Страница 15 из 89
— Понял… Я, кстати, думал, ты у Пемзы гуляешь, ребята сказали отбыл…
— Поздравил да назад, — скривился Геннадий. — Чего засиживаться?.. И ты… чего здесь?! — вновь вскинулся на подчиненного. — Езжай карася потрошить! Закобенится — сюда его! В клетку сначала, потом — в колодец! Работать надо! В общак гроши несете, а запросы — как у главного пахана, президента нашего! Аппетиты как у акул, а шевелитесь как налимы в иле!
— Нам в личный карман МВФ транши не перегоняет… По четверть миллиарда…
— Никому не перегоняет! Карман надо уметь подставлять!
Подчиненный бандит уже давно ушел, а взбудораженный Геннадий, сидя за столом, все еще бил по нему кулаками, вращал грозными очами и поливал красноречием в потолок и по сторонам, рассуждая на тему необходимого трудолюбия и вообще творческой инициативы.
Злоключения Шкандыбаева
Устройство на службу в «Ставриду» и каждодневная рабочая суета все более отдаляли Шкандыбаева от того неприятного осеннего утра, когда он очнулся в ресторанном подвале в окружении головорезов, предъявивших ему немыслимый счет за ужин с канувшим в неизвестность Петром, чей образ уже потускнел в памяти Шкандыбаева. Увяли и восторги, связанные с грандиозным проектом железнодорожной африканской магистрали, материализация которого представлялась ныне затеей сомнительной и многотрудной. Куда более занимали текущая работа по поиску денежных рыбных интересантов и будущая доля из дивидендов «Ставриды».
Однако телефонные звонки из ресторана регулярно тревожили недобросовестного должника, но на наглые и порой нецензурные требования вернуть обозначенную сумму он отвечал, что как только, так сразу, ибо покуда стеснен материально, после чего телефонную связь расторгал, легкомысленно полагая, что таким поведением способствует накоплению в кредиторах усталости и чувства безнадежности.
Действуя подобным образом, Шкандыбаев исходил из стереотипов, применимых к собственной персоне, а потому полной и ошарашивающей неожиданностью явилась для него встреча на улице с двумя крепкими пареньками, один из которых, вежливо поздоровавшись, ткнул Шкандыбаева кулаком под дых, а второй, поймав оседающую на асфальт жертву за воротник, забросил ее, как живодер кота, в чрево просторного автомобиля с затемненными стеклами.
Способность полноценно дышать и изъясняться Шкандыбаев обрел лишь в помещении какого-то офиса, куда его доставили с завязанными грубой, тугой тряпкой глазами.
Освобожденный от повязки, Шкандыбаев увидел оклеенные пухлыми модными обоями стены, стол из мореного дуба, а за ним — необыкновенно тучного молодого человека с такой злобной и сытой мордой, что в сознании похищенного сразу же утвердился зловещий термин: мафия…
Оглянувшись, Шкандыбаев обнаружил за своей спиной еще несколько типажей, чей откровенно циничный облик обоснованность термина подтвердил бесповоротно.
— Ты что же, паскуда, по кабакам на халяву тренируешься проезжать? подала голос сидящая за столом уголовная личность. — А? Чего молчишь, гнида? Язык отсох? Так мы его сейчас вмиг реанимируем…
— Я же говорил… — держась за перехваченное судорогой горло пляшущими пальцами, пролепетал Шкандыбаев. — Я ожидаю денег… И как только…
— А ты в курсе, что должок вырос? — перебил его толстый гангстер, по-бульдожьи выпятив челюсть. — Тебя, падла, предупреждали? Предупреждали ведь?!
— Д-да…
— В общем, считай, погулял ты на десятку зеленых, — прозвучал безапелляционный вердикт. — Теперь вопрос: когда будешь отдавать?
Мысли Шкандыбаева спутались… «Когда?» Прекрасный вопрос! Прекрасный прежде всего тем, что означает: отсюда его, Шкандыбаева, отпустят… И свобода, как говорится, встретит у входа… У выхода, точнее. Но! Если он согласится с названной суммой, да еще подпишет какие-нибудь долговые бумаги, то встреча со свободой будет весьма условной и недолгой…
— Чувствую, тебе надо как следует все обмозговать… У нас для этого как раз отдельный кабинетик имеется… — Главарь приподнялся из-за стола и сделал неопределенный жест жирной пятерней, которую украшал внушительный перстень из драгметалла.
