Школяры

Дом Веры находился на самом берегу пруда. Хороший дом, большой. А Юра с родителями жил рядом, на втором этаже пожарной команды.

Но потом Юриной семье выделили коммунальный дом на углу улиц Советской и 8 Марта, после переезда в который дружба Юры и Веры прекратилась сама собой. На новом месте жительства у Юры появились новые друзья, новые интересы. О Вере он даже и не вспоминал.

И вот в школе они вдруг оказались в одном классе.

То, что провожать Веру ему не придётся, не очень расстроило Юрку. Больно-то надо. Что, ему заняться больше нечем, что ли? У мальчишек всегда находятся какие-нибудь свои, только им одним известные дела. В футбол погонять или на рыбалку сходить. А тут – провожай, задерживайся после уроков… Да и мало ли их, девчонок-то этих? Полно!

Надо сказать, что дом, в котором теперь жил Юрка, находился на очень удобном для него месте: со всех сторон его окружали дома Юркиных одноклассников. Через дорогу жил Сашка Петров, на долгие годы ставший Юрке хорошим другом. (Кстати, в Юркином классе было два Сашки Петрова, второй жил в Тагильских улицах). Кварталом ниже от Юрки жила Наташка Канонерова, а кварталом выше – Серёжка Персидин. Чуть дальше по улице Советской жили Алла Девкина и Витька Ляпцев (о котором уже упоминалось), а недалеко от Витьки – Колька Бельников. Вот и получалось, что из школы домой ребята всегда возвращались весёлой ватагой, первым от которой обычно отделялся Юрка, потому, что к школе жил ближе других.

Однажды на одном из уроков случилась маленькая неприятность с одной из девочек (не будем называть её имени, чтоб не смущать). Её соседка по парте вдруг подскочила:

– Ой! Она описалась!..

Все с любопытством повернули головы на крик. Кто-то засмеялся, большинство же удивлённо молчали.

Подошла Екатерина Васильевна.

– Девочка моя, что случилось?

В ответ не последовало никакого ответа.

– Что же ты не попросилась? – продолжила Екатерина Васильевна.

– Я постеснялась…

Как ни странно, случай этот быстро забылся. Хотя, чаще всего, дети почему-то зло реагируют на подобное, долго помнят и дразнятся.

Уже в первом классе у многих появились прозвища. У кого-то обидные, а у кого-то, непонятно откуда взявшиеся. Кольку Шмелёва стали дразнить «Шмель», а другого Кольку, Отливана – «Колюня». Про Юрку сочинили целый стих, на который он постоянно обижался:

Но дразнилка эта вскоре забылась, а Юрку стали дразнить просто «Пожарником», вспомнив, что отец его работал в пожарной команде.

Конечно же, доставалось и девчонкам. Валя Яговцева превратилась в «Ягодку», а девочку с красивым именем Эльвира (сокращённо – Вира) стали дразнить «Вирка-дырка». Без прозвища, в конце концов, практически не осталось ни одного первоклашки.

Позднее, с годами, появлялись и новые, совершенно другие прозвища. Так, Витька Ляпцев стал «Ляпкиным – Тяпкиным», а Вовка Протченко – «Лёвой Задовым» (был такой адъютант у Нестора Махно во время Гражданской войны), Серёжка Персидин – «Персиком», а Вовка Евстратов почему-то «Кузей медным чайником». Между прочим, почти все учителя в школе тоже имели какие-нибудь прозвища: «Колобок, Синявка, Коробочка, дядя Коля» – вот только несколько из них. Но прозвища – это будет позже, в старших классах. А пока календарь день за днём отсчитывал первый учебный год наших первоклашек.

Снег больше не таял. Возле школьных печей появились охапки дров. Топили печи из общего коридора, а в классы тепло поступало от тыльных стенок печей-голландок.

На большой перемене многие ходили кушать в столовую. Но не все. Некоторые приносили завтраки из дома. Хотя обеды в школьной столовой и были недороги, но не все родители были в состоянии выделить из семейного бюджета даже эти скромные несколько рублей. Вот и появлялись на партах во время перемены бутылочки с молоком да горбушки домашнего хлеба.

