Hassliebe. Афериsт

Она почему-то очень остро понимает, что сейчас он нуждается в ней, как никогда, что он хочет именно ее, а не просто секс и удовлетворение потребности. Создается впечатление, что он буквально дышит ее воздухом, мелко дрожа от ее близости. Сердце сжалось от того, что сейчас он, возможно, немного открылся ей, самую малость, обнажив свою душу, свое желание, которое, казалось, никогда еще не было таким сильным.

Свон даже не поняла, что толком произошло, что изменилось, но в какую-то секунду она, почувствовав, что он готов стянуть ее ночную рубашку, положила руки на его грудь, останавливая его. Джонс замер, подняв на нее мутный от страсти взгляд, и немного нахмурился, пристально глядя в ее испуганные глаза.

— Не… надо, — выдохнула она, поджав губы, и отступила, резко ощутив холод. Обхватила себя руками, закусив нижнюю губу, чтобы скрыть дрожь в голосе.

— Что? — Киллиан, кажется, даже не разобрал, что она сказала.

— Я сказала не надо, Джонс, — Эмма подняла на него глаза, надеясь, что справится с собой, — я устала, я правда устала так жить. Я… я не твоя очередная шлюха или женщина, которую ты можешь трахать, когда тебе хочется, грубить, посылать и отталкивать, беря только тогда, когда тебе вздумается. Я человек, Киллиан, я правда человек, я чувствую, и тебя я чувствую особенно остро, что порой просто невыносимо. Я устала переносить такое отношение к себе, словно я просто для тебя подстилка для секса, когда шлюхи надоедают. Это вообще неправильно, когда девушка бегает за парнем, и я не готова продолжать все это. И не буду. Я хочу уважать себя, и если ты не готов уважать меня, как личность, то я не готова продолжать то, что происходит между нами. И поверь, эти слова не для того, чтобы после них я типа со спокойной душой переспала с тобой только потому, что ты или я этого хотим. Я ждала от тебя простого шага навстречу, хотя бы одного, но вместо этого вижу только грубость и издевки о твоих постоянных похождениях, которых, я уверена, даже нет. Зачем? Просто тебе так хочется обидеть меня? Поздравляю, тебе удалось. Только я больше не буду участвовать в твоей игре, Киллиан. Найди себе другую игрушку, а лучше уже перестань быть ребенком, играющим в куклы и калечащим их. А сейчас оставь меня, пожалуйста, — выдохнула она, сглотнув, — я слишком устала и хочу спать.

Киллиан сощурился, пристально глядя в ее глаза, словно стараясь разглядеть в них намек на шутку или издевку, но она была серьезна, как никогда. Он видел ее блестящие глаза, поджатые губы, напряженное, как стрела, тело, готовность защищаться. Он видел ту самую девушку, которая когда-то привлекла его в первые дни в участке, которая давала ему отпор, тем самым привлекая еще сильнее.

Где-то внутри всколыхнулось дикое желание повалить ее на кровать и взять супротив ее желания, но он стоял на месте, не в силах оторвать от нее глаз. Сильная, волевая, уверенная в том, что говорит. Джонс не мог поверить, что перед ним реально такая женщина, готовая постоять за себя, а не сдаться под натиском. Он невольно любовался ею, все еще не в силах справиться с реальностью, потому что никто и никогда не говорил ему «нет» в сексе, кроме Эммы, и это интриговало. Эта женщина, которую он постоянно дразнил, пользовался, которой попросту снова и снова играл, заставляя ненавидеть, наконец поднялась с уровня, как она выразилась, подстилки и дала ему отпор. Он был удивлен и заинтригован, это было в новинку, и ему нравились эти ощущения.

Немного придя в себя, Киллиан усмехнулся и небрежно почесал подбородок, облизав сухие губы, потом, усмехнувшись, вскинул на напряженную девушку горящие насмешкой глаза, в которых смешалось еще и удивление с ноткой уважения.

— А ты молодец, Свон. Отрастила-таки яйца за полгода. А то я боялся, что ты так и утонешь, станешь тупой и, поверь, ненужной секс-рабыней. Ты меня удивила, честно. Не часто женщины все-таки вспоминают, что они люди, а не корм для удовольствия и удовлетворения похоти. Я тобой даже горжусь, как бы странно это не звучало. И да, не переживай — я тебя больше не трону. Можешь считать, что мы вернулись на уровень наших отношений в первые месяцы, только я не буду домогаться до тебя. Ну, а сейчас, — он насмешливо отдал ей честь, — всего хорошего, детка. Приятных снов.

