Страница 80 из 89
— Готов принять участие! — бодро заявил Борис. — Самое непосредственное и жесткое. Теперь. Чего местные про Советника говорят?
— Да то же, что и мы… Политический козырек. А на крайний случай — просто мешок с деньгами… Все наверху решится, он не у случайного сброда обретается, там минимум десантный полк нужен, чтобы его вырвать грубой силой. А полк не пошлешь, навоевались. Кстати, что тут новенького по похищениям народа в Ичкерию эту неладную?
— Парня одного свинтили, — доложил Борис. — Сынка крупного промышленного деятеля. Командующего добычей никеля. Ехал на «Порше» с подругой, вдруг наперерез «Жигули»… Ну, похитили. Вчера звонили маме с папой: гоните три, кажется, миллиона баксов. Откуда звонили, установлено: из автомашины вневедомственной охраны трубопровода.
— Какого?
— Естественно, чеченского. И парень уже действительно в горах, косвенно подтвердилось. Вот устроился, да? Ехал в сторону Кремля, а прибыл к горным вершинам.
— И в какой стадии дело?
— В плохой. Папа с мамой своими силами решили разобраться, нам не доверяют. А их, кстати, тоже во Владикавказ выдергивают на переговоры… Так что дело есть, а сочувствующих… Впрочем, не наш отдел ведет, соседи… Теперь о хороших новостях. Генерал мне вчера твердо жилье пообещал. Очень хочется верить. Очень!
Борис жил за городом, ютясь с женой и тремя детьми в однокомнатной квартирке.
— Мне тоже, — сочувственно вздохнул Пакуро.
— Что еще? — призадумался Борис. — Два дела по текучке закрыты, вчера из Дагестана звонили по фальшивым баксам, вышли ребята на администратора и на одного из курьеров. Представляешь — обе — дамы! Причем — респектабельные. А у одной — удостоверение ФСБ! То ли липа, то ли — нет, разбираются. Потолок ей вчера просверлили, поставили аппаратуру, фиксируют преступный быт. А курьер завтра вылетает в Питер, сопроводят. Вот, пожалуй, и все новости наших серых героических будней. Да! Чувствую, опять с Акимовым пересечься придется, читал шифровки? Во, как все запутано! А ведь кто знал, что наши бандюги в его мероприятиях фигурируют?..
— Мир тесен, как фибровый чемодан, — пожал плечами Пакуро. — А мирок преступный — тем паче. Тебе ли мне объяснять? Но баксы, замечу, мазурики клепают отменные. Имитируя все циклы заводской технологии.
— Вот какими деньгами за всяких Советников надо расплачиваться, — вдумчиво молвил Борис.
— Чтобы потом эти деньги к нам снова на голову свалились? — возразил Пакуро. — Нет… Уж лучше с МВФ по их процентам-удавкам… Ладно, хорош трепаться. Пошли на консультацию к теоретикам?
— Насчет провокатора? Непременно! Ух, я его… — И Боря воздел к потолку крепкий кулак.
— Погоди… Вдруг, у парня наилучшие намерения? — высказал сомнение осторожный Пакуро.
— Те самые, которыми дорога в ад устлана? — покосился на него Борис. — Вот тут — да, верю!
После совещания с аналитиками, на котором присутствовал один из опытнейших ветеранов контрразведки, и дотошного изучения имеющихся материалов, диагноз «провокатор» все-таки был заменен определением «авантюрист».
— Мне думается, дело обстояло так, — предположил контрразведчик. — После войны парень повис в воздухе, амбиции ему покоя не давали, и отправился он в то учреждение, где, по его разумению, лежат ключи от власти, к которой он всегда стремился. Отправился в госбезопасность. В тайную власть. К власти явной пути ему были заказаны. Власть явная — это карьера, годы труда… Или же — приближенность к лидирующему клану. На худой конец — деньги, на которые покупается должность. Нет этого — живи среди плебеев. А власть тайная многообразна. И пусть ты в ней — шестеренка, однако если твое тщеславие определенными привилегиями удовлетворено, значит, пребываешь в ладу со своей гордыней. Далее. Дилетант в спецслужбах стоит на воротах, что ему, возможно, и было предложено. Специалист должен пройти обучение. Вот он себе и выкрутил имеющуюся вакансию курсанта. Отучился в Пакистане, вернулся назад, однако — что это за учеба? Общие навыки, необходимые для мелкой агентуры с основным боевым предназначением. То есть, иди воюй в поле… А он рассчитывал на другое — на беловоротничковый статус. А когда уяснил, что с данными позициями — туго, решился на самостоятельный финт. То бишь, явился в РУБОП с конъюнктурным предложением. Основу общения в спецслужбах он понял: это — конкретика, детали. Чем вас и подзавлек.
