Страница 57 из 68
Старший чин, вернув загадочный документ владельцу и посмотрев на потрясенных американским языком служащего Белого дома подчиненных, принял радикальное решение, сообщив кому-то по телефону, что, дескать, один из помощников президента США опаздывает на советское судно, уже выбирающееся из Темзы на океанские просторы, и что необходима помощь…
Далее события разворачивались с потрясающей быстротой: к будке подлетели две спецмашины и, взяв такси с Аликом в почетный караул, помчались по закоулкам доков к узенькой пристани, где профыркивал мощным дизелем пограничный катер.
Покидав на военную посудину чемоданы Адольфа и проводив его по вибрирующему трапу на палубу, полицейские застыли на пристани, отдавая высокому гостю честь. С ними же стоял и растерянный таксист, с которым Алик не успел расплатиться.
Бернацкий же тем временем стремительно приближался к советскому лайнеру, задержанному пограничными властями.
Алик и не подозревал о замешательстве капитана, срочном совещании командного состава судна: не международная ли провокация? — о радисте, лихорадочно отбивающем секретную депешу, о докладах по английским инстанциям…
Обвязанного веревками, безжалостно врезавшимися в прекрасный итальянский костюм, Адольфа вместе с чемоданами вздернули на палубу советского корабля.
Первое, что увидел Алик, — капитан с простым рязанским лицом, на котором дергалась нервная и одновременно гадливая улыбка.
— Господин… Бернацкий? — произнес капитан с сарказмом, относившимся, конечно, к определению перед фамилией пассажира. — Опаздываете…
— Да я… — начал оправдываться Адольф, но слушать его капитан не пожелал, произнеся как бы в пространство:
— Пе-тя!
И рядом с капитаном появился Петя — рыжий, низкорослый, опять-таки со славянской физиономией, от которых Алик уже отвык, в тельняшке.
— Проводи господина, Петя, — приказал капитан, и Петя, подхватив чемоданы Адольфа в расставленные, как у краба клешни, сноровистые руки, двинулся в глубины судна, на попытки со стороны пассажира начать разговор не реагируя.
Протянутые ему два доллара чаевых Петя даже как бы и не увидел, угрюмо хлопнув на прощание дверью.
В изнеможении Бернацкий опустился на корабельную кровать. Мокрый от пота, усталый, как ушедший от погони зверь, но крайне довольный собой. Такой чертовской находчивостью Фридман наверняка останется доволен.
Стянув с себя помятый костюм, потную рубаху и исподнее, Алик встал под душ. Крутанул кран. Душ не работал.
Проклиная социалистический сервис, но проявив смекалку подлинно советского человека, Алик все-таки под душем помылся, таская туда воду в ладонях из-под умывальника.
После столь тяжкого труда потянуло справить нужду, что он и свершил. Однако когда нажал на спуск, механизм унитаза почему-то произвел свою работу в обратную сторону, и Алик, оцепенев от обрушившегося на него фонтана, вновь, но уж в усиленном варианте, повторил процедуру санитарии тела.
Так начался круиз.
Проходило путешествие согласно программе, бежала за бортом бирюзовая вода, загорали люди в шезлонгах, мелькали экзотические порты с их кабачками и магазинчиками…
Но красоты мира Алика не занимали. Он пребывал в удрученном состоянии. Во-первых, нужный человек с контрабандой так и не подошел к нему, во-вторых, вообще никто не подходил на корабле к отщепенцу Бернацкому, ибо совтуристов, вероятно, предупредили о нежелательности контактов с ним, а интуристы не проявляли интереса к персоне слабо говорящего на английском Адольфа. С иезуитской вежливостью беседовали с Бернацким лишь трое: старпом, бармен и официантка Нюра — все из КГБ, в чем не без оснований Алик был убежден.
Всю ночь возле каюты постоянного жителя США жужжал пылесос — видимо, под предлогом «приборки» его неутомимо «пасли».
Так — скучно, пакостно и даже унизительно пролетел круиз. В назначенный день судно вошло в лондонский порт. Нужный человек так и не появился, пассажиры уже собирались на берег, собирался туда же и Адольф, но тут капитан сделал ему официальное заявление.
