Метафизика пола

Другой выбор — жесткое регулирование сферы пола и подавление всех тех сексуальных проявлений человека, которые покажутся слишком вольными для правящей идеологии — вероятен только в том случае, если будет принят сверху, что может означать только одно — установление авторитарного режима власти. История показала, что жесткое подавление „основного инстинкта“ на уровне государственного регулирования, тем более если оно не имеет сакрального смысла, едва ли может просуществовать в течение длительного времени, и, конечно, имеет сомнительную пользу. Насильственная сверху аскеза или аскетический стиль поведения, как и любая диктатура рано или поздно кончается бунтом, революцией и смутой.

Возможен еще один путь — выбираемое верующим человеком разумное, мягкое регулирование трат половой энергии в соответствии с уложениями церкви (правда сразу возникает вопрос: какой церкви и конфессии? православной? католической? исламской? буддийской?). Без церковной идеологии и какого-либо духовного обоснования никакая регуляция всех энергетических трат в этой сфере просто невозможна и невыполнима, поскольку ортодоксально-советская идеология запретов и подавлений перестала работать задолго до перестройки. Безусловно, религиозный брак по любви — наилучший выход для любого человека, имеющего проблемы, связанные с полом, и регуляция этой сферы для верующих — внутреннее дело церкви, но следует признать, что после того как наше общество утратило целомудренное состояние и прошло через развращающие объятия сексуальной революции, эти проблемы во многих случаях могут оказаться слишком тяжелыми для педагогических возможностей „исторической“ церкви (Бердяев). Невозможно, не становясь аскетом и находясь на уровне блуда, вернуться к чистоте без того чтобы разобраться и познать: что же такое половое чувство? К сожалению религиозная философия половой любви, деликатно оставляя человека в ночной темноте наедине со своей проблемой, защищает его от пошлости, но не дает ему необходимых знаний для разгадки тайны Эроса. А на одном слепом чувстве далеко не уедешь. В результате возникает совершенно причудливая картина узаконенного браком эротического дилетантизма, невежества и закомплексованности современного верующего человека, который в зависимости от степени своей религиозности будет пытаться найти ответ на возникшие вопросы либо в беседе со священником, либо в кабинете сексологии (речь, разумеется, идет не о технической сфере эротики, но о сущностном невежестве и непонимании метафизических сторон пола). Эротика сегодня представляет собой тайну, которую вытащили на поверхность и опошлили, но так и не раскрыли. Наверное, эту тайну до конца раскрыть невозможно, да и не нужно этого делать, тем более при сегодняшнем резко сниженном уровне духовности, однако движение в данном направлении все же необходимо — и для того, чтобы очистить эту проблему от наслоений лжи и заблуждений, и для того, чтобы овладеть энергией пола, бушующей в эпоху развязанной стихии Кали.

Вышесказанное не означает, что предлагаемый Эволой тантрический путь является единственным универсальным средством решения проблем пола для современного российского человека. Дело даже не в других корнях тантрической традиции. Истинная тантра в своем практическом варианте — это действительно аристократическое, предназначенное для немногих, высочайшее духовное учение, но вместе с тем, относящееся к разряду весьма опасных путей, поскольку она предполагает практическую работу с мощнейшими и тончайшими энергиями, прикосновение к которым вызывает у человека необыкновенно острые переживания, чреватые всевозможными соблазнами. Однако именно тантра как ни одна другая духовная традиция мира воспитывает в человеке способность к самообладанию и волевой саморегуляции в сфере секса. По сути, тантрическая практика удерживания семени представляет собой особую форму воздержания в сексе, приносящую такую полноту физических и эмоциональных переживаний, которая превосходит банальное совокупление с целью разрядки и вместе с тем более трудную для реализации нежели аскетическая форма воздержания от секса. Наконец, не следует забывать, что тантра видит в сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной путь освобождения и приближения к Богу, более быстрый и прямой, нежели пути других традиций. „Наслаждение и освобождение не всегда исключают друг друга, как это утверждают чисто аскетические школы,“ — писал Эвола, видя в тантре единственную возможность очистить и метафизически оправдать понятие сладострастия и подчеркивая более полный и синтетический характер тантры по сравнению с самыми высочайшими традициями, основанными на подавлении сексуального инстинкта.

