Страница 6 из 12
— Что будет теперь? — Мой собственный голос звучал устало и обреченно. — Ты заблокируешь все воспоминания о нашей встрече и познакомишься со мной вновь? Как… человек?
Я достаточно узнала Орино, чтобы понимать — он не отступит. А теперь верлианец знает верный способ добиться своего. И я бессильна помешать ему.
Орино, как мне показалось, нервно усмехнулся. Какое-то время он сидел неподвижно, все так же сжимая голову ладонями и уставившись взглядом в пол.
— Нет, — изумил он меня ответом.
Поднявшись, Орино стал преображаться, возвращая привычный верлианский облик.
— Я не буду блокировать твои воспоминания.
Такого ответа я не ожидала, поэтому в растерянности приняла поддержку Орино, поднимаясь следом. Взгляд не отрывался от его лица.
— И?
— И… Это даже хорошо, что мы поговорили.
Едва я уверенно встала на ноги, Орино шагнул к какому-то оборудованию, тем самым напомнив, где мы находимся. Коснувшись рукой крошечной струйки воды, что извивалась рядом, он продолжил:
— Теперь будет проще понимать намерения друг друга. Я предложил тебе решение: свобода в обмен на помощь.
Возвращения к утреннему предложению я не ожидала. В горле встал ком, затруднив дыхание. Все даже хуже, чем я думала. Он одержим! Как же надо хотеть ребенка, чтобы подчинить этой цели собственную жизнь, чтобы сломать столько чужих?
А я… Что ж, я и в самом деле лишь расходный материал, аналог искусственной пробирки, нужный только на время.
— Почему именно я? Ты же должен понимать, что я тебя ненавижу. Как бы ни было неэффективно мое сознание, сейчас оно подчинено одной цели: воспрепятствовать тебе. Зачем тебе это? Попробуй с другой женщиной, теперь ты знаешь верный способ.
Орино стоял ко мне спиной и молчал. Фигура его словно окаменела, выдавая скрытое напряжение. Сегодня не только у меня день разочарований и признания ошибок!
— Нет, — обернувшись, все же ответил он. Во взгляде зеленых глаз верлианца была пустота. — Именно ты, Регина. Поэтому решайся.
С силой зажмурив глаза, я попыталась сдержать слезы. Какой смысл плакать? Его это не тронет. Ведь эмоции — пустая трата энергии. И что бы ни утверждало его сознание — мы совершенно разные, и нам не дано понять друг друга.
— Судьба тебя накажет! — кажется, вслух сдавленно простонала я, цепляясь за последнюю надежду хоть как-то всколыхнуть его эмоции.
— Судьба? — спокойно переспросил он. — У нас нет такого понятия. Или можно сказать иначе: я сам ее делаю. И сделаю! Уже и инкубатор для зародыша приготовил.
Голубокожая рука махнула в сторону замеченных мною пузырей.
Меня реально будут использовать, но совсем не так, как я предполагала изначально. Еще хуже…
— Выбор за тобой. Ты можешь облегчить мне работу, добровольно согласившись помогать, и получить в обмен шанс жить дальше, или я буду вынужден принудить тебя, — четко и уверенно выговаривая слова, поставил меня перед фактом мой бывший возлюбленный, а сейчас — незнакомец, которого я, оказывается, никогда толком и не знала.
— Я хочу умереть, — снова прозвучала глубинная мысль, озвученная надломленным шепотом.
— Такой вариант не предусмотрен. Пока. Потом — как пожелаешь, — спокойно возразил Орино. — Решай!
В душе все словно заледенело. Если у тебя нет ни прошлого и настоящего, ни сил и возможностей изменить ситуацию, что тогда остается? Только надежда на лучшие перемены в будущем, а в моем случае — ждать чуда. Буду верить, что ничего у него не получится. В противном случае останется лишь убеждать себя, если он так хочет этого ребенка, значит, станет достойным отцом. Мне было смертельно холодно и одиноко, сил бороться не осталось.
— Я согласна, — невидящим взглядом уставившись в стену, прошептала я бесчувственными губами. — Буду помогать, и… я хочу оказаться среди подобных мне людей, пусть даже и в прошлом.
Главное, как можно дальше от тебя!
