, подписанным Лени­ным. И почему Ленин ввел злодейского Кобу, грабившего до революции на кавказских дорогах банки для партийной кассы, — в Центральный комитет? Для кого? Для чего? И против кого? А Алексей Толстой пишет о 1918-м годе, о первом годе революции по законам 1937-го года, утверждая его террор. После того, как Сталин убил всю партию Ленина, всех членов Политбюро, ЦК, всех, кто был вместе с Лениным. И в кабинете Ленина действительно — он один — только Сталин. В 1937-м году.

Вскоре после ночи, проведенной с Лениным, Сталин появляется в Царицыне. На специальном поезде, обставленном пулеметами. Внезапно и загадочно, — что художе­ственно подчеркивает Алексей Толстой. А Царицын пока в руках большевиков. Но это не настоящие большевики, — утверждает и свидетельствует исторический рома­нист.

Они участвуют в повести — Снесарев, Носович, Чебышев, Ковалевский. Главное, что подосланы они сюда Троцким и приехали "с мандатом от Троцкого". Такая, оказывается, чудовищная история. И Сталину предстоит ее понять, раскрыть и разрубить на куски.

А еще он должен завалить голодную страну хлебом. Название — "Хлеб" в книге о Сталине, написанной Алексеем Толстым — кощунственно символично в свете всего того, что было и будет у нас с хлебом под руководством Сталина. О чем Алексей Толстой отлично знал, когда писал.

Итак, Сталин все видит и понимает всех. Вот предатели "с мандатами от Троцкого". И "насмешливые морщинки пошли от углов его глаз... Быстрым движением зрачков оглядел всех, кто был на перроне".

Не может, как мы видим, исторический романист ни на минуту оторваться от сталинских глаз. И морщинки, и зрачки... Сталин вроде бы поздоровался со всеми, но "не слишком горячо и не слишком сухо". Он пригласил всех к себе в вагон. "Повернулся спиной, поднялся на площадку и скрылся в вагоне, не оглядываясь и не повторяя приглашения".

Величие и монументальность каждого жеста отработаны Алексеем Толстым с большим, увы, умением. Он, Сталин, острым своим взглядом проникает в толщу времен.

Сталинский вагон становится фокусом повествования. Это — необыкновенный вагон. Он поднимает его над всем миром, над всей землей. Таинственно и величаво, как положено в культовой литературе. Это — центр — с бесшумными секретарями, телеграфистами, стенографистками, печатными станками. И все это в 1918-м году. "Весь день шли разные люди по ржавым путям, спрашивая вагон Сталина". Всю ночь горел свет в необыкновенном этом вагоне, и только с утренней зарей "в сталинском вагоне погас свет — сразу во всех окнах".

Продумана и отработана каждая деталь.

Но вагон Сталина не стоит на одном месте, он, как сказочный поезд, ездит по югу, собирает хлеб и посылает Ленину десятки "миллионов пудов хлеба".

В Царицыне всех он поднял и организовал по всем фабрикам и заводам. Через несколько дней Царицын нельзя было узнать — так изменился город с приездом Сталина.

Это — тоже художественный вклад Алексея Толстого. Картины того, как работал Сталин.

Но, одновременно, он еще и воюет. Ведь ему, Сталину, суждено разбить вредитель­ский план Троцкого по обороне Царицына и самому отвоевать город. Все происходит, как в сказочном сне. Сталин (один) бежит в арсенал, бегает (тоже один) по подвалам. И с одного орудийного завода —- на другой. Он добывает оружие для армии, а к Климу Ворошилову приходит гонец: "От товарища Сталина. Товарищ Сталин посылает вам броневик в личное распоряжение". Он создает новую армию, потому что, кроме Сталина и Клима Ворошилова, все оказались неспособными вести войну.

И на своем бронепоезде мчится по выжженной пустынной степи, следит за летящим коршуном и мечтает о том, какие самолеты мы научимся когда-нибудь строить. "Нижние веки его приподнялись. Он шагал, не глядя теперь ни на коршунов, ни на сусликов между кустами полыни".

Значит, Алексей Толстой наградил его еще даром мечтать.

Главным врагом его является саботажник Снесарев, и он требует его убрать. Начинается оборона Царицына. Фантастический вагон Сталина "был... сердцем", "Сталин не выходил из окопов", — вдруг узнаём мы в конце книги. Как ни напряг ает Алексей Толстой все свои способности, но конкретных боев нет. Но они и не нужны герою в его символическом вознесении ввысь.Все кончается телеграммой Ленину — Царицын взят Сталиным при участии Ворошилова.

Так заканчивается эта история у Алексея Толстого.

Я не историк, но знаю давно, какая это ложь. Знаю, что Сталин не руководил боями за Царицын, не брал город. Это сделал бывший царский генерал Снесарев. Он перешел на сторону Красной армии и руководил боями за Царицын. И победил. Снесарев в повести Алексея Толстого — ставленник Троцкого и главный враг. А Сталин выезжал на Южный фронт, о чем я уже писала выше, принес там много бед. Отражено это и в произведениях Юрия Трифонова — "Отблеск костра", "Старик". И запечатлено в гибели его семьи — потому что его отец и дядя, командиры Красной армии, пересек­лись под Царицыным со Сталиным.

Первый вариант этой главы был написан давно. Я возвращалась к нему несколько раз, не думая о печати. А только что переписала снова — думая.