Моментально уловив суть жеста, нелюди, стоявшие позади Шкандыбаева, подхватили пленника под локотки и препроводили коридором в одну из комнат, всю площадь которой занимала клетка, сваренная из толстенной витой арматуры и покрашенная безысходно-черной краской.
Миг — и страдалец очутился внутри клетки, тут же запертой на сложного типа замок.
В ограниченном арматурной конструкцией пространстве мысли Шкандыбаева засуетились живо и горячо, как пчелки над белой акации гроздью душистой…
«Так… Продать им африканский проект? — упорно размышлял Шкандыбаев. Можно… Но едва ли поймут перспективу… А поймут — украдут идею. Занять деньги в „Ставриде“? Шеф — чудо-человек, но вот дать взаймы — это едва ли, это он не любит… — И вдруг полыхнуло: — Купюра! Этим бандитам она наверняка нужна как воздух! Миллион одной бумажкой!»
Он утер неверной ладонью выступивший на лбу горячечный пот. Неужели страдания не напрасны? Он не только найдет сегодня реального покупателя, но и заработает на нем сто тысяч! Десять из них пусть забирают, пусть двадцать забирают, лишь бы оказаться вне этой проклятой клетки…
— Эй! — слабо выкрикнул он в пустоту жутковатого помещения. — Эй, есть здесь…
На его зов входная дверь незамедлительно приоткрылась, и из-за двери прозвучал грубый вопрос:
— Чего бакланишь, чмо залетное?
— Я… это… Насчет долга…
И через минуту он уже стоял навытяжку перед толстым гангстером, объясняя ему смысл обмена уникальной купюры на расхожие американские дензнаки.
— За восемьдесят процентов? Лимон баксов? — недоверчиво щурился тот. А купюра не липа?
— Все через банк, все официально! — замахал Шкандыбаев слабыми руками. — Вы будете иметь дело с серьезными людьми!
— Едем! — Огромная туша поднялась из-за стола. — Покалякаем с твоими корешками… Но учти: соврал или чего не так — десятка уже сегодня будет двадцаткой!
Вновь жесткая матерчатая лента легла на очи пленника, и бандитский лимузин с черным остеклением перенес его городскими лабиринтами прямехонько к офису родной «Ставриды», где, освобожденный от конспиративной повязки, он провел — уже на правах служащего — толстого негодяя и его поджарого, стриженного «под бобрик» компаньона прямиком к своему прямому начальнику.
— Скажешь, что знакомые, понял? — проинструктировал Шкандыбаева перед дверьми кабинета толстый мерзавец.
— Все понятно, все понятно, — торопливо поддакнул обретающий служебное достоинство менеджер.
Начальник Александр Гринько, он же Миша Коротков, встретил посетителей суховато, но в целом дружелюбно.
Разговор гангстеров и рыбного дилера, к великому облегчению Шкандыбаева, подтвердил правдивость сделанного им в разбойничьем логове предложения: обозначенная купюра действительно находилась в хранилище банка, куда интересантам было предложено проследовать для ее всестороннего рассмотрения; обмен же крупнокалиберного дензнака на расхожие купюрки шеф Шкандыбаева после краткого торга согласился провести за семьдесят пять процентов от номинала раритета, после чего от слов договаривающиеся стороны перешли к делу, прямиком направившись в банк.
Когда вооруженные охранники с бесстрастными лицами принесли в один из кабинетов учреждения опечатанную папочку с купюрой, сердце Шкандыбаева захолонуло: неужели?!
Да, сбылись ожидания! Да, растаял кошмар бандитского узилища! И воссиял горизонт будущего благоденствия!
Пощупав ярко-зеленую вязь банковской краски и рассмотрев купюру, на которой вместо физиономии того или иного исторического президента изображалась статуя Свободы с факелом, толстый бандит робко, но и одобрительно кивнул головой. Произнес:
— Толково…
— А теперь посмотрите на это чудо в ультрафиолете, — произнес гладко зачесанный молодой человек, видимо, банковский служащий, он же аферист Анохин.
Были закрыты жалюзи и отворена дверца книжного шкафа, в глубине которого свет голубенькой лампы озарил драгоценную бумагу, тут же вспыхнувшую тайными светящимися знаками.