Сильнее всех преград

- Голдстейн, – со вздохом сказал Блейз за чашкой кофе, решив прервать его истошную тираду, – если по возвращении в школу ты ещё хоть раз скажешь, что мы мозолили глаза тебе, то, поверь, ЖАБА тебе даже не придётся сдавать, потому что ты до них попросту не доживёшь.

- Блейз! – возмутилась Дафна.

- Да брось, он же шутит, – рассмеялся Энтони, – слушайте, ну кофе здесь просто отвратительный, у мадам Паддифут в тысячу раз вкуснее.

- Ммм, у мадам Паддифут? – подмигнула Астория. – С кем это ты пил кофе в месте для влюблённых парочек, признавайся?

Когтевранец нервно схватил с блюдца десертную ложечку, потом положил обратно и сцепил пальцы, явно не зная, куда деть руки.

- Кого ты спрашиваешь, Астория, – пробубнил Блейз, уплетая пирожное, – по вопросам дел сердечных обращайся ко мне, ибо только я знаю всё.

- Всезнайка ты наш, – насупился Энтони, – лучше молчи, а то до ЖАБА не доживём мы оба.

- Кстати, о всезнайках, – Блейз осушил половину чашки, а Дафна заботливо вытерла салфеткой белковый крем с уголка его губ. – Спасибо, золотце. Так вот, ничего не слышно о наших великих спасителях мира сего?

Астория лишь пожала плечами. Она и сама не прочь была бы узнать, где сейчас Гарри, Рон и Гермиона, но последние выпуски «Дозора» мало проясняли ситуацию.

- Они живы. Это всё, что нам известно, – сказала она.

- Уже почти год прошёл, – добавил Энтони, – а Тот-Кого-Нельзя-Называть, по-моему, стал только сильнее. В школе стало почти как в тюрьме.

- Откуда тебе знать, как в тюрьме, бестолочь? – Блейз усмехнулся, но сразу же посерьёзнел: – Но это и вправду какой-то кошмар. Взять хотя бы ситуацию с первокурсниками. Голдстейн, ты помнишь их лица, их глаза? Да за одну детскую слезинку уже можно порвать в клочья этого изверга, называющего себя Лордом!

- Забини, если бы всё было так просто, Поттер с друзьями уже бы расправились с ним, как думаешь?

- Верно, но если они не расправятся с этой змеюкой до конца учебного года...

- ...то он явится в Хогвартс, – тихо сказала Дафна.

- Почему ты так думаешь? – хором спросили все трое.

- У него свои ставленники на высших должностях в школе, и это явно не просто так. Вся эта псевдодисциплина, новый “порядок”, абсолютно неправильно преподаваемые предметы – это же звенья одной цепи! Пожиратели смерти хотят изменить наше сознание, заставить нас жить по их принципам.

- Ненавидеть маглов и до помешательства чтить чистоту крови, – подхватил Блейз. – Отвратительно.

- Никто не спорит, но ведь это, к сожалению, действует. Сам вспомни, как теперь рассуждают ребята, которых набрали в этом году? По крайней мере, на нашем факультете? Двое мальчиков не постеснялись напрямую мне высказать своё презрение, – Дафна в таком отчаянии всплеснула руками, что Блейз, опередив Асторию, поймал её ладонь в воздухе и накрыл своей. Она же, чуть улыбнувшись, пояснила: – Мол, ты полукровка, ты ниже нас по статусу.

- И тебя это беспокоит? – перебил её Энтони. – Да не обращай на них внимания!

- Меня не это беспокоит, – спокойно возразила Дафна, – а то, что у малышей в головах уже с первого курса сидит осознание своей так называемой избранности. Из них вырастут такие же Томы Реддлы, если всё это не прекратить.

- Мы и так делаем всё возможное... – начал Энтони и сразу замялся. – Ну, не всё возможное, но хотя бы что-то, да ведь, ребята? Мы сопротивляемся!

Астория вздохнула.

- Да, Энтони, ты прав, но по большому счёту всё зависит только от Гарри. Как сказал Люпин, он наша главная надежда.