Повисла пауза. Орино конечно же прекрасно расслышал мой ответ, но комментировать его не спешил. Мы так и стояли в окружающей нас тишине — я, обреченно уставившись на безликую поверхность стены, он…
Он стоял чуть в стороне от меня. Ощутив его ладони на своих плечах, я даже не шелохнулась, готовая ко всему. Я сделала свой выбор. Он меня сломил. Так легко и быстро…
— Завтра начнем. Возьму генетический материал и буду пробовать, — осторожно разворачивая меня в направлении спальни, спокойно предупредил Орино. — А сейчас пойдем, тебе надо поужинать. И уже поздно, пора спать.
— Я не устала.
Безразличная, будто мертвая, я не испытала никаких эмоций от его слов. В душе звенели холодные льдинки, мерно стукаясь друг о друга.
Как ни старался Орино убедить меня поесть, ему это не удалось. Мне просто кусок не лез в горло, сразу делалось плохо. В итоге, ограничившись тем, что заставил меня выпить какой-то питательный напиток, он отстал.
Спали мы опять вместе. Вернее, лежали рядом. Я заснуть не могла и продолжала привычно вглядываться в уже изученный мною до мельчайшей черточки потолок. Почему не спал Орино, мне было неинтересно, с сегодняшнего дня он перестал существовать для меня. Нет! Раньше… Когда погубил Дениса на моих глазах.
Поэтому, почувствовав прикосновение его рук, плавно избавляющих меня от простыни, я тоже никак не отреагировала. Он молча продолжал дотрагиваться, причем с очевидными намерениями. А я, безвольно обмякнув, воспринимала происходящее между нами безразлично, отстраненно и безжизненно. С одной стороны, я вроде бы видела, что вот сейчас он ласкает губами мой живот, одновременно сминая руками грудь, но при этом не ощущала его прикосновений, никаких эмоций не возникало в душе — ни ненависти, ни удовольствия. Я словно превратилась в бесплотную сущность, утратившую связь с собственным телом. Оно стало просто оболочкой. В каком-то смысле тоже тюрьмой.
Орино по-прежнему молчал. Говорили его руки, губы, тело, но я не слышала больше этого «голоса любви». Потому что любви и не было, был лишь обман. Только в самом конце, тяжело прижавшись лбом к моему плечу, он едва слышно и надломленно шепнул:
— Регина…
И все. Я же видела лишь потолок, слышала только тишину. В какой-то момент усталость взяла свое, и я уснула, безразличная и к тому, как выгляжу со стороны, и к тому, что ожидало меня завтра.
ГЛАВА 3
С момента возобновления нашего сотрудничества с Орино прошла почти неделя. Пять ночей в моем понимании. Четкой хронологии событий у меня теперь не было. Время то ли летело со стремительной незаметностью, то ли стояло на месте. Подобное существование отупляло, создавая ощущение утраты всякой связи с реальностью. И это за такой короткий срок! А что же будет дальше? Я совершенно исчезну как личность, превратившись в некое физическое тело подле верлианца? Однозначно!
Я сидела в наполненной ванне, прислонившись к стенке, и задумчиво смотрела на воду. Сейчас, помимо еды и посещений Орино, вода стала моим единственным удовольствием. Называть появления верлианца развлечением язык не поворачивался. Все ночи мы неизменно проводили вместе и всегда молча.
Но это была совсем не та тишина, что окружала нас в «период расцвета» нашего романа. Тогда мы были просто слишком заняты друг другом, чтобы говорить. Хотя мне так этого хотелось! Сейчас же… Мы молчали, как абсолютно чужие друг другу существа. А ведь мы ими были и раньше, только я не желала видеть очевидного.
Однако чем отчаяннее звенела эта тишина, чем больше я — хотя бы мысленно — стремилась отдалиться от верлианца, тем настойчивее становился его безмолвный напор, который уже сводил с ума: методичное, неуклонное желание подчинить себе, сделать снова зависимой, овладеть не только телом, но и душой. Однако именно ее я решила любой ценой сохранить от порабощения.
Думала я постоянно. О прошлом, о настоящем, о будущем. Пусть меня фактически лишили всего, но думать мне никто запретить не мог, даже Орино.
Поначалу я в страхе ждала, что вот сейчас глаза верлианца нальются янтарем, и он прикажет открыться, вывернуть наизнанку душу, сознаться во всем. Я боялась его, как в первый раз, в тот злополучный вечер в Казани.