Страница 86 из 89
Всю ночь ехали в соседнюю область, и лишь когда местная милиция проводила их в рейсовый самолетик, с трудом осознали, что все позади. И что в очередной раз остались живы.
А в городе уже шли аресты бандитов, изымались стволы, и насупленный Армен под охраной бойцов «Альфы» сидел у печи своего «домика беженца», угрюмо взирая на вытащенную из подвала кучу автоматов и снаряженных патронами рожков.
«Дипломатическая», а вернее, разведывательная миссия Андрея завершилась.
Главной ли была она в этой операции? Кто знает… Особенно, если учесть ту адову, без сна и роздыха, и не менее рискованную работу в городе незаметных оперативных групп, вычисляющих тайники и бандитские звенья, держащих тигра за хвост…
Беспечно и отдохновенно Андрей отоспался только тогда, когда прибыл домой, провалившись, как в черную пропасть, в долгое, без сновидений, забытье.
Очнулся поздним утром от телефонного звонка.
Звонил шеф.
— Ну, оклемался? А у меня сюрприз: помнишь те два гранотометика, уехавшие неизвестно с кем и неизвестно к кому? Так вот. Адресат оказался человеком щепетильным и исполнительным. Нас ждут для окончательного расчета. Так что — давай в темпе, покуда жаждущий денежек человек не связался из чистого, скажем, любопытства, с известным нам городом… Куда, увы, тебе еще долго не стоит приезжать для отдыха…
Итак, новая нить.
Или она оборвется, знаменуя финал командировки на курорт, или, как не без оснований Андрей подозревал, потянется и потянется, скользко и длинно извиваясь, а затем из этой нити вылезет другая, — поначалу тонюсенькая, призрачная, что начнет твердеть, все утолщаясь и утолщаясь…
Душ, кофе, пистолет в кобуру, удостоверение, здравствуй, машинка-труженица, — поехали!
Пакуро
Ознакомившись с шифровкой, пришедшей из министерства, Пакуро и Борис в немом недоумении воззрились друг на друга.
— Ты веришь?
— Нет… А ты?
— Тоже…
— А чего делать? Исполнить проверочные мероприятия предписано нам.
— Значит, будем исполнять, куда деваться?
Пакуро вновь внимательно прочитал шифровку, из которой следовало, что пресловутый Советник перевезен из Чечни в Подмосковье, в одно из больших селений, где содержится в подвале деревенского дома. Точный адрес в шифровке отсутствовал, однако описание и расположение дома было дано в подробностях.
— Слушай, — в раздумье проговорил Борис. — А ведь кто его знает… Они же, эти похитители, такими, сволочи, ухищрениями последнее время блещут… Выкуп, например… Хрен о какой подвальной нише заикнутся! Вот вам счет в Гонконге, переведите деньги туда. А заложника отдадим, когда получим наличные в Швеции, к примеру, после соответствующего перевода… Так и тут: в Чечне агентура с ног сбивается, а объект в часе езды до Кремля сидит… Умный, вообще-то, ход!
— А риск переправы? — возразил Пакуро.
— А что риск? Если людей на их же машинах из Москвы в горы вывозят, то почему бы… — Борис осекся. — Слушай, давай позвони в министерство, надо потолковать с источником…
Пакуро поднял телефонную трубку, набрал номер. После краткого разговора положил трубку на место, хмуро сказал:
— Источник генеральский, личный, никакого доступа… Действуйте, мол, и докладывайте результат.
— Каблуками щелкать? — спросил Борис.
— Обойдутся.
— Тогда иду договариваться с СОБРом. Вдруг там целая боевая когорта с гранатами и пулеметами свое сокровище охраняет?
— Какие у нас еще сегодня дела? — массируя ноющий затылок, невпопад поинтересовался Пакуро.
— Разное… В том числе — дождаться новостей из Дагестана. По поводу этих самых долларов. Вчера даму-курьера свинтили в Питере. И, знаешь, как ловко вышло? Она в туалет пошла, а когда платье и прочее бельишко поправляла, у нее из пояса, в котором деньги, пачка выпала. Прямо на пол. А она и не заметила. А следом в кабинку другая дама зашла. И встречаются же, доложу я тебе, порядочные люди! Узрела деньги, и чинно-благородно помчалась к милиционеру с десятью тысячами зеленых! Вот, мол, потеряли. Наши оперы, глядя, как она через зал бежит с этой пачкой в вытянутой руке, одурели просто… Ну, вопрос: где нашли? В сортире. А кто туда до вас наведывался? Она зал оглядела и тычет пальчиком — вон, она, растяпа! Дальше — дело техники. Что еще? — Потер лоб. — На Алиева, главаря печатников, вроде, вышли. Эта женщина с удостоверением ФСБ — подлинным, кстати, их прикрывала. На транзитных, как понимаю, перемещениях товара.
