Страница 68 из 89
Да и что дознавателю его догадки? Вот начальству своему о них он сообщит непременно, да только и другое подозрение тут возникает — вдруг, начальство тоже в курсе, что завелся в конторе наводчик? Потому без излишней суеты и сменило перевозчиков… А может, просто случай, судьба, кто знает?
Так или иначе, о версиях своих с милицейскими чинами беседовать бесполезно, у них своих забот хватает. Протокол, главное, составлен, гражданская совесть чиста, дави педаль, крути баранку, и благодари Бога, что в очередной раз пронесло…
Да, повезло ему с поездкой, чего там… И теперь — скинуть этот проклятый, а вернее, очень даже замечательный кетчуп адресату и — забыть о холодящем нутро приключении…
Но забудешь ли?
Нет, он, конечно же, не забыл ни одной минуты, прошедшей с той поры, когда шины грузовика, протащив за собой влажный гравий обочины, замерли, и, взяв потрепанную папку с документами, он спрыгнул с подножки навстречу приближающемуся инспектору, и — оступился, словно споткнувшись о настороженный и неприязненный взгляд… А вот слова патрульного были вкрадчиво-тихи:
— Чего в столицу возим, брат? Чем народ балуем?
— Да кетчуп… Химический.
— Ну, давай смотреть твой кетчуп…
— Так вот же накладные…
— Давай-давай, открывай шкатулку, и чтоб без базара…
Нет, он не забыл лесной сырой полумрак, кожаные куртки окруживших его грабителей, их руки, сноровисто обшарившие карманы, сорванное с пальца обручальное кольцо, чувство дохнувшей ему в лицо гибели, казавшейся тогда не просто близкой, но и неизбежной, а после — обжигающее душу унижение и бессилие перед вооруженной сволочью…
А ведь была бы в контейнере аппаратура — наверняка и остался бы он в этом лесочке… А так — поразмыслили бандюги, да и не стали на себя труп вешать: мол, ключи от фуры в канаве, поныряй, найдешь — поедешь, а в милицию, предупредили, не суйся, там у нас все свои… Запускай дизель и пили дальше. А покуда присядь на пенек минут на тридцать. Встанешь раньше, раньше и ляжешь… У нас тут грибник со стволом…
В таком вот духе. И понятно, вроде, что на испуг берут, а все-таки — боязно, тем более, есть ли тут грибник-снайпер и каков у него ствол — неясно, а вот у того, кто рекомендации выдает — поджарого, молодого кавказца с развязными манерами — очень даже убедительный пистолетик имеется. И потому приходится послушно и мрачно кивать, соглашаясь и, одновременно, изнывая душой и сердцем от ненависти и унижения.
И может, поэтому, спустя уже два месяца, сидя перед Акимовым в его служебном кабинете, «дальнобойщик» не без доли мстительного удовлетворения говорил:
— Ну, признал я их, гадов. Сразу же. Мы разгрузились, тачанки на охраняемую стоянку поставили, и — в кафе. День рождения у меня, решил с ребятами отметить… Мы с час где-то сидели, а после эти входят… Я их прямо с порога узнал. Ну, эмоции, конечно, были, но с ними я сладил, отвернулся, а сам прикидываю: уместился в углу, в полумраке, а они на свету… Потом еще двое зашли, дружки их. Уселись, коньяк с кофе заказали, о чем-то потолковали, и через полчаса ушли. А я ребят шепотком про инцидент просветил, и один, значит, пошел на улицу. Вроде как освежиться. В сыщиков мы играть не стали, но номера машин записали. Вот и все, собственно. А что не путаю я их — точно, мне эти рожи в память вклеились крепче, чем собственная фотка в права…
— Ну, и кто они по национальности, как полагаешь? — спрашивал водителя капитан. — Кавказцы — понятие широкое, а в нашем деле уточнение многого стоит.
— Вроде… чеченцы. Но что не грузины, точно. И не армяне. Хотя — чтобы с увереннностью… Нет, с уверенностью — не могу. Но, что не грузины…
— Понятно.
Капитан терпеливо вздохнул. Национальная классификация кавказских народностей и в самом деле искусство, требующее знаний многогранных. А когда на тебя смотрит зрачок пистолета в предутреннем лесу, то вся классификация естественным образом сводится к крылатому — «лицо кавказской национальности». И тут, естественно, не до нюансов.
