Ничья

— Мне не нужна ничья любовь, — жестко обрывает ее Деймон, сверкнув глазами, — ни от тебя, ни от кого-либо еще. Я считаю, что это самое бессмысленное и ненужное чувство из всех, что есть. Так что я спокойно проживу без него. А сейчас — я бы очень хотел, чтобы ты оставила меня в покое. Сможешь это устроить?

Она испуганно смотрит на него, потом слабо кивает и, легко проведя рукой по его щеке, выходит из дома. Деймон закрывает за ней дверь и сползает по стене, закрыв лицо руками. Елена подходит к нему, видя, как тяжело вздымается и опускается его грудь, и медлит, не решаясь коснуться его плеча.

— Деймон? Я… я не очень люблю это, но… может, тебе нужно поговорить?

— Знаешь, — он слабо усмехается, покачав головой, — я сейчас в том состоянии, когда люди или убивают, или трахаются до потери пульса. Ты мне ни в том, ни в другом случае не помощник. Так что иди лучше к себе в комнату, пока я не испортил наш хрупкий мир, идет?

— Как скажешь, — она послушно кивает и поднимается по ступенькам на второй этаж. Ноги дрожат, и она тоже опускается на пол, прижавшись спиной к стене, и закрывает глаза.

Для нее дико видеть Деймона таким. Она уже привыкла к тому, что он не хороший, не мягкий, но сломленный — это не про него. Его слова, поза, взгляд — все кажется каким-то странным и диким, и она не понимает, как ей реагировать. В глубине души она понимает, что ей бы стоило быть сейчас рядом с ним, несмотря на его слова, и поддерживать его, как бы наверняка поступил Энзо, но в то же время она просто не может переступить через себя.

Она не ласковая, не любит показывать эмоции, не умеет жалеть и успокаивать, ей трудно найти подходящие слова, когда дело касается боли. Она привыкла быть жесткой, грубой, прикрываться сарказмом и остротами, возводя вокруг себя стены. И сейчас она решительно не понимает, почему в груди так дико неприятно, словно она сделала что-то неправильное.

Деймон однозначно не из тех, кто просит о помощи, о поддержке, он вообще не похож на человека, который умеет просить. Он берет то, что ему нужно, и никогда не просит, всего добивается сам и никогда не сдается. По крайней мере именно таким она нарисовала его образ за несколько дней.

Энзо был другим. Энзо был способен на любовь, на нежность, он не боялся показать свои чувства, хоть и старался скрывать их, считая, что так будет правильно. У него она этому и научилась, однако сейчас неожиданно для себя она поняла, что это не всегда хорошо.

Ей однозначно не понравилась Лили, она слишком мерзкая, слишком высокомерная и эгоистичная. Но Елена все равно не понимает, почему встала на защиту Деймона, выглядя по-настоящему глупо. Она привыкла всегда говорить то, что думает, не заглядывая в будущее и не размышляя о последствиях, но сейчас ей почему-то неловко за ее слова. Она правда видит, что Деймон тоже переживает из-за смерти брата, но разве ей нужно было говорить об этом?

Она качает головой и, рывком встав на ноги, решительно спускается на первый этаж. Она не понимает, зачем идет к Деймону, но идея сама появляется в голове, когда она подходит к нему и понимает, что эти несколько минут он не шевелился.

— Давай сыграем в Монополию.

— Что? — он поднимает голову и изумленно смотрит на нее, вскинув брови.

— Я видела на чердаке Монополию. Хочу сыграть. Ты со мной?

— Я… — Деймон поджимает губы, непонимающе глядя ей в глаза, и она встречает его взгляд, не боясь зрительного контакта. Он молчит, кажется, целую вечность, после чего поднимается и, отряхнув штаны, наигранно равнодушно пожимает плечами. — Почему нет? Только имей в виду — я тебя сделаю.

— Это мы еще посмотрим, — высокомерно фыркает Елена и направляется к лестнице, когда ее останавливает его голос.

— Елена?

— Да?

— Спасибо тебе.

Сердце пропускает несколько ударов, и она не шевелится несколько мучительных секунд, стараясь собраться с мыслями, но потом просто неопределенно дергает плечами и убирает руки в карманы.

— Было бы за что. Пошли, я хочу увидеть выражение твоего лица, когда ты останешься банкротом.