— Откуда у нее удостоверение?
— По блату в местном управлении выписали… Темная история, проясняют.
— В Гознаке насчет бумаги договорился? — спросил Пакуро, имея в виду получение образцов специального материала в РУБОП для сравнительного исследования.
— Во, кстати, — удрученно сказал Борис. — У них там целая процедура с двадцатью подписями и тремя печатями, чтобы листочек такой получить. Строжайший, говорят, учет. А у наших клиентов этой бумаженции — центнеры. И ведь, подозреваю, они ее не производят, источник аналогичный…
— Ладно, иди в СОБР, — отмахнулся Пакуро. — Я вздремну минут на пятнадцать, башка разваливается. Погулял накануне у приятельницы жены на дне рождения. А сегодня мой организм крупно обиделся на меня за то, что я с ним сделал вчера.
— Вздремни, — согласился Борис. — Тем более, чувствую, вечерок нам предстоит веселый. Дверь я запру.
В указанное в шифровке селение двинулись тремя машинами: головной была «Ауди» Бориса, следом ехала «Волга» с прокурорскими работниками, а замыкал процессию автобус со спецназом.
Двигались медленно: к вечеру ударил морозец, и узкую трассу подернул коварный ледяной панцирь.
Как назло, в «Ауди» вышла из строя отопительная система, и через час у Пакуро, одетого в пальто на тонкой подкладке, зуб на зуб не попадал.
— Как ты можешь так ездить! — корил он невозмутимого Бориса, облаченного в основательную дубленку. — Вообще… чего за телега? Рухлядь!
— Нормальная машина, тропический вариант, — отзывался Борис, тыльной стороной ладони отирая испарину с лобового стекла. — Вы дышите повоздержаннее, Александр Викторович, а то из-за вашего выхлопа дороги не видать…
— Лучше бы я с прокурорами…
— С ними скучно.
В поселок приехали с наступлением темноты. Дом нашли сразу же — третий слева от дороги, фасад выкрашен зеленой краской, забор деревянный, глухой, на окнах — белые резные наличники.
Приплясывая от мороза в тонких ботиночках на заснеженной дороге, Пакуро выслушивал наставления командира спецназа:
— Я расставляю снайперов, ребята лезут через ограду, а мы с вами идем к дому. Калитка, кстати, не заперта…
— Да? Тогда зачем же преграды одолевать?
— А если из окна засекут, что ватага в камуфляже во двор врывается? Мало ли какие действия последуют? Того же заложника пристрелят в сердцах…
— Верно.
— Вот так. Ну, а мы с вами подходим к двери, стучимся… Вроде того, что машина заглохла, и у кого тут аккумулятор можно попросить? Идет?
— Идет-то идет, лишь бы прошло… — Зубы Пакуро выбивали неуемную азбуку-морзе.
— Ишь, подморозило вас, — сочувственно крякнул шеф доблестных бойцов. — Эй, Васильев, давай сюда бронежилет! Вот… Оденьте, все будет теплее… Да и вообще кто знает… А там, по ходу пьесы согреетесь, обещаю.
Когда прозвучали необходимые приказы бойцам, Пакуро в компании боевого командира двинулся к калитке, и в самом деле оказавшейся отворенной.
Перед ними простирался обширный, устланный свежим снежком двор. Сонно взбрехнула собачка из конуры, стоявшей под навесом сарая.
— Теперь — самое главное, — полушепотом наставлял командир сыщика. — При первом же выстреле ложитесь на землю. Без рассуждений. Упал и — все. Понятно?
— Я-я-с-сно…
— Простудитесь, чувствую…
Утопая по щиколотку в пороше, подошли к крыльцу. Поднявшись на него, постучали в дверь.
— Кто там? — донесся из сеней деловитый мужской голос. Кавказский акцент в произнесенной фразе отсутствовал.