Слегка наклонив голову, Джонс развернулся и вышел из комнаты, притворив за собой дверь, ни разу не оглянувшись. Выждав минуту и удостоверившись, что он покинул квартиру, Эмма, шумно выдохнув, упала на кровать, закрыв лицо руками. В теле появилась какая-то легкость, словно она сбросила камень с души, который тянул ее на дно, и она даже позволила себе слабую улыбку, поджав губы.

— Есть новости? — бросив сумку на стол, Эмма подошла к Нилу и Дэвиду, которые что-то оживленно обсуждали перед компьютером. — Разобрались с жертвой?

— Это почти смешно, но никто никого не видел, — закатил глаза Кэссиди, фыркнув, — хотя ее нашли в магазине.

— Где? — девушка округлила глаза. — То есть в магазине?

— То и есть, — пожал плечами Дэвид, — мадам министр лежала за полками с алкоголем в самом углу магазина, за каким-то контейнером. Ее сразу даже не увидели, потому что нормальный алкоголь продается возле касс.

— Но разве по углам не стоят камеры? Это же вроде обязательное требование во всех магазинах. Вроде как общественное место.

— Все так, — мужчина кивнул, — только владелец магазина сказал, что камеры работают в круглосуточном режиме. Ну, а в итоге оказалось, что именно эта камера не работала почти двое суток. Это никак не объясняется, но очевидно, что…

— Ее выключил убийца, верно, — Свон даже подскочила, когда в кабинет вошел Киллиан с банкой газировки в руках, — вот только было бы видно, как человек к ней подходит, — скинув куртку, он бросил Дэвиду батончик и, лихо оседлав стул, продолжил, — из чего получается, что убийца или является работником магазина, или имеет связь с одним из них. Третьего как-то не дано.

— А, может, убийца снова ты, и теперь просто мозолишь нам глаза? — поинтересовался Грэм, выйдя из подсобки. — Мало ли что, от тебя чего угодно можно ожидать.

— Я женщин не убиваю, — фыркнул тот, — точнее мне их не заказывают. С женщинами я предпочитаю другие дела, а не кишки и расчлененка. Так что засунь свои подозрения куда подальше, Миллс.

— Предлагаешь тебе поверить? — выгнул он бровь.

— Сдалось мне твое доверие, — усмехнулся Киллиан. — Мне как-то плевать, забыл?

— Неужели старый Мажорчик вернулся? — вскинул брови Нил. — Я даже удивлен. Когда ты успел так круто вернуться к своим баранам с тараканами?

Джонс помолчал, поджав губы, потом, кинув на Эмму многозначительный дерзкий взгляд, спрыгнул со стула, подошел к ней вплотную и, намотав на палец прядь ее волос, прошептал с усмешкой:

— Когда кое-кто отказал мне в сексе, — блондинка побледнела, приоткрыв рот от наглости мужчины, который, подмигнув ей самым дерзким образом, развернулся и пошел к двери, — я в архив. Не ищите — там спрятано бухло.

Грэм проводил его тяжелым взглядом, а Дэвид, кажется, был готов упасть, уставившись на Свон, которая разве что не полыхала от гнева, сжав кулаки и с ненавистью глядя на дверь.

— Погоди, — Нолан даже закашлялся, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Ради святых печенек со сливками, скажи, что ты не спала с ним, Эмма. Пожалуйста!

Она не ответила, поджав губы, и, бросив бумаги на стол, выскочила из кабинета, громко стуча каблуками. Уже на улице ее нагнал Грэм и сжал ее локоть, повернув к себе.

— Эм, давай поговорим.

— Грэм, я…

— Нет, погоди, — оборвал он ее, поджав губы. — Просто дай мне сказать, потому что я, ей-богу, уже не выдерживаю. Я устал, Эмма, реально устал. Я старался быть милым, наивным, терпеть то, что ты меня динамишь, общаешься с Киллианом, что ты даже переспала с ним, являясь по факту моей невестой. Я все это терпел из-за большой любви к тебе, но это уже невыносимо, и я так больше не могу. Я надеялся, что ты определишься, или соединишь наши жизни, или отпустишь меня, но вместо этого ты просто играла мной. А я человек, ты сама знаешь, Эмма, и мне больно, когда за моей спиной ты флиртуешь с другим и думаешь не обо мне. Я не хочу это терпеть, просто довольно. Считай, что мы теперь просто друзья, — сглотнув, она подняла руку, собираясь снять кольцо, но он удержал ее руки, выдавив улыбку. — Нет, оставь его. Считай, что это подарок. Хочу, чтобы у тебя хоть что-то от меня осталось, я ведь, как выяснилось, никудышный парень…