— Жду не дождусь, — Деймон идет следом за ней, неожиданно поняв — едва ли не впервые за долгое время он улыбается искренне.

====== 17. Проигравшая. ======

— А я говорила, что выиграю, — Елена победно вскидывает руки вверх и отправляет в рот чипсы, довольно поморщившись.

— Вообще-то счет 3:2. Не такой уж и большой отрыв, — закатывает глаза Деймон, откинувшись на подушки, и девушка насмешливо фыркает.

— Нужно иметь признавать поражение. И ты проиграл.

— Детка, — он поднимается и, ухмыльнувшись, встречается с ней взглядом, — если мы сыграем еще раз, я выиграю. И тогда у нас будет ничья.

— Неправда. Я выиграла последние два раза.

— Как раз моя очередь побеждать.

— Именно поэтому нужно сыграть еще раз, — Деймон начинает по-новой раскладывать карточки, но Елена сжимает его руку. — Что? Испугалась, что я буду прав? Ничья, на самом деле, тоже штука хорошая. Или тебе так нужно победить?

— Мы играли уже пять раз, я устала.

— А еще чего? Нет уж, давай играть еще раз, чтобы уж точно определить победителя, если уж на то пошло. Можем даже сделать так — тот, кто выиграет в следующий раз, получит сразу десять баллов, то есть станет безоговорочным победителем. Идет? — она молчит, недовольно скривившись, а он насмешливо улыбается, неожиданно поняв, что она очень похожа на котенка. — Боишься проиграть. Как мило.

— Я не боюсь!

— Да я прям вижу.

— Вот почему ты такой мерзкий иногда? — Елена рывком встает на ноги и скрещивает руки на груди. — Почему ты просто не можешь позволить мне выиграть? Что тогда случится, если я буду победителем? Мир взорвется?

— А у Энзо, я так понял, ты всегда выигрывала?

— Я просто хорошо играю.

— Неправда. Точнее не так. В эту игру нельзя хорошо или плохо играть. Можно уметь следить за деньгами и стараться предугадать то, что будет дальше, но весь кайф в том, что многое от тебя не зависит. Ведь ты не знаешь, на какую ячейку попадешь в следующий раз, что сделает твой соперник и какая карта тебе выпадет. Это как в жизни — ты можешь догадываться и надеяться на что-то в будущем, но тогда ты узнаешь, был ли прав, только тогда, когда будущее станет настоящим.

— Иногда я решительно не понимаю, почему ты ударяешься в философию, — девушка садится напротив него, поджав под себя ноги, и недовольно хмурится, глядя на него горящими глазами. — При чем тут это вообще? Мы говорили об обычной игре, а ты…

— А я поставил себе цель — научить тебя жизни, дать тебе по-максимуму знаний, короче поделиться с тобой тем, что умею я. Именно поэтому я буду нести эту умную ахинею каждый раз, как посчитаю нужным, потому что, во-первых, я старше, во-вторых, я умнее, в-третьих, это мой дом, и, в-четвертых, ты фактически моя подопечная.

— Я уже говорила — я не завишу от тебя.

— А я уже отвечал, что зависишь. Елена, я не ограничиваю твои действия. Ты можешь существовать, как захочешь, есть всякую дрянь, совершать покупки, заводить знакомства, читать, смотреть — мне плевать. Но я отвечаю за твою безопасность, и… черт, — Деймон осекается, нахмурившись, после чего внимательно смотрит на нее. — Я тут понял, что противоречу сам себе. Как я могу отвечать за твою безопасность, если даю полную свободу действий.

— Именно, — она высокомерно фыркает и складывает руки на груди. — Система дала сбой, умник?

— Не ерничай. Просто я реально думаю, что ты уже в том возрасте, когда нельзя ограничивать человека в его стремлениях и желаниях. Если он хочет гробить себя, то это его решение. Но в то же время я отвечаю за тебя, так что постарайся не водить общение с озабоченными неграми и волосатыми карликами.

— Озабоченными неграми и волосатыми карликами? — не сдержавшись, Елена начинает смеяться, закрыв лицо рукой, и весело смотрит на него. — Закусывать надо, может, не будешь такой бред нести.

— Я вошел в роль отца, умолкни, — наигранно обижается он и практически сразу начинает улыбаться, взъерошив волосы. — Просто я пытался придумать что-то нереально эпичное, чтобы до тебя дошел смысл моих слов. А он, я надеюсь, дошел?