— Это все ясно, — сказал Пакуро. — И я, в общем-то, согласен. Одного не могу понять: какой он видел перспективу, мороча нам голову?
— А никакой, — вступил в разговор Борис. — Сорвалось бы с Советником, так и сорвалось… Главное, чтобы процесс всех радовал, а то, что результат огорчает, он же не виноват, верно?.. Он же старался… А его личный результат — это знакомство с нами. Крайне интересное для чеченского ГБ, где он тоже крутит хвостом. Мол, вербую ответственных офицеров российской спецслужбы, непосредственно занимающихся этническими криминальными группировками. И вот вам доказательства: вылетает важная птица во Владикавказ, остановится там-то и там-то, завтра пойдет на встречу с агентом к такой-то закусочной… Опять конкретика, опять ему верят. На сей раз — на другой стороне. А какой-нибудь его дружок действительно отслеживает перемещения московского гостя и докладывает ему детали перемещений. А он эти детали — тебе, Александр Викторович… В общем, по принципу: главное — завоевать доверие. Хоть какое, хоть условное, а там — что-нибудь выплывет… Предложение работы, к примеру. Или здесь, или — в Грозном.
— Тут есть еще один элемент, — подал голос один из аналитиков. — Признаки паранойи.
— Болезнь большинства «инициативников», — согласился контрразведчик. — То бишь, тех, кто маркирован, как «авантюрист». И если о процессе, как таковом, то им он действительно важен в первую очередь. Возвышает он их, рождает иллюзию востребованности и значимости. Но в данном случае существуют и чисто практические соображения: он наверняка ищет каких-либо полномочных покровителей. Офицеры РУБОП — надежная страховка для проживающего в Москве кавказца.
— А почему на Лубянку он не пошел? — задумчиво вопросил Пакуро.
— Да тут может быть много объяснений, — отозвался контрразведчик. — Традиционный страх, если хотите… Затем — он в курсе, как в разведке и контрразведке поступают с лукавой агентурой; а тут, вроде, тоже спецслужба, однако куда с большей привязкой к закону… Где-то в этом районе мыслишки у него крутились. А потом, насколько понимаю, он вращается в околокриминальной среде, и, случись чего, оправдается самостоятельностью разработок по прямым интересам управления…
— Точно, — сказал Борис. — Недаром он нам осетина с пистолетами подарил. Для затравочки. И опять-таки — конкретика. Причем — реализованная.
— Вывод, — подытожил Пакуро. — Проводим нелицеприятную беседу. Прямого вопроса «Чего же ты хочешь?» задавать не будем. Но к ответу на него бестию подведем…
Присутствующие синхронно наклонили головы, единодушно соглашаясь с таким заключением.
Вызванный в РУБОП Муса выглядел угнетенно-задумчивым. Вздохнув, сел напротив Пакуро, сказал:
— Извините меня с этой поездкой, кто знал, что за братом «хвост» пустят… Вот же — шакалы коварные!
— Ничего, бывает, — отмахнулся майор. — Большие дела никогда гладко под горку не катятся. Наоборот — только в гору, через рытвины и ухабы.
— И все-таки мне неудобно…
— Я понимаю — хотел, как лучше…
— Слушай, Муса, ты у нас, вроде, теперь уже свой парень, — подал голос Борис. — Но вот ведь заковыка какая: учреждение наше секретное, кто попадя сюда не ходит и к делам не допускается, согласен?
— Безусловно! — Взгляд Мусы лучился искренностью и полнейшим согласием со словами офицера.
— А коли так, — продолжил Борис, — необходимо исполнить некоторые формальности. Если, конечно, у тебя есть намерения с нами и впредь общаться… Формальности такие: придется тебе уже не в общих чертах, а подробно поведать нам свою биографию. Начнем с даты рождения, папы, мамы и дедушки с бабушкой… — Он достал из стола диктофон. — Не возражаешь? — Кивнул на компактный аппаратик, присоединяя его к сети.