Это не значит, что мыслитель негативно относился к практике аскетического воздержания или к самой идее аскезы. Напротив, он, поклонник тантрической традиции и пути кшатриев, говорит об аскезе с ее идеей волевого самопреодоления с чувством глубокого почтения (вспомним и Агни Йогу, с одной стороны никогда не обуславливавшую высших достижений духа непременным аскетизмом в сфере пола, а с другой стороны советовавшую „принять воздержание как крылья“, которые помогают более эффективно совершать духовные полеты). Но самая совершенная аскеза и воздержание состоит, по мнению Эволы, не в отказе от секса как такового, а в отказе от профанических низших переживаний в процессе полового акта, заключающихся в стремлении к повторению опустошающего удовольствия. Тантрическая аскеза совершается во имя самого чистого Божественного наслаждения или Ананды, которое как женский принцип подчиняется высшему мужскому принципу — одухотворенной воле. Без такой аскезы, синтезирующей волю и гедонизм, человек всегда в процессе половой жизни будет сталкиваться с обжигающими объятиями смерти. Даже профаническая сексуальность несет в себе столь мощный гедонический заряд, что есть риск злоупотребления удовольствиями ради никогда до конца не насыщаемой тяги к разрядке. Эвола вводит термин „сосущая смерть“, что означает яд, который якобы скрыт в каждой женщине, потенциально угрожающий каждому мужчине. Но если одна дверь в сексе ведет в царство смерти, то другая, напротив, приводит человека из сферы сексуальных переживаний в область Просветления и Освобождения.

Данная работа — отнюдь не практическое пособие по сексу, но скорее развернутая панорама традиций, касающихся темы пола, она предназначена не для скороспелой практики, но для глубоких размышлений об Эросе и его таинственных свойствах. Конечно, методам, позволяющим открывать дверь Освобождения, не научишься по книгам. И Эвола совершенно справедливо говорил о необходимости личного опыта. Однако любая практическая школа тантры западного образца есть в подавляющем большинстве случаев профанация, маскирующая обыкновенный разврат или превращающая эрос в коммерческий товар. Думается, что в условиях России такие искания и опыт должны быть, прежде всего, внутренним интимным делом двух любящих существ, таинством семьи, стремящейся найти в сексуальной области путь к Богу. Православный подход к любви, завершающийся браком, освещенным церковью, ни в коем случае не должен быть отброшен. Вместе с тем он может получить новые импульсы от идей, предлагаемых Эволой, и помогающих мужчине приблизиться к образу Идеального Мужчины, а женщине — к образу Идеальной Женщины. Речь опять-таки идет не о вульгарном гибриде православия и тантры, что было бы неприемлемым и опасным, но о высоком пути познания метафизики пола, о чем в свое время говорил Бердяев. Книга Эволы позволяет понять, что метафизика секса есть ступень к познанию метафизики пола, познание которой в свою очередь приближает человека к метафизике андрогината и познанию Бога.

Как бы ни была интересна книга, какие бы глубокие идеи и новые материалы она в себе ни содержала, не все в ней представляется одинаково ценным. Можно начать с самого термина „путь Левой Руки“, поднимаемого Эволой на щит. При всех специфических оговорках мыслителя и его попытках расширить и очистить значение данного понятия от всего демонического, в России с ее сложившимся православным представлением о демонизме левого пути, такой термин едва ли будет воспринят положительно. Да и в той же индийской традиции отношение к „пути Левой Руки“, мягко говоря, неоднозначное. Лестным для мужского шовинизма, но весьма спорным и с метафизической и с человеческой точки зрения выглядит постоянно проходящая сквозь весь текст линия принижения роли женского начала на всех планах бытия, что находится в полном противоречии с другим направлением эзотеризма, отождествляемого с Учениями Эпохи Водолея, и не обязательно связанным с Нью-Эйджем. О высокой роли женского начала в его идеальном измерении говорили такие крупные духовные лидеры XIX–XX столетия как Вивекананда, Рерихи, Ауробиндо Гхош (впрочем, для мыслителя эта линия духовности не была близкой, он ориентировался на иные традиции). Эвола действительно тонко и справедливо говорит о недостатках женской природы, но его бездоказательные суждения об отсутствии у женщин Высшего „Я“, отчасти заимствованные у Отто Вейнингера и пронизанные чувством аксиоматического превосходства мужчин (о негативных свойствах которых работа ничего не говорит), не соответствуют положениям многих эзотерических традиций и учений. В эти моменты начинает казаться, что в своем отношении к женщине мыслитель находится во власти какого-то отрицательного личного опыта и глубинных комплексов, и фрейдизм, разбитый Эволой на теоретическом уровне, показывает свою практическую силу. Иногда думается, что в своей борьбе с безблагодатным и ханжеским морализмом он впадает в другую крайность и сбивается либо на циничную интонацию, либо на чисто эмоциональные выводы, например, вроде тех, согласно которым тантрическая инициация в ряде случаев более эффективно происходит не в семье, а за ее пределами. Ссылки на личную жизнь Данте и Петрарки не кажутся безусловно убедительными, хотя именно Беатриче, а не жена Данте вошла в историю мировой культуры как символ вечной женственности. Вообще, в блестящем исследовании Эволы хорошо раскрыта метафизика пола, но практически отсутствует метафизика семьи, и в этом работа итальянского мыслителя несомненно уступает книге Розанова „Люди лунного света“.