Hassliebe. Афериsт

— Кстати — то есть ты реально хочешь сказать, что все это время расследовал с нами свои же убийства?

— А что тут удивительного? Я же сказал — я отличный актёр и могу принять любую роль.

— С Эммой ты тоже в роли? — осведомился он, посмотрев ему в глаза. — Или ты с ней такой, какой есть?

— Я… — Киллиан помолчал, кусая губы, — я перед ней в маске, в маске, которую она хочет видеть. Она знает главный секрет, и я ему соответствую. Но это не я, точнее не весь я.

— А с кем ты честен?

— Уже ни с кем. Я сам забыл, кто я такой. Но в любом случае тебя это не касается, Миллс, — Джонс потушил сигарету и выбросил её, облизав губы, — если будут новости — держите меня в курсе, — он достал ключи от машины и пошёл к дороге.

— А ты? — опешил Грэм.

— А я должен довести дело до конца.

====== 35. ======

Комментарий к 35. Кто угадает, почему Эмма согласилась встретиться с Грэмом, получит от меня какой-нибудь подарок:)

Время шло, и через несколько месяцев они даже смогли отвлечься от инцидента с похищением Эммы. У команды не было особо времени обговорить все происходящее, потому что большую часть времени они дежурили возле палаты Свон, сменяясь по очереди, а в остальное время тонули в работе. Киллиан то и дело пропадал, появляясь раз в неделю, только изредка спрашивая через смс у Дэвида, как себя чувствует девушка.

Бут злился, стараясь выведать у мужчин, куда пропадает Джонс, не являясь на работу, но они решили молчать до тех пор, пока сами не решат, что с этим делать. У них не укладывалось, что Киллиан, с которым они общались полгода, на самом деле врал им все это время буквально в лицо. Но больше их цеплял тот факт, что они не раскрыли его, что не вычислили убийцу, при этом работая в полиции. У них не укладывалось в голове, что человек, которому они практически научились доверять, на самом деле был убийцей, водившему их за нос.

Они понимали, что никогда не смогут общаться с ним, как раньше, но в то же время они осознавали, что приняли его в команду, называя другом и доверяя ему. И даже после того, как открылась правда, они поняли, что не смогут сдать его. В какой-то момент на компьютер Нила пришла информация о всех жертвах, и они в изумлении читали о темных делах политиков и богачей, которые думали только о том, как получить как можно больше денег, а не о судьбах людей, которые они калечат. И они старались понять, как относиться к этому, к убийству людей, которые морально убивали других — как к преступлению или заслуженной каре.

Эмма ходила к психологу, но не было похоже, что он ей помогал. Она словно избегала говорить о том, что пережила, еще больше замкнувшись в себе. Несмотря на то, что друзья не сильно на нее налегали, она все равно старалась сократить общение, больше проводя время в одиночестве. Грэм хотел с ней поговорить и не раз набирался смелости, чтобы прийти к ней, но в последний момент отказывался, выжидая подходящего случая. Они понимали, что Свон никогда больше не будет прежней, что, несмотря на ее силу, в ней что-то надломилось. И еще они замечали, что ей не хватает одного члена команды.

Киллиан не появлялся в поле их зрения днями, попросту не отвечая на звонки и начисто игнорируя вопросы при встрече. Если он присутствовал на рабочем месте, то полностью погружался в дела, отсеивая те, в которых виноват он сам, мотаясь по городу и расследуя убийства. На все попытки друзей заговорить с ним он отвечал резким отказом и порой даже предлагал сдать его, чтобы он не был вынужден снова и снова их выслушивать. Он стал раздражительнее, грубее, почти не следил за языком и действиями, порой доходя до такого состояния, что запускал пулю прямо в небо во время выезда.

Они не знали, как на это реагировать, и молчали, обсуждая его только в его отсутствие, понимая, что все это не просто так. Грэм старался переварить информацию, которую ему дал Киллиан, упорно не желая в нее верить, Нил все еще злился на себя за то, что вовремя не расставил точки над «i», Дэвид переживал за двух лучших друзей, Август же снова и снова допытывался от них правды, но все, как один, молчали. Они сами даже не понимали, почему не могут сдать Джонса, но каждый раз упорно отказывались говорить, изображая полнейшее незнание.

