Страница 5 из 16
– Ты как будто каждый день занималась медитациями, уверяю тебя, они лучше всего помогают для самосовершенствования. – Потом, посмотрев на нее более внимательно, он заметил огорченное лицо Ирины. – Что? Познакомилась уже с главным-то?.. Пообщалась? Все поняла или рассказать надо?
– Алексей Борисович, кое-что поняла, но рассказать все-таки надо, вопросы остались.
– Ага, садись, Ирочка, сейчас я принесу тебе чашку кофе. А ты отвезешь меня домой, нам же по пути, ладненько? – спросил актер.
– Конечно, Алексей Борисович, о чем речь? – ответила Ира. – С удовольствием подброшу и вас, и Людмилу Санну.
– Вот и отлично… Тогда и поговорим. Сейчас выпьешь кофейку, с репертуаром ознакомишься и поедем, – подытожил Алексей Борисович.
– Я сегодня не могу уже ни с чем знакомиться, ни с каким-таким репертуаром, может, на завтра отложим, все равно сбор труппы назначен? – спросила Ирина.
– Нет, Иринушка, теперь требуется подпись каждого актера, понимаешь? А то, знаешь, штрафами новый главреж пугает, ну и все такое… – печально сказал Алексей Борисович. – Надо!
– Понятно, – обреченно ответила Ирина, затягиваясь сигаретой, хотя на самом деле ей было ничего не понятно.
Пили кофе и курили в мертвой тишине. Такого она не помнила. В театре всегда было шумно и весело, народ вечно балагурил, актеры делились новостями… Конечно, были и подковерные игры, ведь театр – это театр. Однако Невельская всегда, буквально с первого дня работы здесь, чувствовала себя комфортно и на своем месте. Сейчас Ирине, которая была женщиной не робкого десятка, было несколько страшновато. И… унизительно.
– Почему Курганский принял решение уехать во Францию? – наконец спросила Ирина то, что ее волновало с самого утра.
– Летом, Ирочка, когда ты как раз отбыла в отпуск, в театр нагрянула комиссия, собрали все критические статьи, по финансам прошлись… – начала рассказывать Людмила. – После этого у Курганского случился гипертонический криз, «Скорую» вызвали прямо в театр. Вот так, довели хорошего человека до больницы.
– Сергей Валентинович – гениальный режиссер. Это большая потеря для театра! – сокрушенно сказала Ирина.
– Да, деточка! Ты знаешь, мы с ним по электронной почте переписываемся, он такие дивные письма пишет, я иногда Алеше, Алексею Борисовичу, звоню и читаю их… – заметила Людочка. – Слава богу, его супруга, Елена Дмитриевна, большая умница и не ревнует ко мне, а то, пока тебя не было, Иринушка, я и не знала, кому позвонить, пожаловаться.
Все трое опять замолчали. Допивали кофе, Ирина и Алексей Борисович докуривали свои сигареты. Вдруг неожиданно вошел молодой охранник, какой-то из новых, а с ним женщина, тоже неизвестная Ирине, с довольно неприветливой миной на лице. Женщина, не поздоровавшись, закричала:
– Так… Значит, нарушаем? Новый закон не читали? Кто курил?
– Это я курила, извините, пожалуйста, больше не буду, – ответила Ирина скороговоркой, решив всю вину взять на себя.
– Как ваша фамилия? – спросила женщина.
– Дорогие дамы, давайте я вас лучше познакомлю, – вмешалась очень любезным тоном Людмила Александровна, – Ирина Николаевна! Разрешите вам представить новую актрису нашего театра Галину Петровну Пронину.
– Рада познакомиться с вами, Галина Петровна, – ответила Ирина и услышала в ответ молчание. Галина Петровна даже улыбку из себя не сумела выдавить, только кивнула.
– У нас в театре курить запрещено! – грозно добавила Галина, на ходу приказав охраннику: – Внеси Невельскую в списки куривших в здании!
Лицо у режиссерской супруги было такое, как будто в метре от нее пристроился невидимый бомж. И отогнать нет возможности, и жить как-то дальше надо… Вот эта гримаса сильно портила общее впечатление от актрисы. Нахмурившись, Галина развернулась и покинула буфет,
Ирина почувствовала нереальность происходящего. У них в театре случалось разное, но чтобы составлять арестантские списки? Какая нелепость! Ирина затравленно посмотрела на коллег, а те пожали плечами… И вдруг Людочка завопила:
– Ой, помогите! У меня с сердцем плохо! Охранник, молодой человек! Вызывайте «Скорую» скорее! Умираю!
