Разбуди меня

— Вот видишь, Теодор, — Реддл медленно провёл когтём по ладони, испытывая терпение стоящего напротив юноши, — всё-таки именно я самый могущественный волшебник на свете.

— Ты?! — Тео высоко поднял брови и картинно ткнул в сторону Волан-де-Морта пальцем. — Ха-ха! Не тешь себя надеждами, Том, ты давно ходячая рухлядь. Ты же почти сдох. Всё, что от тебя осталось — это вон то отвратительное чучело, которое упрятали так глубоко в недра Министерства, что и не выбраться никогда.

Улыбка сползла с лица Реддла, и её сменил взгляд, полный яростной злобы.

— Не выбраться, говоришь? Думаешь, я, маг, обладающий такими навыками, которые тебе и не снились, не выберусь из какого-то жалкого здания?

— Это какие же навыки у тебя есть? — с поддельным интересом осведомился Тео. — Ты остался без крестражей. Без сторонников. Все твои прихвостни или убиты, или сидят в Азкабане. Они отвернулись, отреклись от тебя ради спасения собственных шкур, и ты остался один. Один-одинёшенек. Мерлин, мне было бы даже жалко тебя, если бы не было так безразлично.

Внезапно бледное лицо Волан-де-Морта потемнело; с трудом пересилив себя, он растянул уголки своего рта в подобие улыбки.

— И всё равно, этого достаточно, чтобы разнести ваше хвалёное Министерство в щепки! Весь этот год я вбирал в себя силы этих дураков, которые гордо именуют себя невыразимцами, этих бестолочей из Отдела тайн, которые ежедневно проверяли моё состояние, а пару месяцев назад даже переместили меня в лабиринт. Я высасывал из них энергию, но не явно, как это делали мои верные слуги дементоры, а незаметно, завуалированно и понемногу. Я собирал их эмоции и жизненные силы, аккумулировал их, и вот, спустя почти год я вновь обретаю свой облик и превращаюсь в самого себя, чтобы выйти отсюда и вернуть себе власть над миром!

— Как пафосно, — Тео закатил глаза, обновил невидимый щит вокруг себя и, улучив момент, взмахнул палочкой: — Круцио!

Волан-де-Морт так увлёкся, что не успел защитить свои жалкие останки от Непростительного, и уродливое тельце забилось в мучительных судорогах боли, а сам призрак душераздирающе закричал: Тео настолько сильно хотел причинить ему боль и получал настоящий кайф от вида Реддла, извивающегося под пыткой его же излюбленного Круциатуса.

Наконец обмякшее дряблое тельце упало на каменное возвышение, ещё немного дёргаясь, а Волан-де-Морт с искажённым гневом лицом повернулся в сторону и поманил кого-то из темноты своим кривым когтём.

— Посмотрим, что ты на это скажешь, — расплылся он в отталкивающей усмешке, обращаясь к Тео, и сразу за этим отдал приказ вышедшей из тени Гермионе: — Убей его!

Как марионетка, которую кукловод дёргал за верёвочки, она медленно развернулась лицом к Тео и, не моргая, уставилась на него остекленевшими глазами. Потом подняла руку с зажатой в ней палочкой и механическим голосом произнесла:

— Авада Кедавра.

Новый зелёный луч метнулся в Тео, но он блокировал его защитным заклинанием. Едва вспышка отрикошетила в стену, он попробовал подобраться к Гермионе ближе, чтобы снять с неё Империус (а это был именно он, не иначе), но та, как заведённая, продолжала швырять в него одно смертоносное проклятие за другим. Тео только и успевал что отбиваться, не имея возможности приблизиться или послать Разоружающее, а Реддл тем временем просто заходился от ледяного, ненатурального хохота.

— Чёрт, Гермиона, опомнись! — Тео увернулся от новой партии зелёных лучей и, выставив палочку за свой щит, выкрикнул: — Финита! Экспеллиармус!

Палочка из виноградной лозы, которую он уже не раз отнимал у Гермионы при других обстоятельствах, послушно вырвалась из её пальцев и упала к ногам Тео. Он быстро подобрал оружие, собираясь сказать Реддлу какую-нибудь колкость по поводу его несовершенных чар, но так и замер на месте, увидев, что Гермиона, хоть и была теперь безоружна, продолжала надвигаться на него, вытянув вперёд руки.

— Что за чёрт?! Финита Инкантатем!