— Борт корабля, — заявил капитан, — вы покинете после всех остальных пассажиров.
Сердце Алика словно в пропасть полетело… Провокация? Его увозят в Союз? Или… что-то пронюхали о контрабанде?
— Таково решение английских властей, — подытожил капитан, повергнув Адольфа в еще большую сумятицу идей и гипотез.
— Давай хоть накормлю тебя напоследок, американец, вздохнула сердобольно «кагэбэшница» Нюра, наливая Алику большую тарелку борща — отменного, с зеленью и густой сметаной, с душком баранины.
Посерев озабоченным лицом, Алик механически вкусный суп проглотил.
На судне тем временем появились официальные английские представители, часть из них зашла в каюту Бернацкого, а остальные, плотно Алика окружив и подхватив его чемоданы, проследовали с ним на берег.
Затем две дамы в таможенной форме раздели Адольфа донага и тщательно обыскали. Длился обыск около двух часов. Одежда, чемоданы, внутренние полости самого Алика…
— Сколько вы везли с собой сигарет из США? — начался допрос.
— Четыре блока…
— Сколько сигарет у вас в данный момент?
— Ну… пачек шесть…
— Восемь! Почему вы скрываете от таможенной службы Великобритании еще две пачки?
— Но… я не помню точно!
— Нет, вы скрываете! Вам был задан конкретный вопрос.
Алик сопел от возмущения, как перегретый чайник: что за придирки, так вас рас-так…
Путая русскую матерную речь с цивильной английской, он попытался данную мысль выразить, однако маленький лысый человек с галстуком — вероятно, английский кагэбэшник, перебил его, спросив уже без обиняков:
— С кем шел на связь?
— На какую еще связь?! — возмутился Алик, до этого минут пять постигая сущность вопроса в различных смысловых интерпретациях и задавая, естественно, встречные вопросы.
— На связь со своим агентом, — откровенно уточнил чиновник из британского чека.
— Вы это… крейзи?..[13] — скривился Алик.
— Но-но! — Чиновник показал Бернацкому костистый кулак. Русские моряки сказали нам, что вы — американский шпион, работающий против Англии… Но нам кажется, вы — советский агент…
— Я беженец из коммунистической России! — заявил Бернацкий гордо.
Возникла пауза.
— Беженец? — переспросил чиновник утвердительно. — Тогда зачем же вам надо было непременно попасть на коммунистический корабль?
— Вы… вот… меня хорошо понимаете? — нашелся Адольф. По-английски?
— Не очень, — признался чиновник.
— И я вас тоже, — сказал Алик. — Хотелось пообщаться с соотечественниками, отдохнуть…
— Пообщались?
— Нет!
— Что так?
Алик туманно объяснил про происки КГБ.
Чиновник вздохнул, здорово, видимо, утомившись. Произнес:
— Завтра вы должны покинуть территорию Великобритании.
— Конечно! — обрадовался Бернацкий. — У меня и билет на завтра в Штаты. Сегодня переночую в отеле, у меня тут номер зарезервирован, а завтра…
— Никаких отелей, — отрезал чиновник. — Вы — лицо, подлежащее депортации. И благодарите Бога, что легко отделались! Остановить корабль, ввести в заблуждение пограничные власти… Что вы там плели о своей работе в Белом доме, а?!
Бернацкий угрюмо молчал.
Вошли двое полицейских, застегнули на Алике наручники и в машине-клетке доставили в аэропорт, где водворили в камеру для лиц, выдворяемых из страны.
Среди лиц в основном были подозрительного вида арабы, и, оказавшись в их компании, Алик всерьез испугался, вспомнив о своей национальности. Однако представился как русский, из СССР — друга арабского мира, и неприятности ограничились лишь заменой итальянских ботинок на драные кроссовки и поверхностным обыском на тот предмет, имеет ли сокамерник какие-либо ценности.
Промаявшись сутки с врагами своей исторической родины, Адольф Бернацкий вскоре наслаждался свободой и пивом над Атлантическим океаном в «боинге» «ПанАм».
13
Сумасшедший (англ.).