Молоденький охранник не на шутку испугался и хотел бежать на свой пост вызывать «Скорую», но его остановила буфетчица Зоя Михайловна, молча указав пухлым пальцем на стул. А троица тем временем выскочила из театра на стоянку через запасную дверь, которую своими ключами открыла буфетчица.
Вся компания быстренько села в Иринин автомобиль, Ира лихо нажала на педаль газа, и машина скрылась за поворотом.
Доедая пирожок собственного изготовления, Зоя Михайловна истово перекрестилась, и на губах у нее сияла блаженная улыбка. Она была вполне довольна собой: удалось спасти любимую актрису. Охраннику она доверительно сказала:
– Не вызывай «Скорую», ведь Ирина Николавна нашу Людочку в больницу сама повезла! Невельская – такой душевный человек, я таких больше не встречала… И уж списки-то не пиши… – Буфетчица взяла с противня еще горячий пирожок. – На, мой хороший, съешь, худой вон какой, весь день на ногах, пообедать некогда. Ну, иди, иди! – ласково выпроводила она парня.
В это время, повизгивая тормозами, Иринина машина неслась по одной из московских улиц.
– Людмила Александровна! Вы как? Вам действительно было плохо? – спросила Ирина. – И вдруг увидела в зеркало заднего вида, как Людочка на заднем сиденье увлеченно красит губы, довольно посматривая на себя в маленькое зеркальце.
– Я, милая, конечно, понарошку. Не гони ты так, а то оштрафуют, – спокойным голосом посоветовала Людмила Александровна, хитренько подмигнув. Затем она посмотрела на Алексея Борисовича, и они оба расхохотались.
– Что это было за видение по имени Галина Петровна Пронина? Она что, жена главного? Я вас спрашиваю? Объясните! – настойчиво потребовала Ирина.
– Так, давайте сначала договоримся: скажем, что ты меня повезла в больницу. Хорошо? – сказала порозовевшая и очень довольная собой Людочка.
– С этим все понятно. В больницу. А что за списки? Я вообще труппу не узнала. Какая-то помесь детского сада с колонией строгого режима, – настаивала на разъяснениях Ирина.
– Вот что, Ирина! В театре случилось непоправимое, и имя ему – Пронин, – начал угрюмо Алексей Борисович. – Он хотя и засветился в разных московских театрах, но заработал отвратительную репутацию. Режиссер весьма специфический, а человек – просто скверный. Нам будет тяжело после умницы Курганского сработаться с таким типом. Я думаю, наши с Людмилой дни сочтены. Тебя-то, Ирина, не тронут, ты – звезда, а мы с Людком вылетим из театра, как ужаленные пчелами.
– Ну, ни вы, ни я просто так врагам не сдадимся, а курить надо все-таки бросать, – вслух решила Ирина.
– Надо тебе начать медитировать… – заметил Алексей Борисович, потом подумал и дополнил: – А я практически бросил курить из-за медитаций. Помогло!
– Маленькой девочке задали вопрос: «Какая разница между мальчиками, которых принес аист, и теми, кого нашли в капусте?» Девочка ответила: «Одни вырастают орлами, а другие – козлами!» – вставила свою реплику Людочка.
– Это ты к чему? – покосился на Людмилу Алексей Борисович.
– Это я к тому, что хватит паниковать. Мы орлы, а они… сами понимаете.
– Алексей Борисович, ваш дом, приехали. – Ирина затормозила. – Давайте условимся, что будем делать, а потом я и Людмилу Александровну отвезу.
– Ага, значит, Ирина, слушай, – Алексей Борисович потер переносицу, – завтра сбор труппы, а потом пусть за тобой Игорь твой зайдет, что ли. Или приходите вместе… Так спокойнее будет, Пронин не посмеет устраивать сцены при Игорьке.
– Я с Игорем рассталась еще перед отпуском, уволила его. Он не мой агент, лапу от голода теперь сосет, – зло ответила Ирина.
– Так… вечер перестает быть томным… Но этого стоило ожидать, – констатировал Алексей Борисович. – Сам-то он пустое место, извини, Ирочка, но у него все-таки остались богатые связи от великой матушки… Но ближе к делу… найди мужчину! Надо показать, что ты не одинокая неуверенная женщина, которая в данный момент перебивается без ролей, а звездная актриса, у которой от поклонников отбоя нет. Это очень важно.