Эмма, оставшаяся одна в комнате, не знала, как к этому относиться, потому что с одной стороны она никогда не хотела иметь соседку, но с другой стороны ей было тяжело оставаться в одиночестве, особенно ночами. Поэтому у нее периодически ночевала мать и Реджина, для которых она специально купила раскладное кресло. Говорить о том, что произошло, она не хотела и отказывалась каждый раз, как заходил разговор. Все, что она сделала, это сообщила имя босса Киллиану, и то через смс, так как почти не видела его после выхода из больницы. И это ее тревожило.

Придя в себя после лечения и постоянных разговоров с врачами, она снова и снова пыталась дозвониться до него и назначить встречу, но между ними словно образовалась стена. Он не оставался с ней наедине, больше молчал, на вопросы, адресованные ему, отвечал односложно и даже не смотрел на нее, избегая даже малейшего контакта. Это напрягало ее, мучая ночами едва ли не так же сильно, как появившиеся кошмары.

Эмма старалась убедить себя, что это ничего не значит, просто он подавлен из-за всего произошедшего, но ей все равно было не по себе. Он был нужен ей, рядом, поблизости, чтобы просто видеть его и иметь возможность хотя бы разговаривать с ним. Но Джонс снова и снова пропадал, словно между ними ничего не было.

Иногда Свон просыпалась ночами в холодном поту, путаясь в покрывале и едва не падая с кровати от кошмаров, которые не пропадали, снова и снова врываясь в её сны. Ей снилось, что тот кошмар повторялся, только теперь в роли насильника был Киллиан, и он хохотал, издеваясь над её криками и беспомощностью. И она едва сдерживалось от того, чтобы не ворваться в его комнату ночью, давясь в истерике. Она пыталась бороться с последствиями психологического расстройства, но иногда ситуация выходила из-под контроля, и она понимала, что ей нужна поддержка.

Эмма почти час пыталась вникнуть в детектив, который отрыла в своей сумке, но дальше одной страницы никак не могла продвинуться. Ей приходилось снова и снова перечитывать каждое предложение, при этом начисто забывая, что читала до этого.

Часы показывали начало шестого, когда раздался звонок в дверь. Девушка вскинула голову и, бросив книгу на кровать, подошла к входной двери, шумно сглотнув. Она надеялась, что, может, Киллиан образумился и пришёл поговорить с ней, но на пороге стоял смущенный и немного бледный Грэм.

— Привет, — протянул он неловко, облизав губы, и она сглотнула.

— Привет…

— Можно пройти? Или ты занята? Или…

— Нет, что ты, — мягко отозвалась она, отходя в сторону, — проходи, все нормально, — блондинка прошла в гостиную и замерла возле стены, поправив волосы. — Чай? Кофе?

— Нам нужно поговорить, — напрямик заявил шатен, тяжело опустившись в кресло, но его спина осталась прямой и напряжённой. Свон кивнула и медленно присела на край дивана, положив руки на колени, — Киллиан мне все рассказал, — девушка замерла, испуганно округлив глаза.

— Все?

— Все, — кивнул он, потупившись. — Но, знаешь, почему-то я не удивился, когда это услышал. Я словно неосознанно это знал, просто старался не верить. В любом случае я не удивился так, как мог бы.

— Грэм, я…

— Не нужно, Эмма, — Миллс сел рядом с ней и сжал её руку, но почти сразу отдернул руку, когда она вздрогнула. Несмотря ни на что она ещё не привыкла к близким телесным контактам, стараясь избегать их. — Я сам не ангел, далеко не ангел. Поэтому я переварил полученную новость. Но поговорить я хотел не о ней, потому что понимаю, что эта тема достаточно неприятная для дискуссии. Я хотел поговорить о другом, — он облизал губы и поднял на неё напряжённый взгляд, — ты любишь меня, Эмма? — Свон сглотнула, округлив глаза, и побледнела, облизав сухие губы. — Ты все ещё любишь меня?