Страница 16 из 106
Иван Петрович обладал редким умением объединить сотрудников в единый, дружный научный коллектив, безупречно четко организовать общую работу и мастерски возглавить ее, возбудить у других живой интерес к изучаемым вопросам. Сам Павлов всегда был сердцем и душой коллектива. «Мы все впряжены в общее дело,— писал он,— и каждый двигает его по мере своих сил и возможностей. У нас зачастую и не разберешь, что «мое», а что «твое», но от этого общее дело только выигрывает» [70 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. I, стр. 28.]. Он считал, что даже основные идеи работы — «дело общее, дело общей лабораторной атмосферы, в которую каждый дает от себя нечто, а вдыхает ее всю» [71 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. II, стр. 20.].
Научная работа Павлова отличалась исключительной целеустремленностью. Он никогда не разбрасывался, никогда не отклонялся от избранного пути к намеченной цели, пока не убеждался, что цель не заслуживает внимания, либо избранный путь неправилен. А для этого требовалась суровая экспериментальная и логическая проверка. Изучая какую-нибудь проблему, он отдавал ей все внимание и энергию, оставляя в стороне все другое. Более того, если из всего комплекса вопросов исследуемой проблемы какой-нибудь один особенно увлекал его, он нередко переставал до поры до времени активно интересоваться другими вопросами. Павлов считал важным умением ученого «неотступно думать об одном избранном предмете, с ним ложиться и с ним вставать». О самом себе он говорил, что в подобном неотступном и концентрированном думании состоит его основная сила.
Характерен эпизод, о котором рассказывает Б. П. Бабкин. Однажды Павлов в Мариинском театре слушал оперу Пуччини «Богема». Когда его на следующий день спросили о впечатлении, он ответил, что думал об условных рефлексах и сконцентрировать внимание на опере не сумел. Такой сосредоточенной работой ученый последовательно и настойчиво добивался больших и сложных научных результатов. При этом, однако, от него не ускользали многие попутные факты и явления, не представлявшие особой ценности для решения главной в данный период проблемы, и он спокойно передавал их на хранение своей изумительной памяти. Потом, в надлежащее время, он делал их предметом специального исследования.
Прежде чем приступить к какому-либо эксперименту, Павлов тщательно разрабатывал план действия, всесторонне обсуждая его в коллективе своих сотрудников. В этой фазе работы он был, как правило, весьма внимателен к мнениям и замечаниям. Самый же процесс претворения в жизнь своих мыслей и идей имел у Павлова характер стремительного наступления, которое не могли остановить никакие препятствия. В этой фазе работы он уже не всегда обращал внимание на советы окружающих, в особенности маловеров и пессимистов. Не было случая, чтобы ученый остановился на полпути и не довел дело до успешного конца.
Весьма показательно в этом отношении воспоминание А. Ф. Самойлова: «Я был свидетелем разработки так называемого маленького желудка. Я помню, как очаровала меня смелость и вера Ивана Петровича в правильность задуманного им операционного плана. На первых порах операция не удавалась, было загублено около 30 больших собак, было затрачено без результата много трудов, много времени, почти полгода, и малодушные уже теряли бодрость. Мне припоминается, что некоторые профессора родственных физиологии дисциплин утверждали, что эта операция не может и не будет иметь успеха, потому что расположение кровеносных сосудов желудка противоречит идее операции. Над такими заявлениями Иван Петрович хохотал так, как умел хохотать только Иван Петрович: еще несколько усилий — и операция стала удаваться» [72 «И. П. Павлов в воспоминаниях современников», стр. 206—207.].
Заслуживает особого внимания также привычка Ивана Петровича подвергать полученный научный факт, особенно значительный, многократной и многосторонней проверке. При этом он часто прибегал к варьированию характера опытов и к взаимной проверке данных, полученных его сотрудниками. Но зато как он любил научные факты, выдержавшие такой сурбвый и придирчивый экзамен, как дорожил ими, как верил им!
