Страница 13 из 106
Павлов верил в отечественную науку. Когда в 1927 г. возникла необходимость удалить у него желчные камни и консилиум видных советских профессоров рекомендовал пригласить для этого знаменитого немецкого хирурга, 'Иван Петрович возбужденно возразил: «Я вовсе не считаю немецких хирургов лучше наших». И его блестяще оперировал московский профессор А. В. Мартынов.
И. П. Павлов после операции в Боткинской больнице, 1926 г.
В зарубежных поездках Иван Петрович скучал по родине и всегда торопился домой. Возвращение было для него подлинным праздником. По воспоминаниям Серафимы Васильевны, однажды, прибыв из очередной командировки на пограничную станцию, Иван Петрович снял шляпу, низко поклонился родной земле и сказал: «Вот, наконец, я могу съесть тарелку щей».
Павлов, воспитанный в духе передовых идей русских революционных демократов XIX в., был человеком прогрессивных, демократических убеждений. Он считал труд высшей добродетелью, презирал и ненавидел бездельников. Серафима Васильевна вспоминает, что когда Павлову присудили Нобелевскую премию и какой-то делец попытался уговорить его пустить часть полученной суммы на биржевые махинации, обещая большие барыши, Иван Петрович гневно ответил: «Эти деньги я заработал непрестанным научным трудом, а наука никогда не имела и не будет иметь ничего общего с биржей» [48 «Новый мир», 1946, № 3, стр. 135.].
Павлову не довелось стать участником политической борьбы с самодержавием, но крайне отрицательное отношение ученого к царизму постоянно проявлялось в борьбе с консерваторами и реакционерами в научных учреждениях и высших учебных заведениях царской России.
Недаром после торжеств в честь присуждения Павлову Нобелевской премии в 1904 г. шведский король сказал Эммануэлу Нобелю: «Я боюсь вашего Павлова. Он не носит никаких орденов. Он, наверное, социалист» [49 «Новый мир», 1946, № 3, стр. 134.]. После позорного поражения царизма в русско-японской войне в 1905 г., в пору безудержного разгула реакции, Павлов говорил, что «только революция может спасти Россию. Правительство, которое довело страну до позора, должно быть свергнуто» [50 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. I, стр. 19.].
В 1913 г. после «студенческих беспорядков» военный министр приказал уволить из Военно-медицинской академии 1500 студентов. Павлов в числе пяти профессоров академии заявил резкий протест и хотел подать в отставку.
Политическое настроение ученого четко выражено в его письме к съезду физиологов России (апрель 1917 г.): «Мы только что расстались с мрачным, гнетущим временем. Довольно вам сказать, что этот наш съезд не был разрешен к рождеству и допущен на пасхе лишь под расписку Организационного комитета, что на съезде не будет никаких политических резолюций. Этого мало. За 2—3 дня до нашей революции окончательное разрешение последовало с обязательством накануне представить тезисы научных докладов градоначальнику. Слава богу, это уже прошлое, и, будем надеяться, безвозвратное» [51 «Русский физиологический журнал», 1918, т. I, вып. 1—? стр. 90.].
Иван Петрович не сразу правильно оценил глубокий исторический смысл Октябрьской социалистической революции. Однако как патриот и истинный демократ Павлов уже в первые годы Советской власти горячо приветствовал то, что в России «уничтожена дикая пропасть между богатыми и бедными» и что «общественное благо распределяется между людьми по трудовому признаку». Он гордился тем, что русский народ осуществляет самую справедливую в мировой истории национальную политику, установив подлинное равенство и братство народов в нашей многонациональной стране. Он был тронут заботами большевистской партии и советского правительства о развитии отечественной науки и культуры.
И. П. Павлов, 1917 г.
Миновали первые трудные годы. Страна, изгнав интервентов, приступала к созидательному мирному строительству. Павлов с напряженным вниманием следил за всеми изменениями, происходящими в жизни советского народа. И если прежде у него появлялись некоторые сомнения в успехе социалистического строительства, то теперь они рассеялись, как дым. Убедившись, что социализм — это, по его словам, грандиозный «господин факт», Павлов со свойственной ему прямотой отказался от прежних сомнений и твердо стал на сторону новой жизни.
Он гордился своей родиной и в беседе с корреспондентом «Известий» после завершения работы XV Международного физиологического конгресса, в частности, сказал: «В результате конгресса живой обмен мнений между учеными различных стран, несомненно, усилится. Я много ездил на конгрессы, но и мои встречи этих дней с такими близкими мне людьми, как Кеннон, Хилл и другие, еще более укрепили наши связи через границы государств. А так необходимое для иностранцев знание нашей страны? Конгресс и в этом отношении дал очень многое.
И. П. Павлов и другие члены организационного комитета XV Международного конгресса физиологов, 1935 г.
Я много говорил с моими иностранными друзьями об их общих впечатлениях от пребывания в нашей стране. И мне радостно было слышать единодушное мнение, что на них огромное впечатление произвело богатство оборудования наших советских лаборатории, и в частности моих лабораторий, строительство в Колтушах, Всесоюзный институт экспериментальной медицину и т. д. Мне радостно было слышать от тех делегатов, которые уже бывали у нас, что за истекшие 3—4 года стал неузнаваем наш город, принарядились люди, разбогатела страна. Итак, передовые ученые мира воочию познакомились с нашей страной, укрепились международные научные связи...» И далее: «Советское правительство впервые в истории провозгласило: ни пяди чужой земли. Это открывает блестящие перспективы перед развитием науки в нашей стране. Мы хотим не воевать, а творить» [52 «Известия», 17 августа 1935 г.]. И Советская страна творила, строила, училась. Никто не пользовался большим уважением, чем человек труда, будь то шахтер, колхозник или ученый. Науку пестовал весь народ. В этом Павлов видел заслугу Советской власти. Когда в августе 1935 г. он после долгого перерыва посетил свою родину Рязань, в честь великого учепого земляки устроили обед. На радушный прием и приветствия он ответил прочувствованными словами: «Мне хочется сказать, что и, раньше случались чествования представителей науки. Но это были чествования в узком кругу людей, так сказать, того же сорта — людей науки. То, что я вижу теперь, нисколько на узкие юбилеи не походит: у нас теперь чествует науку весь народ. Это я видел сегодня утром и при встрече на вокзале, и в колхозе, и когда приезжал сюда. Это не случайно. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что это — заслуга правительства, стоящего во главе моей родины. Раньше наука была оторвана от жизни, была отчуждена от населения, а теперь я вижу иное: науку уважает и ценит весь народ. Я поднимаю бокал и пью за единственное правительство в мире, которое так ценит науку и горячо ее поддерживает,— за правительство моей страны» [53 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. I, стр. 30.].
И. П. Павлов произносит речь при открытии XV Международного конгресса физиологов
С лекциями о жизни и деятельности Павлова ученые и пропагапдисты выступали перед учащимися и рабочими, на заводах и шахтах. После одной из таких лекций горняки Донбасса присвоили И. П. Павлову звание «почетного горняка» и послали ему в подарок любимую им игру — городки. Павлов был тронут вниманием и ответил «Письмом Вседонецкому слету горняков»: «Уважаемые горняки! Всю мою жизнь я любил и люблю умственный труд и физический, и, пожалуй, даже больше второй. А особенно чувствовал себя удовлетворенным, когда в последний вносил какую-нибудь хорошую догадку, т. е. соединял голову с руками. Вы попали на эту дорогу. От души желаю вам и дальше двигаться по этой единственно обеспечивающей счастье человека дороге» [54 И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. I, стр. 31. ].