В это же время, в нескольких десятках миль от шумного центра Лондона, в кресле у резного мраморного камина в просторной гостиной сидел Драко, со смесью осуждения и горечи рассматривая бокал с виски в дрожащей руке Люциуса. Каникулы подходили к концу, а они за это время ни разу не поговорили всерьёз. У Драко складывалось впечатление, что отца не интересует ничего, кроме восстановления доверия Тёмного Лорда; за общими банальными вопросами об учёбе и весьма неуместными воспоминаниями о Хогвартсе его времени скрывалась невысказанная, слабая надежда на то, что Волан-де-Морт наконец-то простит Малфоев. Драко пытался разными способами вывести его на прямой разговор, но безуспешно: тот сразу замыкался в себе, опускал взгляд и лишь ещё чаще подливал виски в бокал на тонкой ножке.

- Отец, – Драко наконец нарушил повисшую в очередной раз тишину, – я уеду завтра. У меня есть дела в Лондоне.

- Да, да, конечно... – рассеянно отозвался Люциус. – Раз будешь в городе, зайди в наш особняк, проверь, держит ли его прислуга в чистоте, я давно там не был.

- Хорошо, – Драко отодвинул кресло, вставая, чтобы отправиться к себе в комнату, как вдруг с улицы послышались приглушённые мужские голоса. Это показалось ему странным. После показательного убийства двух Пожирателей остальные вели себя крайне тихо, боясь разозлить своего владыку, который мог нагрянуть в поместье в любой момент, а потому такой шум был тем более необычен.

Драко подошёл к главным дверям, которые были чуть приоткрыты, и в проёме почти сразу увидел мать. Нарцисса имела привычку прогуливаться по саду перед сном и поэтому, услышав голоса, первая подошла к кованым воротам, держа наготове волшебную палочку и настороженно прислушиваясь. За воротами явно происходила какая-то борьба. Она сняла с ворот одно из защитных заклинаний, чтобы увидеть незваных гостей, и упавший из гостиной луч света сразу выхватил из темноты лица нескольких егерей.

- В чём дело? – холодно спросила Нарцисса.

- Мы пришли к Тому-Кого-Нельзя-Называть! – проскрежетал один из них. Драко сразу узнал этот противный лязгающий голос: Сивый.

- Кто вы?

- Меня-то вы знаете! – в голосе оборотня звучала обида. – Я Фенрир Сивый! Мы поймали Гарри Поттера!

Услышав это, Драко так и замер в дверях. Не может быть!

Тем временем Сивый вытащил того, кого он принял за Поттера, на свет.

- Он, видите ли, маленько опух, сударыня, но это точно он, – вмешался второй егерь, по всей видимости, Струпьяр. – Вы посмотрите получше, видите шрам? А на девчонку гляньте! Та самая грязнокровка, что вместе с ним путешествует, мэм! Он это, ясен цапень, и волшебную палочку мы прихватили. Вот, сударыня...

- Следуйте за мной! – приказала Нарцисса, машинально забирая у него палочку. – Мой сын приехал из школы на Пасхальные каникулы. Если это Гарри Поттер, он его узнает.

Драко отошёл вглубь комнаты, к камину, слыша, как за его спиной настежь распахнулась дверь и пленников пинками погнали вверх по широким ступеням лестницы. Он старался собрать мысли воедино. «Та самая грязнокровка». Если это Грейнджер, то, значит, они на самом деле поймали Поттера, а если это так, то дело плохо.

Он обернулся как раз в тот момент, когда пленных втолкнули в прихожую, и внутри у него что-то оборвалось. Перед ним был Поттер с искажённым, разбухшим, но тем не менее отлично узнаваемым лицом, а с ним его неизменные спутники Уизли и Грейнджер, да ещё в придачу темнокожий гриффиндорец, Дин Томас, и какой-то гоблин. Драко смутно помнил, что видел его в Гринготтсе в последний раз. Кажется, гоблина звали Крюкохват.

- Что такое? – растянуто проговорил Люциус, поднимаясь из кресла.

- Они говорят, что поймали Поттера, – нервно ответила Нарцисса и подозвала сына жестом. – Драко, подойди.

Он подошёл, медленно, нехотя, чувствуя, как к горлу подкатывает ком ужаса. По-прежнему стараясь держаться от пленников на расстоянии двух-трёх шагов, не смея взглянуть правде – и Поттеру – в глаза, он продолжал лихорадочно соображать.

«Без сомнения, это он. Что же делать? Если я скрою правду, то, возможно, хоть как-то посодействую их борьбе против всего этого кошмара. Потому что только эти трое действительно способны остановить его. Если же я выдам Поттера, это может реабилитировать отца и всю нашу семью в глазах Лорда. Только нужна ли нам эта реабилитация? Мне – однозначно нет. Отцу – скорее всего, да. Матери... она вообще не хотела всего этого».