Но тем, кто не ходил в школьную столовую, всегда было обидно и даже немного завидно, когда кто-то приносил оттуда вкусно пахнущие пирожки, ватрушки или пироженки.

В класс со слезами вбежала Люда Павлова, а за ней, пытаясь вымазать её лицо чем-то коричневым, толкаясь и подпрыгивая, ввалился Вовка Широбоков.

– На, ешь говёшки! – громко выкрикивал он.

Но Люда, бывшая выше Вовки почти на голову, умело увёртывалась от его наскоков.

Вошла Екатерина Васильевна. Увидев происходящее безобразие, строго спросила:

– В чём дело?! Широбоков, почему к девочке пристаёшь?

– А он меня какашками измазать хочет, – хныкая, пояснила Люда.

– Какими такими какашками? Широбоков, ну-ка, подойди ко мне.

Вовка, низко опустив свою широколобую голову, подошёл к Екатерине Васильевне. Правая рука его была спрятана за спину.

– Ну-ка, ну-ка – покажи, что там прячешь? – Екатерина Васильевна строго взяла Вовку за руку.

– Ничего я не прячу, – буркнул Вовка, нехотя доставая из-за спины руку и показывая зажатый в ней кусок хлеба, густо намазанный чем-то коричневым, действительно, напоминающим чьи-то какашки.

Екатерина Васильевна посмотрела и брезгливо сморщилась.

– Фу, где ты взял эту мерзость?

– В столовой давали…

– Как в столовой? – не поняла учительница.

– Да, в столовой. Стакан чая и хлеб с вот этим вот.

Екатерина Васильевна снова взяла Вовкину руку с куском хлеба и осторожно подвинула её поближе, пытаясь внимательней рассмотреть то, что было намазано на хлеб. Потом она громко рассмеялась.

– Какие же это какашки? Это ведь икра кабачковая, вкусная и полезная.

Успокоившись от смеха, Екатерина Васильевна принялась за воспитание Вовки.

– Ну, что мне с тобой, Володя, делать? Постоянно шалишь и нарушаешь дисциплину. Что, опять твою бабушку в школу вызывать? Пожалел бы её, она ведь старенькая.

– А я её и так жалею, что попросит – всё делаю, – попытался оправдаться Вовка.

– Ты меня не перебивай! – приструнила его Екатерина Васильевна.

В это время прозвенел звонок, и учительнице пришлось прервать воспитательный разговор.

– Ладно, Широбоков, договорим после уроков. Не будем задерживать твоих товарищей.

Она глянула на притихших учеников, стоявших возле своих парт.

– Садитесь, ребята. А ты, Широбоков, быстро сходи и вымой руки.

Вовка с видом победителя вышел из класса, не забыв при этом от дверей погрозить Люде кулаком, на что Люда скорчила в ответ смешную рожицу.

Екатерина Васильевна села за учительский стол, открыла свои записи, но тут же их закрыла и обратилась к классу:

– Ребята, скоро – Новый год. Вы любите этот праздник?

– Да! Да! – понеслось со всех сторон.

– Вот и хорошо. Всем нам поручили очень ответственное задание – мы будем делать ёлочные игрушки.

– А как? Мы ведь не умеем, – раздались нерешительные возгласы из класса.

– Ничего, научимся вместе. Вчера я вас просила принести картон или цветную бумагу – у кого что есть, и цветные карандаши. Все принесли?

– Да, да, – опять волной пронеслось по классу.

– А я забыл, – уныло протянул с места Колька Гурьев.

– И я з-забыл, – вторил ему Мотька Щибрик.

Екатерина Васильевна встала, нахмурила брови.

– Очень плохо. Что же это у вас с детства память такая плохая? А дальше что будет? Ну, давайте посмотрим, у кого картона много, может быть, поделятся с вами?

– Екатерина Васильевна, у меня много! – крикнул Коля Отливан. – У моего папы на работе этого картона, хоть завались. Он в магазине работает, и они этот картон в печке сжигают, я сам видел.