Важной чертой стиля работы Павлова была исключительная добросовестность, честность в освещении истории изучаемых вопросов, в оценке роли предшественников, щепетильное обращение с фактами и мнениями других ученых. К самому себе Павлов относился крайне требовательно и чрезмерно скромно оценивал свои заслуги. Серафима Васильевна вспоминает, что Иван Петрович, видя ее радость по поводу присуждения Нобелевской премии, сказал: «Создала себе кумира и радуется, поклоняется ему. Ничего особенного нет в моих работах. Все дело в логическом развитии мысли на основании выводов из фактов» [73 «Новый мир», 1946, № 3, стр. 134.].
И. П. Павлов спорит
Смелый революционер науки, он был исключительно строг и осторожен при публикации новых фактических данных и новых теоретических положений. Мучительные сомнения долго не покидали Павлова: не заблуждается ли он, все ли сделано для предотвращения ошибки? Тщательная проверка и разбор собранных фактов, долгое и внимательное предварительное обсуждение новых теоретических положений в коллективе сотрудников были непреложными правилами его работы. При этих обсуждениях самокритичность Павлова нередко принимала характер придирчивости к себе, часто он выступал в роли ядовитого противника своих же собственных рабочих гипотез.
Как уже отмечалось, Павлов вообще любил научную дискуссию, был горячим спорщиком и вкладывал в свои выступления много юношеского задора и страсти. Причем он не переносил пустых разглагольствований оппонентов, не терпел «словесников», но внимательно прислушивался к деловым возражениям, особенно если они подкреплялись фактами. Такие возражения даже радовали Павлова; он считал, что они позволяют с новых позиций осветить обсуждаемые вопросы и дают возможность либо привести новые доказательства в защиту его точки зрения, либо своевременно отказаться от ошибочных взглядов. И как бы ни было трудно Ивану Петровичу иной раз расставаться со своими убеждениями, он делал это без сожаления и колебания, если факты, приводимые оппонентами или полученными им самим, были убедительны. Показателен исход дискуссии с английскими учеными Б. Бэйлиссом и Е. Старлингом об открытии ими гормона кишечного секретина, способного стимулировать секрецию поджелудочного сока. Павлов первоначально отрицал правильность установленного ими важного факта, но потом признал свою неправоту. Точно так же отказался Павлов и от своего положения о замыкании условной связи между пунктом коры большого мозга и пунктом подкорковых образований и начал развивать новую концепцию, согласно которой условная связь замыкается между двумя пунктами коры мозга. Многократно менял он точки зрения на характеристику, классификацию и механизм возникновения разных видов кортикального торможения, на характеристику и классификацию типов нервной системы и т. п. Одну из своих «Лекций о работе больших полушарий головного мозга» Павлов в значительной мере посвятил разбору допущенных им ошибок в процессе многолетних своих исследований сложнейшего предмета — мозга, ибо, считал он, «посягая на такую сложность, не стыдно и ошибаться». Нельзя в этой связи не вспомнить мудрые слова из его письма-завещания молодежи: «Никогда не пытайтесь прикрыть недостатки своих знаний хотя бы и самыми смелыми догадками и гипотезами [...] Никогда не думайте, что вы уже все знаете. И как бы высоко ни оценивали вас, всегда имейте мужество сказать: я невежда. Не давайте гордыни овладеть вами. Из-за нее вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за нее откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за нее вы утратите меру объективности» [74 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. I, стр. 27—28.]. Научную истину ученый всегда ставил выше любых других соображений.
Осторожность Павлова достигала крайних пределов, когда возникала речь о применении в медицине или в других отраслях человеческой деятельности выводов, полученных в экспериментах на животных. Он требовал, чтобы результаты исследований были обсуждены весьма тщательно и многосторонне, при самом внимательном учете специфических особенностей человеческого организма.