Лучи заклинания вылетели сразу из двух палочек, но вновь не принесли никакого эффекта. Мыслящая явно не своим разумом Гермиона пересекла границу ослабшего щита, который Тео от изумления забыл обновить, и подошла к нему вплотную, всё также держа руки перед собой. Холодные пальцы сомкнулись вокруг горла Тео, сжав его словно в металлические тиски.

— Твоё «Финита» не остановит ментальный приказ, Теодор, — глумился Реддл, скалясь от злорадного восторга, а потом обратился к Гермионе: — Давай же, грязнокровка, сделай хоть одно полезное дело, повесели меня перед своей смертью — задуши глупого мальчика. Видишь, он так неровно к тебе дышит, что готов с радостью погибнуть от твоих рук.

— Гермиона, нет! — просипел Тео, глядя прямо в остекленевшие глаза. В её стальных пальцах, обвивших его шею, было столько силы, сколько никогда не было у настоящей Гермионы, его Гермионы. — Не дай ему... кхх... не дай ему управлять тобой! Мы должны ему противостоять... кхх-кхх... Борись до конца, ты можешь, я знаю, я верю в тебя... борись, любимая!

Стоило ему произнести последнее слово, как всё резко прекратилось. Лицо Гермионы приобрело осмысленное выражение, в глазах зажглась искра, пальцы потеплели и разжались, а губы тронула улыбка, почти сразу сменившаяся удивлённым «Ох!»

— Как ты это сделал?! — взревел Волан-де-Морт, увидев, что девчонка больше не пытается задушить мальчишку. — Отвечай немедленно, щенок, что это за заклинание!

— Тебе никогда не понять этого заклинания, Том, — спокойно ответил Тео, заслоняя Гермиону собой и возводя новый щит. Видно было, что Реддл и рад бы обойти их кругом, чтобы нащупать в щите брешь, но он не мог оставить без присмотра своё уродливое тельце. — Это будет покруче твоей ментальной магии и даже посильнее беспалочковой.

— Нет ничего сильнее моей магии! — рыкнул Волан-де-Морт, прожигая юных волшебников пристальным ядовитым взглядом, но ребят было не напугать.

— Надеется, что всё-таки сумеет убить нас с помощью своих красных зрачков, — с усмешкой шепнул Тео на ухо Гермионе, при этом не сводя глаз с Реддла, а ему ответил: — Есть, Том, есть. Но тебе, ничтожеству, эта высшая магия недоступна.

На мгновение Волан-де-Морт застыл, обдумывая слова этого наглеца, а потом опять расхохотался своим фальшивым смехом, гулко отзывающимся от высоких сводов комнаты. Безумный хохот продолжался, наверное, с минуту, но хоть Реддл буквально сгибался пополам, демонстрируя своё псевдовеселье, Тео прекрасно знал, что это лишь отвлекающий манёвр, и старался не терять концентрации, раз за разом обновляя светящийся щит и не спуская глаз с останков Волан-де-Морта, к которым пока по-прежнему было не подобраться.

— Что я слышу... — наконец протянул Реддл, прекращая изображать цирк и выпрямляясь в полный рост. Глаза опять смотрели испепеляюще, а рот изогнулся в хищном оскале. — Вот ещё один слизеринец пал жертвой проклятущей напасти, которую чёртов старик чуть ли не в культ возводил. «Любовь, любовь»! Что вы носитесь с этой любовью, эфемерной субстанцией, которой на самом деле и не существует? Всего лишь глупые пустые слова, которые быстро забываются, и элементарное влечение, которое быстро пропадает.

— Я же говорил: ты не поймёшь, — лениво отмахнулся Тео, притворно вздыхая, словно ему приходилось в который раз растолковывать первокурснику, что лестницы в Хогвартсе имеют свойство перемещаться.

В ответ на такое пренебрежительное отношение и всякое отсутствие страха Реддл неожиданно вскипел:

— Закрой рот, тряпка, — прошипел он, царапая когтями собственные ладони. — Ты такая же тряпка, как и Снегг, вы оба готовы душу отдать за грязнокровок, в которых втрескались! Ты зависим, слаб, ты никчёмный слюнтяй, размазня...

— Тео, — еле слышно произнесла Гермиона чуть дрогнувшим голосом, пока Реддл разорялся, говоря, по большому счёту, сам с собой, — надо как-то выманить его оттуда, чтобы добраться до останков.

— Надо, — согласился он, едва заметно кивнув.

— Предлагаю ловлю на живца. Я подставлюсь, а ты ударишь заклятием.