В течение двух последующих дней и обозначенные шофером граждане, и их национальность были не без некоторого труда, но установлены: некто Ахмед и Тахир, чеченцы, законно проживающие в столице, безработные, фиктивно женатые на москвичках. Впрочем, насчет «фиктивно» — это так, термин внутриведомственный и юридической силой не обладающий. Во-первых, факт «фиктивки» еще надо доказать, а если и докажешь, то что толку? Это в США за недобросовестный брак с целью получения вида на жительства только по одному подозрению иммиграционных служб иностранца депортируют из страны в наручниках, а его партнера или партнершу штрафуют на весьма болезненную сумму, а в Расее-матушке — всем узникам Гименея воля вольная: заполучил печать в документе, прописался, и пушкой никто тебя из золотой и сладкой Москвы не выбьет. Да к тому же они ведь свои, эти российские кавказцы, сограждане, так сказать, члены братской семьи народов, а в свете же борьбы со всяким сеянием и урожаем национальной розни… В общем, какие к чертям наручники и вообще какая-либо доказательная база?..
А вот доказательная база в отношении конкретных криминальных деяний заполонивших город новых москвичей — категория уже иная, конкретная и прямо привязанная к УК России. Что означает в известном смысле и депортацию. То есть препровождение переселенцев в строго ограниченное охраной и колючей проволокой пространство. Но созидание такой доказательной базы — труд муторный, тяжкий, неблагодарный, однако — как для капитана Акимова, так и для его коллег — повседневный. И, в общем-то, привык капитан Акимов данного труда не бояться и не избегать, твердо для себя уяснив: клиентура у РУБОП — солидная, а потому, как только защелкиваются на запястьях этой клиентуры наручники, сразу же каждый шаг тех, кто их защелкнул, начинает вымеряться по прокурорской линеечке, звенят телефонные трели, и звучат в трубках гневные голоса весьма уважаемых, кстати, людей с большими чиновными и общественными полномочиями. И что характерно, как подметил себе капитан, защитники эти зачастую и не входят ни в какие коррумпированные кланы, и даже искренне огорчаются, когда та самая доказательная база им предъявляется, и порой попросту поверить не могут они, что, скажем, уважаемый бизнесмен являлся заказчиком зверских убийств, а студент консерватории входил в преступную группу, занимающуюся разбоями…
«Ну и что в итоге мы имеем? — рассуждал Акимов. — Показания шофера? Но в данном случае показаниям этим цена невысока. Груз доехал до места, машина цела, шофер тоже, а уж кто его грабил или это приснилось утомленному дорогой „дальнобойщику“ — материи достаточно отвлеченные в своей востребованности для возбуждения уголовного дела.
Далее. Есть двое чеченцев. Кто они? Бандиты? Возможно. Но опять-таки, как пелось в некогда известной песне — давай подробности… А с подробностями — тишина. Вот так!
С другой стороны — что такое дорожные грабители грузовиков? Да еще прикрывающиеся милицейской формой? Это — четко организованная банда. Товара в одном грузовике и на полмиллиона долларов бывает, а потому заработки у разбойников не хуже, чем у самых удачливых бизнесменов. А чтобы реализовать товар, создаются гангстерами собственные рыночно-криминальные каналы, благодаря чему грубый разбой соединяется с утонченной экономической преступностью, и ком вовлеченных в махинации бандитов, перекупщиков, продавцов и прочих сопричастных, растет, как на дрожжах. Опухоль. Злая, активная, энергичная… Но вот подобраться к ней…»
Акимов закрыл папку с установочными данными на вероятных грабителей грузовиков. С минуту сидел, пусто и сосредоточенно глядя в пространство. Умозрительная комбинация, покуда еще только начинавшая брезжить в его сознании, сводилась именно что к понятию «подобраться»… А точнее — войти в тщательно залегендированный контакт с бандитами.
Майор Пакуро
Осетина с тремя пистолетами «Макарова» взяли тихо и мягко, как зазевавшегося на птичку котенка. Парень и в самом деле производил впечатление легкомысленного дилетанта, к которому оружие попало по случаю.